Мать железного дракона - Майкл Суэнвик

А потом в один прекрасный день уже на заре юности Кейтлин раздевалась перед сном и, уловив краем глаза едва заметное движение, повернулась. На туалетном столике сидел на стуле маленький, ладно скроенный дюймовчик и смотрел прямо на нее. Брюки у него были расстегнуты, руки – между ног. Он дрочил.

Кейтлин с такой силой швырнула в него тапочкой, что, не успей он в последний момент юркнуть за деревянную панель, его бы точно прихлопнуло. Потом она в гневе схватила стул и, понадеявшись, что крошечные родители накажут негодяя за пропажу, закинула его в свой шкафчик для драгоценностей и заперла на ключ. После этого случая Кейтлин раздевалась в темноте и делала это еще долгое время после того, как мать вызвала дезинсекторов и всех дюймовчиков вытравили газом.

Часы Кейтлин убрала в чемодан. Отдаст в починку, когда вернется на базу.

В этот миг почти одновременно грянули шесть воплей – громче обычного визга, но не сладкозвучней аварийной серены. Кейтлин зажала ладонями уши, а стены вокруг дрогнули, будто занавески от порыва ветра.

Баньши, конечно же.

Снова наступила тишина. И в этой тишине зазвонил колокол, извещавший членов семейства об ужине.

Вдовствующая Дама Сан-Мерси бесшумно вплыла в столовую, не удостоив взглядом ни Кейтлин, ни собственного сына. Она была по-царски высока и по-королевски стройна. Еще она бесспорно была стара, но лицо ее с возрастом приобрело таинственность, присущую сгинувшим в пучине времен цивилизациям, о которых известно лишь по слухам. Вдовствующая Дама уселась, Кейтлин и Финголфинрод последовали ее примеру. Невидимые руки налили всем вина.

– Итак, – наконец промолвила Вдовствующая Дама, – ты явилась прикончить собственного отца.

– Матушка, потаскуха вы этакая, – ответил за Кейтлин Финголфинрод. – Никакой уважительной причины у вас не было. Ни единой, – потом бросил через плечо: – Остались еще печенья?

Его тарелка снова наполнилась.

Лицо у Вдовствующей Дамы сделалось белым, словно карнавальная маска, но она сказала дружелюбным тоном:

– Так ты у нас теперь специалист по этикету? Тогда тебе следовало бы знать, что для правды никакой уважительной причины не требуется. Лорд Сан-Мерси пока противится неизбежному лишь потому, что желает побеседовать с твоей сестрой; почему – это ведомо одним лишь Семерым. Она вполне могла бы заявиться домой в черном балахоне и с косой. Кейтлин, ты не притронулась к супу.

– Я попробовала. Очень вкусно, фата Сан-Мерси.

– Не спорь с матерью, дорогуша. От этого морщины бывают. И ты должна обращаться ко мне «Вдовствующая Дама Сан-Мерси».

– Да, Род говорил. Прошу прощения, Вдовствующая Дама.

За столько лет Кейтлин уяснила, что лучшая тактика при общении с матерью – не нарываться и не забывать о вежливости.

Когда с супом было покончено, а тарелки унесли, появилось блюдо с упитанным зажаренным пауком. Прислужники оторвали лапки, обнажив мякоть; срезали тонкие ломтики с брюшка и искусно отделили от головогруди «щечки». Глаза, к которым Вдовствующая Дама питала особую слабость, перелетели ей на тарелку.

– Кейтлин говорила вам, что во время первого же боевого вылета самостоятельно пилотировала дракона? Если это так называется, в чем я совершенно не уверен. Я ведь такой никчемный – ничего не знаю наверняка. – Финголфинрод откусил кусочек паучьего мяса.

Его вилка со звоном упала на пол.

С быстротой молнии он вскочил, выхватил у Кейтлин тарелку, к которой та еще не успела притронуться, и швырнул об стену. Брызнула во все стороны тысяча осколков. Уставившись на мать с невыразимой ненавистью, Финголфинрод сказал:

– Это ядовитый паук!

– Раньше тебе это нисколечко не мешало, – парировала Вдовствующая Дама.

– Разумеется, я же невосприимчив к яду. Но мы говорим о Кейтлин. От одного кусочка ее бы скрючило, как мандрагору.

– Фуй. Уверена, будь с едой что-то не так, слуги бы ее предупредили.

Кейтлин аккуратно положила салфетку рядом с тарелкой, удостоверившись, что серебро и фарфор находятся на одной линии, и заметила:

– Я просто пойду в свою комнату.

– Останься, – велела мать.

– Вам прекрасно известно, что вы наложили на домашнюю прислугу чары, так что Кейтлин их не видит и не слышит! И даже имен их не знает. – Лицо Финголфинрода покраснело от гнева.

Кейтлин отметила про себя, что брат никогда не умел общаться с их матерью; или, вернее сказать, умел, но лишь в теории. Рука его, когда он взял стакан воды, пытаясь овладеть собой, мелко тряслась.

На губах Вдовствующей Дамы заиграла напрочь лишенная тепла улыбка.

– Панибратство порождает распутство. Уверена, будь у маленькой шлюшки такая возможность, она бы резвилась с прислугой так же охотно, как это делал ты. От наследника мужского пола иного и не ждут. Однако, если вспомнить, кем именно является Кейтлин, это свело бы на нет и ту незначительную ценность, которой она обладает. Так что на самом деле ей следовало бы меня благодарить.

Стакан в ладони Финголфинрода лопнул. На кружевную скатерть брызнули крупные капли крови. Он ткнул длинным белым пальцем в нос Вдовствующей Даме:

– Близится день – и весьма скоро! – когда я стану лордом Сан-Мерси и главой Дома Сан-Мерси, а вы, матушка, будете мне подчиняться. Подумайте об этом. Взвесьте все хорошенько. Грядут перемены, и настанут они быстрее, чем вы думаете.

– Слова-мурава, ваше маленькое лордство. Ничто и никогда не меняется. Ты навсегда останешься моим пухленьким малышом. Навечно. Сколько бы ты ни вопил и ни бился, изменить это невозможно. – Вдовствующая Дама поднялась с грацией медленно сползающего в море айсберга; упавшую с ее колен салфетку подхватили невидимые руки. Помедлив в дверях, она бросила через плечо: – Если ужин пришелся вам не по вкусу, всегда можно попросить прислугу на кухне сделать бутерброды.

– Ну что ж, – сказала Кейтлин после ухода матери, – все прошло лучше, чем я ожидала.

Печальная правда заключалась в том, что, даже при учете попытки отравления и прочего, именно так оно и было.

Финголфинрод отвернулся к стене и после долгой паузы сказал:

– Не навестить ли нам отца?

– В смысле – прямо сейчас?

– Ты же за этим сюда приехала. Можно уже и покончить со всем.

Осенний зал, в котором устроил себе кабинет отец, располагался в нижнем подвальном этаже, попасть на который можно было лишь из задней части дома (верхний подвальный этаж, куда попадали из передней части, с нижним не соединялся). Фойе нижнего этажа было отделано черным мрамором (по контрасту с фойе верхнего, отделанным белым мрамором), там горели янтарные светильники (а в верхнем – перламутровые) и пахло розами (а не лилиями). Кейтлин и Финголфинрод прошли через неприметную боковую дверцу и спустились по винтовому деревянному коридору в зал с коллекцией.