Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина - Валерий Большаков

И очень вовремя. Едва запаренный полковник Николаев козырнул, как тут же рука его потянулась к зазвонившему телефону.

– О! – удивился он. – Неужто починили?

Подняв трубку, Александр Павлович коротко сказал:

– Полковник Николаев слушает. – В следующую секунду он побледнел, вставая. – Д-да, товарищ Сталин, здесь. Слушаюсь! – протягивая трубку Жилину, комполка шепнул: – Вас!

Иван принял трубку, чувствуя, как сердце участило пульс – скоро многое решится…

– Слушаю, товарищ Сталин.

– Значит, мы верно вычислили ваше местонахождение, товарищ Рычагов, – в голосе вождя звучало удовлетворение. И тут же зазвенели металлические нотки: – Что ж, надо признаться, медиум из вас неплохой – явление товарища Молотова угадали до минуты. А это уже не отгадка, не фокус-покус, а знание. Дух из будущего… Хм. Мы разослали директиву в десять вечера, товарищ Рычагов. Там нет ни слова о провокациях, только приказ – сражаться до последнего патрона, до последнего бойца.

– Спасибо, товарищ Сталин.

– За что? За то, что мы людей на смерть посылаем?

– Лучше смерть, чем позор.

– Ладно, товарищ Рычагов, – неожиданно мягко сказал Иосиф Виссарионович. – Мы вас пока не простили, но все же не рискуйте зря. Вдруг да понадобится вызвать «духа» из будущего! Идите и воюйте.

– Слушаюсь, товарищ Сталин!

В трубке зазвучали гудки.

– Директива разослана, Александр Палыч, – сказал Жилин. – Узнайте, как там в Лиде. Получили уже?

Николаев набрал номер.

– Штаб? Алло! Это штаб? Почему не выходите на связь? Да! Директива получена?

Сквозь треск помех до Ивана донеслось тоненькое «Так точно!».

– Зачитайте!

Жилин следил за лицом полковника. Лицо светлело…

…В полтретьего с запада докатились раскатистые громы – это палили немецкие орудия, перебрасывая снаряды через границу СССР.

Война началась.

– Объявляй, товарищ полковник, – сказал Жилин подсевшим голосом.

– Внимание всем! – зычно скомандовал Николаев. – Объявить боевую тревогу! Тревога!

Помощник-сержант сорвался с места, уже на бегу крикнув «Слушаюсь!».

– Горнист! Сирену!.. Рассыльный! Бегом на станцию, дать гудок! Помощник! Обзвонить все эскадрильи, батальон аэродромного обслуживания, караулы, посты ВНОС[7]. Поднять по боевой тревоге!

Дежурные красноармейцы разбегались, выполняя приказания.

Пронзительно взвыла сирена. Схватив винтовку, выскочил рассыльный. Заурчал отъезжавший мотоцикл – воевавшие в Испании пилоты привезли их оттуда.

Жилин засел за телефон и битый час обзванивал все ближайшие аэродромы, пока связь не прервалась, – то ли снова диверсия, то ли взрывом перебило провод.

– Командуй, товарищ полковник, – сказал Иван, кладя трубку, – а я в машину.

Покинув штаб, он огляделся. Быстро светало.

В серевшем мраке становились различимы ближайшие деревья, смутно выделялись кургузенькие «И-16».

Лагерь давно проснулся, но никто не бегал, создавая суету – все давно были у самолетов, на своих постах.

К Жилину приблизилась Маша, прижалась на секундочку, обнимая за рукав.

– Ну, вот и все… – молвила она. – Началось.

– Ничего, товарищ майор, – улыбнулся Иван, приобнимая женщину за плечи, – как началось, так и закончится.

С треском распахнулось окно, и Николаев заорал:

– Сраное ВНОС! Повылазило им, что ли?! Самолеты противника на подлете! Первая и вторая эскадрильи – на взлет! Третья и четвертая эскадрильи – по самолетам!

Жилин резко обернулся в сторону запада. Надо же, чуть было не проморгал нападение!

Гул моторов накатывал с запада, нарастая, дрожа басовой струной. Низко над горизонтом, растянутой неровной цепочкой, шли самолеты Люфтваффе. За первой волной показалась вторая, погуще.

– По машинам, Котя! – быстро сказал он, и Мария кинулась к «Яку» с ясно видимым номером: «05».

Иван буквально взлетел на крыло своей «двойки» и прыгнул в кабину. Подбежавшие техники завопили:

– Та-ащ генерал! Парашют!

– Некогда! Контакт!

– Есть контакт!

– От винта!

Механик, следивший за тем, не бежит ли масло, пробасил:

– Есть от винта!

– Воздух!

Прошипел опустошаемый баллон, толкая воздухом цилиндры. Лопасти лениво провернулись, завертелись, и вдруг разом убыстрили свое кружение – «Як» взревел жадным зверем.

Охота! На охоту! Бить буду! Рвать и терзать!

– Убрать колодки!

Истребитель покатил по траве, набирая скорость, ввинчиваясь пропеллером в тугой летний воздух. Оторвался от земли и стал набирать высоту.

«Ишачки» 1-й и 2-й эскадрилий уже неслись навстречу врагу, набирая высоту.

И вот с налетавших «Юнкерсов» часто-часто засверкали ярко-красные вспышки огня, в незнакомый надрывный гул моторов вплелся треск пулеметов.

Жилин механически глянул на часы: они показывали три часа сорок семь минут.

Время пошло.

С. Зубенко, курсант учебной батареи 75-го гаубичного артполка 27-й стрелковой дивизии:

«И вдруг от августовской твердыни до самой Ломжи вспыхнули ракеты. Густо, густо разрастался фейерверк вспышек. Но это уже были не всполохи ракет, а вспышки орудийных залпов. Сперва огонь, потом раздирающий грохот… Словно разряды в страшную грозу. А на небе ни единой тучки. Громыхало повсюду. Смерть неслась с захлебывающимся воем снарядов. В колонне оживление. Что-то неведомое хлестнуло по движущимся. Конные упряжки перешли на рысь, и смешанный топот стал заглушать раскаты артиллерийских залпов. Мы не просто двигались, а мчались навстречу своей судьбе…»

В. Каменщиков, лейтенант, 41-й ИАП:

«21 июня приехал с аэродрома домой. Жена, сын Руфик, отец за день до этого приехал из Сталинграда ко мне в отпуск.

Вечером пошли всем семейством в театр. Пришли домой, поужинали, легли спать. Жена ночью меня будит: «Авиация над городом летает». Я говорю ей: «Маневры». Однако вышел на крыльцо посмотреть… Нет, не маневры.

Светло от пожаров, взрывы и дым над железной дорогой.

Оделся и пошел на аэродром. Только пришел, а меня сразу посадили на самолет и я над Белостоком встретил двух «Мессеров». Одного я сбил, второй ушел, а у меня патронов нет. Навстречу новое звено…

Взорвали они мне два бака, а под сиденьем третий бак.