Экстаз - Николь Джордан

Еще одна мысль пришла ей в голову. Как она раньше об этом не подумала?..

— А мои родственники… У кого я живу… Они знают, где я?

Эмма сокрушенно покачала головой.

— Не думаю, мисс.

— Наверное, они с ума сходят от волнения. У моего деда слабое сердце… Господи, что я скажу им?

— Полагаю, вам не следует сейчас думать об этом. Я приготовила завтрак. Вы сможете что-нибудь поесть? У вас ничего не было во рту почти сутки… Вот, посмотрите.

Она приподняла поднос, стоявший на столе. Взглянув на еду, Рейвен с удивлением обнаружила, что испытывает чувство голода.

— Да… — сказала она. — Благодарю вас.

— Я также принесла чистую сорочку, мисс. Я повыше вас, но думаю, вы можете нарядиться в мое бельишко, пока я выстираю и поглажу ваше. И платье тоже.

Рейвен вздрогнула, подумав, во что превратился ее великолепный свадебный наряд. И ведь на ней было материнское жемчужное ожерелье…

Она поднесла руку к горлу.

— Где оно? Подарок матери.

— Не беспокойтесь, мисс. Если вы про ожерелье, оно в надежном месте. Я спрятала его. Замок у него испорчен, но это можно починить.

Глаза Рейвен наполнились слезами, чего она совсем не ожидала в эти минуты. Она ничего не сказала и проглотила слезы.

Эмма поняла ее молчаливую благодарность, ласково улыбнулась и похлопала по руке.

— Поешьте и сразу почувствуете себя лучше… Ночной горшок, — добавила она деловитым тоном, — под умывальником. Теплая вода в кувшине. Думаю, вы захотите принять ванну, я распоряжусь. А насчет платья тоже не беспокойтесь — я подыщу вам что-нибудь.

Рейвен принудила себя сесть в постели. Это далось ей настолько нелегко, что она виновато сказала:

— Я не всегда такая беспомощная, не думайте.

— Конечно, нет, дорогая, — с воодушевлением подтвердила Эмма. — Вы подверглись такому испытанию, не дай Бог никому!

— Надеюсь, я сумею пережить это.

— Конечно, мисс. Уверена в этом! Мистер Келл сделает все, что в его силах, чтобы помочь вам, уж я его знаю.

Рейвен содрогнулась в душе. Келл! Как сможет она посмотреть в лицо этому человеку после всего, что случилось прошедшей ночью? И что он сам думает? За кого ее принимает? Тоже за полубезумную, вроде его младшего брата? Или за больную странной болезнью… Как же она называется? Что-то от слова «нимфа»… И что она так расхваливает этого Келла, милая Эмма? Да, возможно, он спас ее от надругательств своего брата, но сам… сам-то наверняка воспользовался ее беспомощным состоянием.

Увидев, что Эмма держит наготове халат, Рейвен сбросила сорочку и со словами благодарности облеклась в синюю парчовую хламиду.

— Не надо все время благодарить меня, мисс, — простодушно сказала экономка. — Келл велел мне ухаживать за вами. И он хочет поговорить с вашей милостью, когда будете готовы к этому. Так он просил передать.

«Но мне совсем этого не хочется», — чуть было не сказала Рейвен.

Оставшись одна, она медленно встала с постели. Ее покачивало, она с трудом держалась на ногах и была вынуждена ухватиться за спинку кресла. Только сейчас она в полной мере ощутила весь ужас, всю безвыходность своего нынешнего положения. Всю безысходность своего будущего.

Усилием воли отбросив эти мысли, она занялась своим туалетом. Затем, усевшись перед камином с подносом на коленях, не без аппетита приступила к завтраку.

Однако ни поджаренные хлебцы, ни яйцо всмятку не помогли избавиться от тяжких мыслей о завтрашнем дне и о том, что случилось прошедшей ночью. В памяти всплывали разрозненные картины: кто-то неизвестный, неразличимый, подносит к ее губам стакан с лимонной водой… он же охлаждает ее пылающее тело прикосновением влажной мягкой материи… И он же совершает… если это было на самом деле… то, что совершал придуманный ею пират в ее сновидениях…

Воспоминание об этом вызвало мучительный стон.

В этот момент раздался стук в дверь. Совсем тихий, еле слышный. Вздрогнув, она обернулась, не зная, отвечать ли на него. Но прежде чем она пришла к решению, дверь отворилась и в комнату вошел мужчина.

Святой Боже! Это был он во плоти — значит, она не придумала его… Высокий, атлетически сложенный, с темными, слегка вьющимися густыми волосами. Один локон спадал на лоб, оттеняя правильные черты смуглого лица: прямой нос, твердые скулы, чувственные губы. Но самым примечательным на этом лице были, пожалуй, глаза — тоже темные, пронзительные, под длинными ресницами. Их взгляд казался пугающе знакомым.

Рейвен вздрогнула. Сходство с придуманным персонажем сновидений было поразительным. Сверхъестественным…

Конечно, при более близком рассмотрении все оказалось не совсем так: к примеру, шрам на левой щеке придавал его лицу зловещее выражение, чего не было у героя ее снов. И в чертах точеного лица не чувствовалось той мягкости, даже нежности, что у пирата…

Мужчина закрыл дверь. Опершись о косяк плечом, он смотрел на Рейвен спокойным, внимательным взглядом.

Она почувствовала, что краснеет. Он это заметил, а также и то, что под наброшенным халатом на ней ничего нет.

Поднявшись со стула и поставив поднос на столик, она запахнула халат у горла и с вызовом взглянула на вошедшего. Нет, окончательно решила она, это не он, не герой ее сновидений. Тот никогда, не смотрел бы на нее так — с затаенной угрозой, стараясь испугать.

— Что вы здесь делаете? — задала она от растерянности нелепый вопрос, от которого еще больше смутилась.

— Мне казалось, что эта спальня принадлежит мне, — сухо ответил он, не считая нужным скрывать иронию.

— Джентльмен не врывается к женщине подобным образом, — с той же растерянностью заявила она.

— Мое гостеприимство, — парировал он в том же ироничном тоне, — свидетельствует, что я могу называться джентльменом.

У него была правильная речь образованного человека, приятный низкий голос. Этот голос звучал у нее в ушах ночью. Одет он был по-домашнему: желтоватый вязаный жилет, белая рубашка, коричневые бриджи, такого же цвета башмаки.

Отойдя от двери, он подошел к Рейвен намеренно близко. Во всяком случае, так ей показалось. Должно быть, занимается спортом, подумала она, глядя на стройное мускулистое тело, уверенную пружинящую походку. От него даже издали веяло жизненной силой, стойкостью.

Тщетно пытаясь побороть чувство смятения, она опять с вызовом произнесла:

— Вам необходимо находиться здесь, когда я не совсем одета?

На что он ответил с той же спокойной насмешливостью:

— Уже, наверное, поздновато думать о правилах приличия после прошедшей ночи. Мне посчастливилось увидеть все ваши прелести, в то время как я пытался умерить лихорадочный жар, охвативший ваше тело.