Человек, который улыбался - Хеннинг Манкелль

– Там сидят так называемые доверенные лица из Коллегии адвокатов. Просматривают все документы – регистрируют, пломбируют, намечают план действий. Надо известить клиентов, передать дела другим адвокатам. Адвокатское бюро Торстенссона прекратило свое существование.

– Мы тоже должны просмотреть эти документы, – сказал Валландер. – В их переписке с клиентурой мы, возможно, найдем объяснение произошедшему.

Сведберг наморщил лоб:

– В их переписке? Ты, должно быть, имеешь в виду переписку Стена Торстенссона? Отец же погиб в автокатастрофе.

Валландер кивнул.

– Конечно, – сказал он. – Я и имел в виду Стена.

– Жаль, что не наоборот, – сказал Сведберг.

Валландер вначале не обратил внимания на замечание Сведберга, но затем спохватился:

– Что ты имеешь в виду?

– У старого Торстенссона, похоже, клиентов почти не было. А Стен Торстенссон вел целую кучу дел.

Сведберг мотнул головой в сторону приемной:

– Они считают, что уйдет не меньше недели на то, чтобы во всем разобраться.

– Тогда не буду их беспокоить, – сказал Валландер. – Лучше поеду поговорю с фру Дюнер.

– Тебя проводить?

– Не надо. Я знаю, где она живет.

Валландер сел в машину и повернул ключ зажигания. Он был в растерянности, но постарался преодолеть сомнения. Он должен тянуть за единственную ниточку, данную ему в Скагене Стеном Торстенссоном. Другого у него ничего не было.

«Должна быть какая-то связь», – думал он, медленно ведя машину на восток. Он миновал здание суда, Сандскуген и выехал из города. Две эти смерти связаны между собой. Других вариантов нет.

Время от времени он смотрел в окно на мелькающий серый пейзаж. Начал моросить дождь. Он подкрутил отопление.

«Как можно любить эту глину? И все же я почему-то люблю ее… Полицейский в глине… Глиняный полицейский… Может, и в самом деле поискать что-то другое?»

Через полчаса Валландер был на месте, где разбился Густав Торстенссон. Он вышел из машины, взял из багажника резиновые сапоги и папку с материалами об аварии. Переобувшись, он огляделся. Ветер усилился, дождь тоже, и он почти сразу замерз. На покосившемся столбе дорожного ограждения сидел большой канюк и настороженно его разглядывал.

Место было очень пустынным, даже для Сконе. Никаких хуторов поблизости, только мертвая зыбь рыжих полей. Дорога здесь была прямая, и только через несколько сотен метров начинался подъем, переходящий в довольно крутой левый поворот. Валландер разложил план места аварии на капоте и, то и дело оглядываясь, сравнил его с тем, что он видел перед собой. Машина лежала слева, примерно в двадцати метрах от дороги. Никаких тормозных следов найдено не было, но это можно было объяснить тем, что в момент аварии стоял густой туман и Густав просто не успел затормозить.

Он собрал бумаги, сунул папку в машину, вышел на середину дороги и еще раз огляделся. За все время мимо не прошла ни одна машина. Канюк так и сидел на столбе. Валландер перешагнул кювет и пошел по мокрой глине, сразу же налипшей на сапоги. Он отсчитал двадцать метров, обернулся и посмотрел на дорогу. Проехал грузовик с бойни, за ним две легковых машины. Дождь все усиливался. Он попытался представить, что же могло произойти. Пожилой водитель ведет машину в густом тумане. Вдруг он не справляется с управлением, машина летит в канаву, переворачивается два или три раза и остается лежать вверх колесами. Водитель, пристегнутый ремнем безопасности, мертв. На теле было всего несколько царапин, но он, очевидно, сильно ударился затылком обо что-то и умер практически мгновенно. Машину обнаружили только на рассвете – какой-то крестьянин проезжал мимо на своем тракторе.

«Он вовсе не обязательно должен был ехать быстро, – подумал Валландер. – Густав Торстенссон, почувствовав, что теряет управление, мог в панике нажать на акселератор, и машина, набирая скорость, угодила в канаву. Мартинссон написал исчерпывающий и совершенно верный рапорт».

Он уже собирался идти к машине, но его внимание привлек какой-то предмет, торчавший из грязи рядом с ним. Он нагнулся – это была ножка от стула, самого обычного коричневого венского стула. Он отбросил ее в сторону. Канюк снялся со столба и улетел, тяжело хлопая крыльями.

«Остается только осмотреть разбитый автомобиль, – подумал Валландер. – Но и там вряд ли найдется что-то, что Мартинссон мог бы проглядеть».

Он вернулся к машине, отскреб, насколько возможно, глину с подошв, сунул сапоги в багажник и опять надел ботинки. По дороге в Истад ему пришла мысль навестить отца в Лёдерупе, но он отложил это на потом. Он должен поговорить с фру Дюнер и, если успеет, поглядеть на разбитую машину.

Валландер остановился на заправке ОК, заказал кофе и бутерброд. Он огляделся – ему пришла в голову мысль, что именно в этих крошечных кафе при заправках становится особенно ясно, насколько пустынна Швеция… Внезапно Валландер почувствовал беспричинную тревогу. Он поставил на столик недопитый кофе и вышел на улицу. Под дождем доехал до города, свернул у отеля «Континенталь» направо, а потом еще раз направо – иначе на крошечную Стикгатан было не заехать. У розового дома, где жила Берта Дюнер, он довольно нахально, заняв полтротуара, припарковал машину и позвонил в дверь. Прошло не меньше минуты, прежде чем дверь слегка приоткрылась. В темной прихожей он увидел бледное женское лицо.

– Меня зовут Курт Валландер, я из полиции, – сказал он, лихорадочно роясь в карманах в поисках удостоверения. – Мне очень нужно поговорить с вами, если вы, конечно, ничего не имеете против.

Фру Дюнер открыла дверь, впустила его и протянула вешалку. Он повесил свою мокрую куртку, и она пригласила его в гостиную с натертым до глянца паркетным полом и окном во всю стену с видом на небольшой садик с задней стороны дома. Он осмотрелся – в этой квартире ничто не было случайным, вся обстановка, все украшения были поставлены в строго продуманном и, по-видимому, никогда не нарушаемом порядке.

«Наверное, у нее и в адвокатском бюро такой же порядок, – подумал он. – Какая разница – поливать цветы или работать с документами… важно, чтобы все шло по строгому плану, никаких отклонений, никаких случайностей».

– Присаживайтесь, – сказала она звучным голосом с неожиданно надменной интонацией. Валландер почему-то представлял, что эта невероятно худая седая женщина должна разговаривать тихим, едва слышным голосом. Он сел в старинное плетеное кресло и устроился поудобнее. Кресло заскрипело.

– Не угодно ли чашку кофе? – спросила она.

Он отрицательно покачал головой.

– Чай?

– Нет, спасибо. Я хочу задать вам всего несколько вопросов и сразу уйду.

Она присела на краешек цветастого дивана по другую сторону стеклянного журнального столика. Валландер вдруг сообразил, что у него нет с собой ни ручки, ни блокнота. Он даже не позаботился приготовить первые несколько вопросов, а ведь это было одним из неизменных правил, которые он свято соблюдал. За многие годы службы он понял, что как при допросах, так и в беседах со свидетелями нельзя работать наугад.