Татуированная кожа - Данил Корецкий

Вокруг толпились неизвестно откуда взявшиеся люди – взрослые и школьники, испуганно смотрели подбежавшие девчонки, властно отдавала команды Елизавета Григорьевна. Потом чужие и знакомые лица завертелись вокруг, пионеры-герои перевернулись, и Вольф потерял сознание.

* * *

Неделю он пролежал в больнице: ожоги рук, ног, отравление дымом. Случай наделал шуму и привлек внимание общественности. По радио передали про героизм школьника, фактом заинтересовался корреспондент городской газеты. В районе сказали, что Вольфу положена медаль «За отвагу на пожаре». Теперь Елизавете Григорьевне следовало проявить рассудительность и гибкость, чтобы не испортить впечатления о школе.

– Поступок, конечно, патриотический, но этот мальчик не совсем в ладах с дисциплиной, – комкая кружевной платочек во влажных ладонях, честно рассказывала она в райкоме партии. Это называлось «посоветоваться». – Недавно избил ученика... Правда, тот обзывал его немцем и фашистом...

– Вот видите! – Секретарь по идеологии – озабоченный вид, костюм, галстук, пробор – понимающе развел ладони. – Значит, у ребенка были причины! Это, конечно, промах в воспитательной работе, но спасение памятника перевешивает мальчишескую драку. А вам надо усилить интернациональное воспитание в школе!

– Конечно, обязательно! – истово кивала Елизавета Григорьевна, как будто сама превратилась в старательную ученицу перед строгим учителем. Происшедшее накануне в директорском кабинете сейчас выглядело совершенно по-иному, и высказывать какие-либо догадки об «антисоветских намеках» было совершенно невозможно: клейкая паутина сгорела в дымном огне у памятника пионерам-героям.

– А этот подвиг мы широко обсудим – в классах, на школьной линейке. И даже... Хочу с вами посоветоваться: может быть, представим мальчика к медали? Ведь он действительно рисковал здоровьем... Как вы считаете?

Благородный пафос звучал в голосе директрисы, глаза горели возвышенным стремлением к справедливости.

– К медали? – секретарь на миг задумался. – А что, он действительно настоящий немец?

– Чистокровный. И отец немец, и мать, – пафос в голосе исчез, глаза погасли. – Из поволжских, потом были в ссылке в Караганде...

– Тогда не стоит перегибать палку. Ведь настоящего пожара и не было. Так, костер... Просто воздать должное смелому мальчику – этого достаточно. Подвиг должен быть типичным – думаю, у нас достаточно своих героев. Вы меня понимаете?

– Конечно, – убежденно кивнула Елизавета Григорьевна.

– И надо отыскать тех негодяев, которые подняли руку на наши святыни! А всем руководителям удвоить бдительность и непримиримость к враждебным вылазкам!

– Обязательно надо! – кивнула Елизавета Григорьевна еще раз.

* * *

Маленький Вольф об этом разговоре не узнал, хотя в полной мере ощутил его последствия. На следующий день после перевязки озабоченный врач отвел его в кабинет заведующего отделением. У Володи испортилось настроение: он решил, что раны заживают не так, как надо, и долгожданная выписка откладывается. Но главного ожоговика в кабинете не оказалось – на его месте сидел незнакомый мужчина средних, по оценке пятиклассника, лет. Он был в темном костюме, белой сорочке и черном галстуке. Наблюдательный Володя обратил внимание на гладко выбритое лицо, аккуратный пробор в густых черных волосах и пронзительный взгляд серых глаз.

– Здравствуй, герой! – приветливо улыбнулся незнакомец и протянул через стол сильную руку. – Меня зовут Александр Иванович. Садись, поговорим немного. Если, конечно, у тебя есть время и желание.

– Есть, – ответил Вольф. У Александра Ивановича была открытая улыбка, и с первых минут общения он вызывал симпатию и расположение. – Только о чем говорить?

– О тебе и о том, что произошло. Ты молодец и совершил героический поступок. Но ведь ты тушил пожар, который вспыхнул не сам по себе...

Улыбка исчезла, лицо Александра Ивановича стало строгим.

– Это поджог! Враги подожгли пионерский памятник. И тебя подожгли, из-за них ты лежишь в больнице!

– Да какие враги, – Володя отмахнулся забинтованной рукой. – Никаких врагов там не было. Просто пацаны баловались. Дураки...

– Может, и так, – легко согласился Александр Иванович. – Что за пацаны? Ты их знаешь?

Вольф покачал головой.

– Они не из нашей школы. Да и не из нашего квартала. Я их никогда раньше не видел.

– А узнать сможешь?

Володя сосредоточился.

– Одного, наверное, смогу. Того, кто бросал. А вы кто? Из милиции?

Александр Иванович снова улыбнулся.

– Нет, Володя. Я из горкома комсомола. Но нас такие ребята интересуют не меньше, чем милицию. Ведь они будущие комсомольцы, и мы должны удерживать их от вредного баловства. Поэтому, когда ты выпишешься, я попрошу тебя поискать этих «шалунов». Они живут и учатся где-то поблизости, ведь не стали бы они тащиться с зажигательной бомбой через весь город. Правда ведь?

– Правда, – подтвердил Вольф.

– Покрутись возле соседних школ, походи по дворам, паркам, ну где обычно собираются пацаны... Если встретишь, виду не подавай, постарайся узнать – как зовут, где живут, где учатся... И скажешь мне.

– А где я вас найду?

– Я тебе дам свой телефон...

Александр Иванович на миг задумался.

– Нет, пока лучше так: я сам тебя найду. Дней через десять. Хорошо?

Приобняв Володю за плечи, Александр Иванович проводил его до двери.

– Выздоравливай, парень, – тепло сказал он на прощание. – Рад был с тобой познакомиться. Думаю, мы подружимся.

Вконец очарованный Вольф уже переступал через порог, когда новый знакомый придержал его за локоть. Он вновь стал строг и серьезен.

– Будь взрослым, Владимир, следи за своими словами. И выбрось из головы глупости насчет кличек. Запомни, клички бывают только у собак и врагов!

Мальчик замер. Сердце в груди тревожно забилось.

– Откуда вы знаете?

– Сорока на хвосте принесла. А вообще-то, я все про тебя знаю. Ну ладно... Забыли. Мы же друзья!

И он улыбнулся своей замечательной улыбкой.

* * *

Еще через день в больницу прибыла целая делегация из школы: одноклассники в парадной форме «белый верх, черный низ» и отутюженных пионерских галстуках, официально-торжественная Елизавета Григорьевна с черной «бабочкой» на белоснежной блузке и свежей, волосок к волоску, прической и Константин Константинович, непривычно выглядящий в костюме и вычищенных туфлях. Замыкал шествие школьный фотограф дядя Сеня в своем обычном затрапезном виде. Смущенный Володя съежился и по горло натянул одеяло.

– Как ты? Молодцом? – Елизавета Григорьевна дружески потрепала его по голове. – Держись. Пионер – всем ребятам пример!