Доктор, все идет из детства? Психология воспитания и терпения - Юрий Вагин

Здесь нет несправедливости. Если вы будете решать за ребенка в школе все задачи по математике, вы ведь не удивитесь тому, что он сам не сможет решить ни одной? Если вы будете решать за ребенка все житейские проблемы – не удивляйтесь, что он сам не сможет решить ни одной.

Что такое настоящая материнская жертва, я могу привести на примере своей матери. Когда в подростковом возрасте я периодически сбегал из дома, мои родители никогда не искали меня.

И я знаю, чего им это стоило. Однажды я ночевал в доме напротив своего и примерно в четыре часа увидел, как моя мать стоит у окна и смотрит в ночь. Я думаю, что она так стояла каждую ночь, но она ни тогда, ни после, никогда не говорила мне об этом. При этом она в любой момент могла сказать отцу, и если бы отец дал команду – меня нашли бы в течение 12 часов, принесли домой и поставили перед дверью. Но мои родители, к счастью, так никогда не поступали. Они понимали, что я имею право на свою жизнь и свои ошибки. И лучше их совершить в 14 лет, чем в 24, 34 или 44 года.

Я часто рассказываю об опасности компьютерной зависимости у подростков, о том, что ребенок или подросток может полностью уйти в виртуальный мир игр, и он заменит ему реальную жизнь.

И вот однажды старенькая бабушка привела ко мне за руку внука – молодого парня лет восемнадцати – на лечение от игромании. Они зашли в кабинет, сели и бабушка нажаловалась, что любимый внук постоянно сидит за компьютером, не гуляет, друзей нет и в последнее время совсем сошел с ума – разговаривает с компьютером и смеется, когда находится в комнате один. Мол, поговорите с ним, чтобы он так больше не делал.

Как только бабушка вышла, молодой человек спокойным и деловым тоном сказал: «Значит так, доктор, давайте вы будете делать вид, что вы меня лечите, а я буду делать вид, что лечусь – моей бабушке так будет спокойнее, а я ее очень люблю. Она у меня темная и в компьютерах ничего не понимает».

Далее молодой человек рассказал, что он уже несколько лет возглавляет российскую команду по одному из направлений компьютерных игр. Это дает ему ежемесячный доход в несколько… (большой доход), и недавно его пригласили тренировать американскую команду за… (много) долларов в месяц, и ему приходится не только учиться, но и много времени проводить за компьютером, что окончательно вывело бабушку из себя. Разговаривает и смеется он, конечно, с друзьями в Сети, но бабушка отказывается это понимать, потому что, с ее точки зрения, это ненормально.

«Доктор, мне бы еще месяц продержаться, чтобы закончить тренировки американской команды. Скажите бабушке, что у меня такая тяжелая зависимость, что из нее нельзя выходить сразу. А там я деньги получу и как-нибудь с бабушкой сам справлюсь. Давайте лучше поговорим о Фрейде».

Я до сих пор со слезами на глазах вспоминаю этого молодого, умного и совершенно необразованного молодого человека. Почему необразованного? Потому что он говорил, что в его вузе разные старые дедушки лет сорока учат их тому, что в мире программирования давно уже стало антиквариатом.

Я это к тому, что жизнь всегда сложнее, чем любые наши представления о ней.

А вот и не очень хорошая новость. Стала появляться информация, которая заставляет нас (специалистов) несколько по-другому взглянуть на проблему подростковой компьютерной зависимости.

Что случилось? Рассказываю. До настоящего момента психологи и психотерапевты смотрели на проблему подростковой компьютерной зависимости как на явление часто встречающееся, распространенное, но все же как на краевое, маргинальное и временное.

Мы предполагали, что есть основная масса подростков, которые живут обычной жизнью, общаются с людьми, занимаются спортом, учатся, чтобы потом работать и участвовать в процессе созидания чего-то нового. И есть незначительная часть, которая отклоняется от нормального жизненного пути (такое поведение так и называется – отклоняющееся или девиантное), и наша задача вернуть их на нормальный путь к нормальной жизни.

Все вроде бы было понятно. Раньше. Но ситуация, похоже, стремительно меняется прямо на глазах. Есть основания предполагать, что в ближайшее время (речь идет о десяти – двадцати годах) жизнь подростков и молодежи перевернется с ног на голову.

Основная часть подростков и молодых людей будет невостребована в производстве материальных ценностей и услуг. Найти себя хоть в какой-нибудь профессии и получить возможность хоть что-то делать в реальной жизни сможет лишь меньшинство. Работа станет редкостью и дефицитом. То, что пока воспринимается нами как социальная проблема – безработица, станет нормой жизни. Наоборот, работающий человек будет восприниматься как такая же редкость и диковинка, как космонавт или скульптор.

При этом подобная ситуация не приведет к социальной незащищенности подростков и молодежи, отсутствию у них средств к существованию и голоду. Они будут жить на безусловное гарантированное пособие, им будет где жить и что есть. Но чем-то другим, нежели виртуальная реальность, заполнить свою пустую, как пластиковая бутылка, жизнь им будет нечем.

Основная часть молодежи в ближайшем будущем обречена на жизнь в мире виртуальной реальности. Они, собственно говоря, не очень и возражают. Это мы, по старинке, пытаемся оторвать их от компьютера и выгнать на улицу. Но они уже задают нам вопрос: что им там делать, у них все есть?

В скором времени для того, чтобы получить возможность хоть что-то делать в реальном мире, нашим детям придется не просто хорошо учиться, а дважды хорошо учиться, и при этом еще и как-то извернуться, чтобы доказать свою полезность для невиртуальной жизни. И возникает вопрос: а им это надо?

Психологи пока затрудняются спрогнозировать последствия подобного тектонического социального сдвига. Представьте себе жизнь, где учить уроки не обязательно, ходить в школу можно как в кружок по моделированию, книги и фильмы – отстой, можно с утра до вечера играть в приставку, слушать музыку, общаться в чате. Папа вечером приходит домой, сажает вас за компьютер и говорит: «Поиграй еще сынок в “Контрстрайк”, тебе нужно готовиться к взрослой жизни».

Возможно, мы ошибались, предполагая, что подростков нужно просто оторвать от компьютера, слегка подтолкнуть их к реальной жизни, а, попав туда, понюхав ее, попробовав, они уже сами там зацепятся. Все намного сложнее. Чтобы наши дети закрепились в «старой» реальной жизни, их теперь нужно готовить к ней с удвоенной силой (как космонавтов).

И есть еще вторая проблема. Возникает вопрос: а стоит ли вообще это делать? Не превратимся ли мы в этом случае в какое-то подобие патриархальных сельских жителей, которые, наблюдая, как их дети, молодежь уходят «от земли» в город, ворчат и противятся этому, не понимая, что в этом «городе» может быть хорошего.

В далеком 1994 году в Новосибирске я защитил кандидатскую диссертацию под руководством профессора Цезаря Петровича Короленко. Это удивительный человек. Цезарь Петрович – основатель отечественной аддиктологии, науки о зависимостях. Аддикшен – тяга, стремление. Я помню, как к Цезарю Петровичу прилетали студенты из США и Канады и гуськом ходили за ним на кафедре, пока он задумчиво на отличном английском языке рассказывал о том, что лежит в основе саморазрушающего поведения подростков.