Жена по контракту - Виктория Вестич

— Иди, — кивает Корнеев и охранник, приведший меня, послушно закрывает за собой дверь.

Видимо, приказ к этому человеку, застывшему за его плечом, не относится, потому что тот не двигается с места вообще. Даже не шевелится. Окидываю его мимолетным взглядом и тут же перевожу его на Клима.

— Где Тимур? — цежу сквозь зубы, вцепляясь в ручку сумки до такой степени, что немеют пальцы.

— Ну что же ты так сразу, без приветствия. Невежливо, — растягивает губы в улыбке Клим, — Присаживайся, давай выпьем чаю что ли? Или кофе предпочитаешь? А может что-нибудь погорячее?

— Хватит! — выкрикиваю отрывисто, — Где Тимур?

Плевать, что в голосе звучат истерические нотки и Корнеев понимает, что я вот-вот сорвусь. Мне только важно знать, где мой сын, все ли с ним в порядке. Пусть думает про меня, что хочет.

— Соня, — морщится недовольно Клим.

— Где. Мой. Сын??!

Мужик, что ледяной статуей все это время стоял, застыв за его спиной, за секунду оказывается рядом, вцепляется мертвой хваткой в плечи и встряхивает с такой силой, что больно клацают зубы.

— Прекрати ерепениться и молча слушай, что тебе говорят, — шипит он низким гортанным голосом.

— Невежливо перечить старшим, Соня, — укоризненно качает головой Клим и жестом приглашает сесть, — Давай-ка присядь, потолкуем с тобой.

Взгляд его головореза прожигает дыру в моей переносице, с такой ненавистью он пялится на меня. Словно натасканная бойцовая зверюга, готовая в любую секунду по приказу хозяина вцепиться в горло. Все равно, кого, только прикажи. Испуганно сглатываю, часто дыша, и коротко киваю. Лишь тогда эта ледяная статуя разжимает стальную хватку.

Опускаюсь в кресло напротив Корнеева с прямой спиной и не моргая смотрю на него. А Климу словно нравится играть спектакль и делать вид, что он ничего не понимает. Я давно заметила у Корнеева тягу ко всяким театральным жестам. Наверное поэтому он и отказался от первоначального плана просто выкрасть Лесю и инсценировать ее смерть. Хотел не просто уничтожить Лютого, а сделать это красиво, жестко, вычурно. Вытащить припрятанный в рукаве козырь, которого Костя совсем не ожидает — родного ребенка. Ведь кто в таком случае не отдаст все и не сделает, что прикажут? Ни один родитель спокойно стоять в стороне не будет.

— Так что, кофе? Или, может, ты голодна?

Отрицательно мотаю головой, мысленно вспоминая все способы казни, что вообще когда-либо существовали. Клим заслужил пережить каждый из них, причем по несколько раз.

— Уверена? — прищуривается он.

— Черт возьми, Клим… — поднимаю я голос и снова ловлю предупреждающий взгляд его головореза, — Где мой сын?

— Да что ты заладила: сын, сын, — закатывает недовольно глаза Корнеев, — Играет твой сын. Поел и пошел развлекаться вместе с няней. Кстати, о няне. Зачем ты заставляешь бедную женщину рисковать и так подставляешь человека? У нее ведь, знаешь ли, дети, внуки, свои проблемы. Зачем ей еще и твои?

— Ты… ты с ней что-то сделал?

— Ой, упаси Боже, — раздраженно отмахивается Клим, — что ты из меня все пытаешься монстра какого-то сделать? Все с ней в порядке. Пока ты не втягиваешь ее в проблемы, которые ее не касаются, конечно же.

Наши глаза встречаются. Взгляд Корнеева понятно и без слов. Клим не любит угрожать в открытую. А вот завуалированно, намеками — это его тема, да.

Не дождавшись моего ответа, он с задумчивым видом барабанит пальцами по столу и с ленцой тянет:

— Мне ведь ничего не стоит вместо осуществления моего плана просто взять и подсунуть Лютому мертвого Тимура.

