Атаман Платов - Владимир Лесин

Да, Платов оказался без средств и вынужден был сдать в казенное ведомство за бесценок пожалованные ему земли — по рублю за десятину. Но его отнюдь нельзя назвать бедным. Он имел табун, из которого в один прием мог поставить 200 лошадей в полки Екатеринославского войска. У него были деревни, а в них по последней переписи числилось 1640 душ. Правда, все беглые, укрывшиеся на Дону еще до запрета принимать таковых. Матвей Иванович приказал управляющему своими имениями Ивану Бугаевскому «оным пришлым людям выстроить домы для жительства» и освободить их на семь лет от «барщинных работ и оброка». Потому и испытывал он крайнюю нужду в деньгах и впал в долги. Впрочем, мы еще вернемся к этому…

Торжества по случаю взятия Измаила продолжались долго, но и они кончились. Начались будни жизни и службы. Платов вернулся в Черкасск. Почти все свое время он посвятил семье, а также рыбной ловле, которой очень увлекался. Иногда выезжал в Петербург. Так, в самом конце 1791 года он прибыл в столицу с отчетом о состоянии Екатеринославского войска. Но как долго там оставался, неизвестно. Новому президенту Военной коллегии графу Николаю Ивановичу Салтыкову, сменившему покойного князя Григория Александровича Потемкина, Матвей Иванович понравился.

Последние дни отпуска прошли в сборах в дорогу. Путь предстоял не дальний. Но и не близкий — в Чугуев, центр Екатеринославского войска. Настроение было скверное. Не хотелось оставлять жену и детей, которым в силу обстоятельств так мало уделял внимания. Но долг требовал, и он уехал, пообещав быть в декабре, когда Марфа Дмитриевна должна была родить. Перед Новым годом она разрешилась девочкой. Отец-то ждал сына и хотел назвать его Александром — в честь любимого внука императрицы Екатерины. Великий князь Александр Павлович был красив и умен. Матвей Иванович видел его и 25 марта на приеме в Царском Селе, и 28 апреля на балу в Таврическом дворце. Будущий монарх понравился герою Измаила, и он боготворил его до конца дней своих. Пройдет еще несколько лет, и эта симпатия станет взаимной.

В конце апреля 1792 года Матвей Иванович снова отправился в Петербург, куда прибыл накануне дня святого Николая Чудотворца. 9 мая он поздравил императрицу с праздником, и она протянула ему руку для поцелуя, на что обратил внимание камер-фурьер Андрей Волков. Потом вместе с другими гостями ее величества был зван к столу; правда, в списке приглашенных он — в самом конце, после него — лишь безымянные офицеры гвардии и дежурные фрейлины. Здесь наш герой, кажется, впервые так близко увидел цесаревича Павла Петровича и великую княгиню Марию Федоровну, сыгравших заметную роль в его жизни. Вечером состоялся бал. Только вряд ли «казацкого войска бригадир» присутствовал на нем, ибо получил приказ срочно возвращаться в Чугуев.

В это время на Дону взбунтовались казаки, не пожелавшие служить в Таврии. На Платова с полками Екатеринославского войска была возложена задача усмирить мятежников и отправить их в Крым. Обычно полицейские функции, возлагаемые на военных, вызывали негодование в офицерской среде. Матвей Иванович — не из таких. Он выполнил поручение с видимым удовольствием и извлек из него немалую выгоду.

Из Петербурга Платов на несколько дней заехал в Черкасск и снова отбыл в Чугуев. Так и курсировал между этими городами. В конце 1792 года он снова принимал поздравления: Бог дал ему сына Матвея.

1 января 1793 года бригадиру Платову был пожалован чин генерал-майора. А вскоре из уцелевших после войны с Турцией казаков регулярного Екатеринославского войска были сформированы три полка, названных Чугуевскими. Их шефом остался Матвей Иванович, хотя его всесильный покровитель князь Григорий Александрович Потемкин уже умер. Нашлись другие, столь же влиятельные: Николай Иванович Салтыков и новый фаворит императрицы Платон Александрович Зубов.

