Не уверен - не умирай! Записки нейрохирурга - Павел Рудич

– Киселёв. Доктор по ушам.

Мы посмеиваемся, а он говорит:

– Вы и не представляете, сколько людей не знают, что такое – отоларинголог!

Раньше или падали реже, или поднимали чаще, но столько народу на улицах не валялось. А может быть, тротуары лучше чистили да песком посыпали – не знаю.

Отбывал я в молодости повинность в городском травмпункте. Тогдашнее начальство требовало, чтобы строго фиксировалось в амбулаторной карте место падения поломанного гражданина. Улица, номер дома, остановка транспорта и т. д. Потом все это обрабатывалось, и, если выявлялись опасные места с повышенной частотой падения, срочно летел туда тогдашний мэр с лопатой и сыпал на скользкие места песок с солью.

Словом, столько народу, как сейчас, плашмя по дорогам родины не лежало, это точно. Может быть, дело в том, что сейчас никто особенно не торопится поднять упавшего? Обернутся на грохот, удивятся и топают дальше.

Но если все-таки помогают, то расклад такой. В девяти из десяти случаев «поднимателем» оказывается понаехавший с Кавказа или Средней Азии.

Часто помогают упавшим ребята-гопники. С ржанием, матом – но поднимут, оттащат к лавочке. «Скорую» вызывают редко, но могут, если это недалеко, оттащить поврежденного в какое ни есть лечебное учреждение.

«Скорую» любят вызывать бабушки. Особенно если упали под их окном. Если бабушек у окошек много, то они поднимают такой перезвон по телефонам «СП», что помощь приходит достаточно быстро.

Поддатые мужики могут помочь, но делают это так бестолково, что лучше бы шли мимо!

Старшие школьники из хороших семей чаще других помогают упавшим. Но с ними не всё ясно: то ли помогают, то ли по карманам травмированного шарят.

В одном ночном супермаркете два охранника поспорили, доживет ли до утра упавший у порога магазина бомж (дело было зимой). Утром вызвали «скорую». Пиво выиграл тот, кто поставил на «не доживет».

«Чистая» публика обычно не помогает. Старушку еще могут приподнять, или если споткнется девушка, так это – только дай! Неподвижно лежащего мужика поднимать точно не станут. Подойдут, покачают головой и начнут возмущаться: «Сколько же можно пить! Где милиция?! Куда смотрят волонтеры? Надо ж что-то делать!»

Но надо признать, что помогать убившемуся на улице человеку – сложно. Шел я как-то в свой выходной от газетного киоска к машине – и на тебе! Лежит на ступеньках перехода мужчина. Лежит пробитой головой вниз, и из раны кровь течет на грязное месиво из снега. Может быть, я и прошел бы мимо, но то, что положение тела было неправильным, и то, что чистая рана контактировала с явно нестерильным снегом, подвигнуло меня на благое дело. Поменял я ноги с головой пьяного (разило – на гектар!) местами, выволок на поверхность. Тут же какой-то бичеватый гражданин стал мне способствовать и суетиться.

Кровь из головы – так и хлещет! Свернул я туго платок, придавил этим комком рану и привязал его к пробитой голове шарфом бессознательного гражданина. Ну и что теперь, думаю. «Скорую» вызывать? Но как представил, что придется объясняться с диспетчером этой славной службы, отвечать на десяток вопросов и оправдываться хрен знает в чем – плюнул и поволок мужика в свою многострадальную «тойоту». Тут, надо признать, несколько прохожих мне помогли.

Привез мужика в нашу больницу. Тут уже проще – санитарки, фельдшера, охранники подсобили. Дежурный нейротравматолог не спешил, естественно. Но потом сделал все как надо. Класть в отделение больного не стали. Мужик этот быстро протрезвел, попросил на пиво и ушел прочь.

Что имеем в «итого»? Уделанный салон машины, такую же куртку, три часа потерянного времени, нагоняй от жены «Где ты был?». Трудно представить, что мог бы сделать любой другой гражданин. Ран он обычно – боится, кровь остановить не смог бы. В «скорой помощи» его бы послали. Если бы привез на своей машине, то уже на въезде в больницу его бы поворотили в зад: «Не дежурим мы сегодня по нейротравме!»

Даже если бы добродетель прорвался с пострадавшим в приемный покой, то и там могли бы послать. Это на какую смену бы нарвался. Так что упавшим остается надеяться только на мэра с лопатой, волонтеров, милицию и кавказцев.

Молодой мужчина очень шумно пытался убить жену. Вызвали милицию. Милиционерам мужчина стал говорить ерунду, смысл которой заключался в том, что его молодая жена постоянно ему изменяет. Обстоятельства измен были фантастичны. Жена спаривалась с его другом, сидя на заднем сиденье автомобиля, в то время когда муж был за рулем. С вызванным для прочистки канализации сантехником – прямо в туалете. С агитатором за кандидата в депутаты городской думы Собашниковым – стоя в прихожей и т. д. и т. п. без счёта.

Милиция сдала бедолагу в психиатрическую больницу. Потом пришла жена и попросила выписать мужа, так как он говорил чистую правду: про заднее сиденье, про сантехника, про агитаторов за разных депутатов и про т. д., и про т. п. Мужа выписали с извинениями. Счастливая семейная жизнь возобновилась с прежней силой.

Хирург Б. И. любил манипулировать с цифрами. Так, он математически доказал, что толщина истории болезни более 157 мм, свидетельствует о том, что больной неизлечим.

Затем он составил цветную карту заболеваемости детей опухолями головного мозга в области. Белые пятна на карте свидетельствовали о том, что в этих регионах детей с опухолями мозга не зарегистрировано. Нежно-розовый цвет говорил о единичных случаях опухолей. И так далее – до тревожно кровавого цвета: в местах нашей области, окрашенных в этот цвет, заболеваемость опухолями мозга у детей превышала все допустимые нормы.

Роковым образом кроваво-опухолевые очаги на карте, нарисованной Б. И., территориально совпали с местами размещения в нашей области военных ядерных объектов. Б. И. вызвали куда следует. Изъяли карту и документы, на основании которых эта карта составлялась. Все это засекретили, отчего показатели по опухолям у детей чудесным образом улучшились.

Тогда Б. И. увлекся показателями интенсивности и выяснил, что за одно и то же время в медицине происходит больше значимых событий, чем в армии в условиях войны. С этим никто особенно спорить не стал.

Но когда Б. И. рассчитал, сколько наше родное государство тратит на лечение одного больного и сколько оно же, родное, тратит на убийство одного здорового, грянула беда. Видимо, разница в затратах «на излечение» и «на убийство» была настолько потрясающая, что слабая психика Б. И. «расщепилась» и, как утверждают психиатры, дело дошло до вялотекущей шизофрении.

Тут еще вспомнили утверждения Б. И., что по телевизору показывают не Михаила Тимофеевича Калашникова – автора знаменитого автомата, а его двойника. И что, мол, настоящий Калашников уже давно постригся в монахи и на голом острове северного озера Имандра денно и нощно молится за убиенных из его чудо-автомата, конструкцию которого нашептал ему бес в чине полковника НКВД.