Кое-что о любви - Элизабет Бойл

Алекс оказался в сложной ситуации. Нельзя было просто выгнать Эммелин, не вызвав этим вопросов – особенно пока Хьюберт и леди Лилит остаются в городе. Нет, единственный выход – это отправить родственников в длительное путешествие, а затем разобраться с неприятностями, причинёнными неуместным появлением Эммелин.

И ещё важнее – выяснить, кто её нанял.

Войдя в дом, Алекс отправился в столовую. Там Эммелин, леди Лилит и Хьюберт утоляли голод за обильно накрытым столом, и запах ветчины и копчёной рыбы напомнил Седжуику, что несколько суток у него не было не только хорошего сна, но и приличной еды.

При виде взъерошенного хозяина Симмонс сначала замер, потом отошёл от него на безопасное расстояние, молча взял тарелку и принялся накладывать на неё любимые кушанья барона.

Во всяком случае, отметил Алекс, кое-что в его жизни все ещё шло заведённым порядком. Пока он стоял на пороге столовой, созерцая эту жуткую сцену семейного счастья, с дальнего конца стола раздался возглас:

– Седжуик! Дорогой мой! Что с вами приключилось?

В мгновение ока оказавшись рядом с ним, Эммелин в ужасе посмотрела на его лицо, а потом так же быстро отступила назад, сморщив нос. Очевидно, она уловила исходивший от него запах – вонь шла до самых небес.

– Сделать вам холодный компресс? Вызвать хирурга? Приготовить горячую ванну?

– Ничего не нужно, – ответил Алекс.

– Вы уверены?

– Да, я в полном порядке, – ответил ей Алекс, проходя мимо неё к столу.

Эммелин нюхала фиалки и выглядела чистой и свежей, как летнее утро. Её светлые локоны были собраны сзади на затылке, а платье, простое и скромное, вновь напомнило ему о соблазнительных изгибах и стройных ножках, которые оно успешно скрывало. Алекс снова взглянул на неё и поморщился. «Проклятие! Нужно сосредоточиться, – сказал он себе. – Сначала Денфорды, потом Эммелин».

– Как это могло произойти? – спросила Эммелин, глядя на его лицо.

– На меня… напали, – сухо ответил он. Лучше ещё одна маленькая ложь, чем правда. Меньше всего Алексу хотелось, чтобы всему городу стало известно, что он подрался с Джеком на Торнтон-стрит.

Нельзя сказать, что пташки из этого менее чем достойного уважения квартала не будут порхать повсюду, с восторженным хихиканьем рассказывая о спектакле, который наблюдали ранним утром, но пройдёт около недели, прежде чем их сплетни достигнут вершин великосветского общества. А к тому времени Алекс благополучно будет находиться в пути на север, и все это недоразумение станет не более чем далёким воспоминанием.

– Преступники! – ужаснулась Эммелин и платком в руке закрыла рот и нос. – Вы уверены, что не пострадали? Но вы же не убили их?

При этом вопросе леди Лилит приподняла изящную бровь.

– Нет, все не столь ужасно, – ответил Алекс, отметив, что ни один из его настоящих родственников не проявил чрезмерного удивления, узнав, что на Алекса было совершено нападение. – Достаточно сказать, что их прогнали, а я не пострадал.

Её забота была бы трогательна, если бы Эммелин была его женой, но при нынешних обстоятельствах её сочувственные реплики только добавились к представлению, которое он не собирался разыгрывать перед обитателями дома.

– Как страшно, – сказала Эммелин. – Просто ужасно для вас.

– Да, невероятно страшно, – эхом подхватила леди Лилит, хотя её ужас, похоже, был вызван тем, что Алекс вынес это суровое испытание.

Вероятно, он должен погубить себя и позволить Денфордам вести дело с этой невозможной Эммелин.

«Именно то, что нужно этой паре», – заняв своё место во главе стола, подумал Алекс. Ему хотелось бы прожить достаточно долгую жизнь, чтобы увидеть лицо Хьюберта, когда тот будет переживать крах всех надежд при виде счётов Эммелин.

Тем временем, налив ему чашку чая, самозваная жена обсуждала с Симмонсом какие-то дела.

– Никогда не беспокойтесь за Седжуика, – сказала она, подойдя и встав позади его стула. – Он чрезвычайно ловок, когда дело доходит до стычки. Знаете, в день нашей встречи он спас меня от трех страшных разбойников. Помните, Седжуик?

Разбойники? День нашей встречи? Предчувствие несчастья мурашками пробежало у Алекса по спине, и ему не помогло даже то, что сейчас Эммелин полностью завладела восхищённым вниманием Хьюберта и леди Лилит.

«Нет, чёрт побери, – хотел сказать ей Алекс, – немедленно прекратите это». Но скоро он понял, что невинная ложь, предоставленная в её распоряжение, искусными заботами Эммелин расцветёт в историю Бэнбери, по сравнению с которой пьеса в «Ковент-Гарден» выглядела бы просто примитивной.

– Он спас вас? – Леди Лилит, отложив нож и вилку, приготовилась слушать. – Как удивительно.

– О да, это был самый ужасный день, – отозвалась Эммелин, дотрагиваясь до лба.

– Ужасный, вы сказали? – переспросил Хьюберт, наконец оторвавшись от своей газеты. – Такой же страшный, как все это?

– О да. Я и дня не пробыла в Англии, как на мою коляску напали грабители. Кучера и лакея схватили, а моя дражайшая спутница моментально упала в обморок. – Эммелин вздохнула и покачала головой, теребя в руках носовой платок, как будто опасность поджидала её прямо у порога.

Алексу очень хотелось, чтобы на неё напали и, таким образом, спасли его от бесконечного потока белиберды.

– Как это ужасно для вас, – сказала леди Лилит, хотя по её тону можно было предположить, что она не верит ни единому слову драматического повествования Эммелин.

– Действительно ужасно, – вступил в разговор Хьюберт и опять с гораздо большим воодушевлением, чем его жена, за которое получил от неё строгий взгляд.

– Да, но как бы ни был ужасен тот день, именно он привёл меня к моему дорогому Седжуику, – сказала Эммелин, и её руки нежно легли на плечи Алексу. – Последнее, что я помню, – это то, как он с пистолетом в руке, в огромном чёрном плаще, развевающемся на ветру, скакал вверх по гребню холма, чтобы спасти меня.

– Седжуик с пистолетом? – удивилась леди Лилит. – Это что-то новое для всех нас. – Она обратила недоверчивый взгляд на Алекса. – Я не знала, что вы столь искусны.

– Всё, что я помню, – это Седжуик, скачущий ко мне на помощь, – продолжила Эммелин, не желая уступать трибуну прямо сейчас, – потому что сразу вслед за этим в меня попала шальная пуля, и я лишилась сознания. К сожалению, я не могу больше ничего рассказать о том, что происходило до того, как я пришла в себя. И первое, что я увидела, было красивое лицо Седжуика, полное тревоги.

Хьюберт хмыкнул, давая понять, что никогда не слышал такой чуши.

Алекс, разумеется, тоже не слышал ничего подобного, но ему не понравился грубый намёк Хьюберта на то, что его жена лжёт, – и не важно, что она не была ему женой.

Но Эммелин не собиралась давать пощаду таким, как Хьюберт Денфорд. Величественно выпрямившись, она повернулась к нему и, медленно подняв руку ко лбу, отвела назад искусно уложенные локоны, обрамлявшие её лицо, обнажив шрам, одновременно отвратительный и возбуждающий.