С бунтом на Дону было покончено. Наказание мятежников происходило в станице Нижнечирской, куда прибыли князь А. Н. Щербатов с командой регулярных войск, Д. М. Мартынов с зятем М. И. Платовым и его чугуевцами. Казаков собрали на площади, окружили егерями, прочитали какую-то бумагу, но из-за общего гомона никто не расслышал, о чем в ней шла речь. Началась расправа.

Из толпы обреченных вырывали человек по пять. По приказу Платова на каждого набрасывались по шесть чугуевцев, срывали с них одежду и распластывали на земле. Четверо удерживали жертву за ноги и за руки, а двое орудовали плетьми. Остальные кричали:

— Сильнее! Сильнее! Прибавь! Прибавь!

Ударов никто не считал. Если после наказания кто-то скоро вставал на ноги, его возвращали и продолжали бить.

Платов проявил инициативу, устроив расправу над бунтовщиками пяти станиц без ведома президента Военной коллегии графа Салтыкова.

Похоже, цель была достигнута: Платову удалось нагнать страху «на весь Дон», сделать казаков «умнее и покорнее» и решить проблему с их переселением в Крым.

Бунт был усмирен без участия А. И. Иловайского. Это вызвало раздражение атамана, и он отправил рапорт Н. И. Салтыкову с жалобой на чугуевцев, причинивших «различные обиды» жителям Дона. В свою очередь и М. И. Платов написал президенту Военной коллегии о «недоброхотстве» и «злобе» представителей местной власти, что в сущности следовало понимать как поощрение мятежников. Санкций не последовало.

В этих двух жалобах отразилась политическая ситуация на Дону, определявшаяся борьбой за власть между различными кланами, каждый из которых имел своих сторонников.

Атаманство А. И. Иловайского подходило к концу. Его непримиримый противник Д. М. Мартынов находился в весьма почтенном возрасте, чтобы рассчитывать на булаву и насеку. Но у него был молодой зять М. И. Платов, а тот, по характеристике секретаря императрицы П. В. Завадовского, «досуж и здесь — в Петербурге — знаком; неудивительно, когда превозможет над простым и уже ослабевшим стариком».

Таким образом, еще за несколько лет до смерти А. И. Иловайского в Петербурге видели в М. И. Платове его возможного преемника. Но атаман пока жив. А наш герой снова отправляется в столицу.

Когда Матвей Иванович прибыл в Петербург, неизвестно, но 15 мая 1793 года он уже присутствовал за столом ее величества. Среди знатных гостей императрицы — графы Платон Александрович Зубов, Николай Иванович Салтыков, Александр Сергеевич Строганов, Никита Петрович Шереметев, Сергей Петрович Румянцев, Николай Александрович Самойлов, князь Федор Сергеевич Барятинский, поэт Гаврила Романович Державин, генералы Павел Сергеевич Потемкин, Аркадий Иванович Марков и многие другие. В списке приглашенных «сверх свиты» «генерал-майор Платов» назван последним. Без имени и отчества. Пока.

2 июня, в праздник Вознесения Господня, к М. И. Платову за столом у ее величества присоединился тесть, генерал-майор Д. М. Мартынов, приведший делегацию донских старшин и чиновников в Царское Село для получения из рук императрицы Жалованной грамоты Войску. Вручение грамоты было назначено на следующий день.

В начале шестого пополудни 3 июня Екатерина Алексеевна приняла своего сына Павла Петровича с супругой Марией Федоровной и их детьми. В половине седьмого она вышла с ними в бильярдную комнату, где дежурный камергер Петр Степанович Валуев представил им делегацию донских старшин и офицеров. Старшины — генерал-майоры Платов и Мартынов, бригадир Иловайский и полковник Янов — приняли от ее величества хлеб с солью на «позолоченном чеканном блюде» и грамоту, после чего императрица всех «всемилостивейше жаловала к руке и потчевала водкою». Думаю, казаки не отделались молчанием, но какие слова благодарности прозвучали в ответ, неизвестно — камер-фурьер Волков их не записал. А жаль.