— Что? — в горле за секунду пересыхает.

Широко распахиваю глаза и подаюсь к Климу, не веря в услышанное, неосознанно впиваясь пальцами в подлокотники кресла. Его охранник разом подбирается, словно боится, что я сейчас накинусь на Корнеева. А тот тем временем продолжает, не замечая ничего, и с каждым его словом сердце пропускает удар:

— Что слышала, девочка. Я могу прямо сейчас послать ему тело его сына вместе с тестом ДНК, подстроить все так, что его убил Демид, забрать Лесю и исчезнуть. И оставить наводку на то, что моей внучке помогла пропасть ты, в отместку за гибель родного ребенка. Согласись, забавно будет наблюдать, как Лютый сам уничтожит вас обоих, а потом и себя. Он не оправится после такого. Как и ты. Но я ведь не делаю так, — заканчивает он мягко с елейной улыбкой на губах.

И смотрит при этом так, будто ждет, что я за его доброту руки ему расцелую. Тело пробивает сначала ледяной пот, а следом — жар. Меня знобит то ли от ужаса, то ли от переполняющей душу ненависти.

— Все, что требуется от тебя — просто послушно ждать, когда я решу свои дела. Всё. Не усложняй ситуацию.

Не усложнять ситуацию! То есть пытаться спасти своего ребенка, когда тебе дают понять, что он в любом случае пострадает — это «не усложнять ситуацию»?! Приходится зажмуриться на мгновение, чтобы не дать всполоху ярости разгореться до бушующего костра. Нет, нельзя, не сейчас. Если я наброшусь на Клима, то только испорчу все. У него ведь хватит совести еще на Тимуре потом отыграться… Не зря он легко разбрасывается такими серьезными угрозами.

— Откуда мне знать, что если я тебя послушаюсь, с Тимом все будет хорошо? — цежу через силу, — Какие гарантии, что ты сдержишь слово?

— Никаких, — пожимает плечами Корнеев равнодушно, будто речь идет не о жизни моего ребенка, — Здесь я решаю, что и как будет дальше. Ты или подчиняешься или вместе со своим выродком заканчиваешь жизнь в канаве. Всё. В твоих силах сделать так, чтобы это произошло не сегодня.

Я смотрю на Клима во все глаза, надеясь, что он шутит. Ведь не может же человек быть настолько черствым. У него у самого была дочь, а что если бы она оказалась на моем месте? Что если бы ему такое говорили, угрожая внучке Лесе? Но Корнеев не выглядит раскаивающимся. На губах его нет самодовольной усмешки, но она отражается в его глазах вместе с пренебрежением. Для него что я, что Тим — просто способы расквитаться с Лютым, не больше.

— Мы договорились? — уточняет Клим недовольно, видимо, мое молчание его раздражает. Настолько, что он даже перестает строить из себя высокородного аристократа, — Сидишь ровно на жопе, как послушная девочка, и не мешаешь серьезным дядям решать проблемы.

— Мне нужно знать, что с Тимуром ничего плохого не случится, — повторяю упрямо, — Лучше со мной делай, что хочешь, но не трогай ребенка. Он тут не при чем.

— С тобой? — вскидывает брови Корнеев, искренне удивляясь, — Думаешь, ты представляешь для Лютого хоть какую-то ценность? Да он давно с другой бабой кувыркается и с десяток их уже поменял. Ты пустое место. И только благодаря своему ребенку ты жива. Пока что. Будешь выделываться и вставлять палки в колеса — я для Тимура найду няньку. Сговорчивую и молчаливую, а ты исчезнешь. Уяснила?

Отвожу взгляд и стараюсь дышать ровнее. Сложно сохранять даже жалкие крупицы спокойствия и делать вид, что ты каменная глыба, когда угрозы сыплются чуть ли не каждую секунду.