Фактор агрессии - Василий Орехов

«Что ни говори, – рассудил Фред, как делал всякий раз в подобной ситуации, – а работать на белковом комбинате в родной дыре гораздо хуже».

Почему-то перед боевой операцией ему в голову всегда лезли мысли насчет того, что он мог бы прожить гораздо более спокойную жизнь. Нет, это совсем не было трусостью, просто мимолетное сожаление – службу в Звездном Легионе трудно было назвать медом. Однако каждый раз простейшая логика успокаивала Фреда и возвращала ему присутствие духа. Нет уж, спасибо. Муравьиное копошение на комбинате, в грязи и смраде промышленных биоморфов, среди тупых алкоголиков-колонистов, точно не для него. Он был создан для другого и всегда это осознавал. Конечно, смрада, грязи и рутины в армии тоже хоть отбавляй, а главное, в любой момент может без приглашения явиться бледная тощая дама с косой на плече. Однако пожизненное копошение на белковом комбинате не предполагает выслуги до полноценного гражданства. А вот будучи гражданином, да еще сложив в одну кучу сержантское жалованье за двенадцать лет, вполне можно подумать о собственном домике на планетке, расположенной во Внутреннем Круге, всего в паре прыжков от Метрополии. А то и… хотя это вряд ли, конечно, но мало ли, как сложатся обстоятельства… в общем, поговаривают, что вторичное социальное жилье в небоскребе-термитнике где-нибудь в умеренном поясе Метрополии III вполне может оказаться по карману даже простому ветерану имперского десанта. А проживая в столице, Купер со своим безупречным послужным списком запросто мог бы устроиться в местную полицию, например, а там более чем неплохо платят. Сенату на фиг не нужны беспорядки и криминогенная обстановка в самом сердце Империи…

Впрочем, даже эти головокружительные перспективы не были главным для Купера. Главным было то, что копошение на белковом комбинате не предполагает подвига. Да, разумеется, всякая работа на благо общества важна и почетна, каждый творит свой подвиг на своем рабочем месте, бла-бла-бла, многоуважаемые огране. Однако Героями Империи становятся отнюдь не грязные необразованные биомеханики с Зодчим забытых колоний Внешнего Круга. Героями становятся легионеры, в одиночку прорывающиеся на командные пункты сепаратистов и берущие в плен мятежных полковников либо уничтожающие целый зверовзвод противника. Героями становятся ученые, создающие новые виды боевых биоморфов. Героями становятся бесстрашные разведчики, с риском для жизни добывающие стратегические вражеские секреты. Все крутится вокруг войны и военной промышленности, потомственного гражданина с раннего детства приучают к мысли о том, что его священный долг – стать имперским офицером или по-другому укрепить мощь державы. У Империи слишком много врагов, и мирный труд ее подданных охраняют вовсе не биомеханики, а солдаты.

Нет, предназначение мастер-сержанта Фреда Купера было вовсе не в том, чтобы копаться в белковом дерьме. Его предназначением был подвиг. И даже черт с ним, с подвигом – понятно, что подобное происходит далеко не каждый день, что это удел единиц и по большому счету мечтать о таком счастье просто смешно. Но кто-то ведь должен обеспечивать огневую поддержку для этих самых отважных единиц. Кто-то должен прикрывать героя, возвращающегося на свои позиции с вражеским генералом под мышкой. Кто-то, черт побери, должен в массовом порядке высаживаться на планетах противника, угрожающего будущему Империи, чтобы доступно разъяснить наглецу, насколько он не прав. И вот этого острого ощущения сопричастности великим делам и свершениям имперского масштаба Куперу катастрофически не хватало на родной Зантии. Хотя и жилось там не сказать чтобы особо плохо, и платили на фабрике почти так же, как в Легионе, и перспективы карьерного роста имелись, вполне можно было без проблем жениться, нарожать кучу детишек, дослужиться через полтора десятка лет до биотехника и жить в свое удовольствие безо всяких дополнительных избирательных и административных прав…

Хватит ныть, легионер, решительно сказал себе сержант, распахивая шкаф со снаряжением. Если ты собираешься стать гражданином, так и рассуждай как гражданин, а не как тупой лавочник. Ни один из граждан не променяет высокую честь отдать жизнь за Империю на сытое и скучное существование в уютной норке на краю Галактики. Ни один, понял?

В шкафу находился мобильный сержантский арсенал, в который входили стандартная десантная биоброня, биоморфный экзоскелет класса Богомол в специальном ранце, плазменный метатель-бластер, ручной боевой электроид, зубомет, десантный вибронож с мономолекулярным лезвием, а также средства связи и скрытного наблюдения. При умелом обращении со всем этим добром его с лихвой хватило бы для штурма не слишком укрепленного города средних размеров в Обитаемых Секторах. С полным уничтожением такового. Дополнительное снаряжение вроде противоплазменных ловушек десантники обычно складывали в несколько активируемых мыслекомандами контейнеров, которые входили в единый боевой каркас униформы и располагались в пустотах на поясе и над коленями. Компактно и удобно, братья огране, поскольку граждане ученые день и ночь думают о том, как бы это половчее облегчить нам службу. В разложенном виде экзоскелет-богомол состоял из боевого каркаса серо-стального цвета, пластинчатых псевдохитиновых лат и активного шлема с нейродатчиками для передачи системе управления мозговых импульсов комбатанта.

Разумеется, десантироваться в громоздком боевом экзоскелете не придет в голову даже ограм, его активируют уже после высадки. А вот в биоброню Купер согласно Уставу облачился сразу, прежде чем приступить к проверке штатного вооружения. Эта процедура была нехитрой: сбросив казарменные трусы и футболку, он просто развернул и накинул на плечи, словно плащ, огромный кусок живой материи, с наружной стороны напоминавшей фактурой крокодилью шкуру, а с внутренней – нежнейший сафьян. Ощутив прикосновение кожи человека-симбионта, биоброня инстинктивно начала стягиваться вокруг его фигуры и за четверть минуты плотно облепила сержанта с головы до ног. Когда формирование защитного скафандра закончилось, броня тут же передала на зрительные рецепторы Купера изображение снаружи, ему даже не пришлось открывать глаза. В таком виде десантник был полностью отрезан от внешней среды – скафандр служил его глазами, ушами и легкими, неутомимо поставляя в кровь кислород, тщательно отфильтрованный атмосферными жабрами. Биоброня надежно защищала своего носителя от большинства известных науке боевых газов и многих видов бактериологического оружия, выдерживала удар стальным ножом и температуру до шестисот градусов по Кельвину. В ней можно было даже выйти в открытый космос, где она поддерживала жизнедеятельность своего хозяина около сорока минут. Большинство сепаратистских правительств дорого дали бы, чтобы обзавестись защитными морфами такого уровня. Однако далеко не у всех мятежных колоний хватило бы на это средств и технологий.

В режиме закрытого скафандра биоброня способна была работать более суток, однако ее ресурсы все же следовало экономить на случай непредвиденных обстоятельств при высадке. Поэтому, протестировав своего защитного биоморфа на герметичность в аварийной ситуации, мастер-сержант поднял забрало импровизированного шлема и судорожно глотнул воздуха, переведя броню в более щадящий режим. Недостатка в кислороде он не испытывал, но инстинктивный спазм легких, ненадолго лишенных привычных функций, побороть был не в состоянии.