Хочу тебя любить - Елена Тодорова

И зачем он это сделал? Зачем?

Никаких поправок я принимать не собираюсь!

© Варвара Любомирова

– Ты чего такая нервная сегодня? Из-за Бойки?

Смотрю на Лену, но не сразу понимаю суть вопроса. Снова в себя ушла.

– Нет, не из-за него.

Конечно же, я ни за что не признаюсь, что вообще о нем хоть когда-нибудь вспоминаю. И совсем меня не волнует предстоящая встреча. И про поцелуй я не думаю.

– Маме деньги нужны. Вот я и думаю, где достать. Может, знаешь, куда можно устроиться подработать?

– Большая сумма? Если что, я могу примерно десятку занять.

– Нет, десять тысяч не спасает. Больше надо. Намного больше.

– Ну, а что ты заработаешь за неполный рабочий день? Даже если в ресторанчик какой устроиться официанткой, не думаю, что получится многим больше десятки за месяц.

– Значит, надо что-то другое.

– Что? Разве только девственность продать, – фыркает вдруг Лена.

– В каком смысле?

– Ну, есть вроде богатенькие ценители… Эй, да я пошутила! Ты же не думаешь…

– Конечно, нет, – выпаливаю почти оскорбленно. – Ладно, побегу. В семь Бойка должен приехать… Ну, в общем… Если что, я у вас.

– Помню.

Дома принимаю душ. Натягиваю джинсы и футболку. Демонстративно при маме бросаю в небольшую дорожную сумку майку, толстовку, пижаму, комплект белья, полотенце и футляр с зубной щеткой.

– Утром вернешься?

Вижу, что отпускать меня не хочет. Переживает. Но прямым текстом не говорит.

– Вечером, – бросаю и отворачиваюсь. – Мы днем еще хотим погулять по городу. Лене босоножки нужны, Катя комбез хочет. Может, и я себе что-то посмотрю.

Как же ловко я теперь вру! Самой противно.

– Ой, не знаю, доць… Не рано вот это все? – не выдерживает мама. – Я вчера, пока ты вернулась, вся извелась. Вдруг что…

– По-моему, со мной в этой жизни случилось уже все, что только можно, – прикрываюсь, как обычно, сарказмом. – Живого места не осталось. Дальше разве только рай и тишина.

– Окстись! – восклицает мама в сердцах. Сама крестится. Шумно переводит дыхание. – Ну вот, что ты такое говоришь? Хочешь, чтобы меня удар хватил?

– Прости, – выговариваю искренне и вместе с тем как-то сухо. – У меня не было намерения тебя пугать.

Быстро прощаюсь и иду на остановку. Договорились, что Бойка будет забирать меня там. Сама не знаю, почему лгу маме насчет Кира. Наверное, потому что отношения между нами не такие, какими их представляет мама. Я больше не пытаюсь думать о нем, как о брате. Мне стыдно, и проще совсем о нем молчать, чем выдавать правду частями и еще больше запутываться в своей лжи.

– Знаешь… Я подумала… Давай сюда свои часы, – первое, что я выпаливаю, садясь в машину к Бойко.

Он прищуривается и выразительно раздувает ноздри на вдохе.

– Почему передумала?

– Если они будут пищать, ты не станешь меня трогать, да?

Только оказалась с ним рядом, воздух заискрил, и я вдруг сильно испугалась повторения вчерашнего вечера. Если он будет так наглеть, у меня нет никаких шансов его оттолкнуть.

– Не стану, – мрачно выговаривает и, сжимая челюсти, замолкает. Затем как-то резко тянется к бардачку. Я аж дергаюсь, решив поначалу, что ко мне. Вжимаюсь в спинку сиденья и застываю. Кир же достает часы, бросает их мне на колени и выпрямляется. – Надевай.

Едва защелкиваю браслет, машина срывается с места.

– Можешь, пожалуйста, потише ехать? Иначе эта ерунда будет пищать непрерывно.

– Ты всегда всем недовольна? – грубо выталкивает Бойко, но скорость сбавляет. – Или дело конкретно во мне?

– Конечно, в тебе! Ты еще сомневаешься?

– А ты специально бесишь меня?

– Бешу? Ну, извиняй, уговора, что я должна быть ласковой – не было!

– Сейчас ввернем! – рявкает он.

– Черта с два! Это мои правила, никаких поправок я принимать не собираюсь!

– А если в счет одного дня?

– Мало, – быстро врубаюсь в торг. – Давай десять!

– Ни хрена себе! Сиди и дуйся, блядь!

– Вот и буду!

Хочу еще кое-что сказать, но в этот момент срабатывает чертова пищалка, и мы с Бойко мигом замолкаем. Раздраженно встряхиваю рукой, но эта штуковина, естественно, и не думает затыкаться. Приходится прикрыть глаза и силой воли заставить себя замереть. Дышу глубоко и размеренно, пока не выравнивается пульс.

Вроде как успокаиваюсь. Но едва вижу ту самую многоэтажку, в которую Кир уже привозил меня в прошлом, начинаю снова нервничать. Сам Бойко все еще выглядит злым. Молча подхватывает мою сумку и широким шагом направляется к подъезду.

Незаметно подсовываю под циферблат часов найденный в машине чек и волочусь следом. Не хочется, чтобы этот дебильный прибор выдавал меня каждую минуту. Обломится знать, что рядом с ним мой пульс перманентно повышен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я бывала в квартире Бойко трижды. Сегодня здесь впервые чисто. Настолько, что полы сверкают. Кровать заправлена, и поменялись шторы. Раньше, помню, у окна шкаф стоял, а сейчас тот находится при входе, а его место занимает стол. На нем расположено несколько мониторов. Системник один, но есть так же ноутбук.

– Зачем тебе столько техники?

– Надо.

– Отличный ответ!

Бойка на мою язвительность не реагирует. Просто смотрит. Тем самым взглядом, из-за которого у меня барахлит весь организм. Я вдруг остро осознаю и то, что мы одни в его квартире, и то, что он будет держать меня здесь сутки, и то, что я не знаю, какие еще извращения могут прийти ему в голову.

– Голодная? Я закажу что-нибудь? – наконец, выдыхает он.

Я не ужинала и действительно немного голодная, но сказать об этом Кириллу отчего-то не хватает смелости. Поэтому я просто пожимаю плечами.

– Пицца, роллы, что-то конкретное?

Снова пожимаю плечами. Стесняюсь. И Бойко это, кажется, понимает.

– Пицца? – спрашивает еще раз.

Мотаю головой.

– Роллы?

Киваю.

– Пить что-то будешь?

– Мне нельзя алкоголь, – напоминаю резковато.