Селфи на балконе - Алёна Снатёнкова

Краем уха услышала, что входная дверь открылась. Звук кинутой на пол сумки, и тяжелые шаги.

Ох.

Зло вернулось.

Вернее, злая Звягина, хотя это иногда, одно и то же.

— Мамуль, давай я тебе чуть позже перезвоню. Тут это… дела.

— Подожди. Забыла совсем. Там бабушка волнуется, что ты ей в одноклассниках не отвечаешь. Дочь, напиши. Знаешь же, что у нее давление скачет.

— Да-да, напишу.

Уже на автомате отвечаю, и слышу, что мама сбросила.

Вдох-выдох.

Крепись, Туся. Помни, ты всегда можешь съехать и не слушать чужих истерик. Тетя Таня, которая мамина двоюродная сестра, может постелить тебе между лежаками своих кошечек.

— О, ты уже дома. А чего так рано? — Вика падает на диван и … улыбается. Улыбается? Надо срочно проветрить квартиру. — Отпустили пораньше?

Твердым шагом прохожусь по комнате и открываю окно.

Да что происходит?

Я помню, как-то Звягиной сказали, что Корнеев в клуб собирается, который на другом конце города. Виктория моментально скинула с себя банный халат, отмыла глиняную маску с лица, волосы в косу завязала, нанесла четыре слоя тонального крема, и на самых высоких каблуках, в два часа ночи потопала искать такси.

Вернулась она часа через полтора, сломанный каблук в руке, тушь по щекам размазана, и с криком, что она не успела, она начала звонить кому-то и орать в трубку, мол, могли бы и раньше предупредить.

Как сами понимаете, следующие несколько дней Вика орала на всех, кого только видела. Досталось даже дворнику, который случайно ей в ноги метлу уронил.

А сейчас она улыбается.

— Ты чего такая веселая?

Вроде непьяная.

Точно не пьяная.

— Туська, это лучший день в моей жизни.

— В смысле?

— В коромысле, Шведова.

Вика мечтательно закатывает глаза, и встает с дивана, направляясь на кухню. Иду за ней, любопытство тот еще порок, кто бы что не говорил.

— Знаешь, мне кажется, что я ещё больше в него влюбилась.

— В кого?

— В Суханова, блин. Шведова, не тупи, конечно, в Данечку.

Мои брови взлетают вверх, а мозг так и продолжает ничего не соображать.

— Такты его нашла?

Сажусь за стол, и зачем-то начинаю проверять телефон.

— Конечно. А ты мне не верила, что я смогу его добиться.

— Да я не то чтобы не верила…

— Не верила, не верила. Я помню, все твои взгляды и подколы. А у меня раз, и все начинает получаться.

Непонимающе уставилась на ее лицо. Вроде не врет. Глаза не бегают.

Вика засмеялась, и в своей манере, начала стягивать с себя платье. Прямо на кухне.

— Да что у тебя получилось?

А главное как?

Вика убежала. Корнеев остался со мной. Но потом он ушел. И…

— Хотя бы то, что мы наконец-таки смогли вдвоем побыть. Поговорить.

— Поговорили?

Да я представляю, как они там разговаривали.

Вот ведь бабник.

Не зря я его посылала. Правильно мне мама говорила, что нужно всегда слушать свой внутренний голос. А он мне как раз и говорил, что надо быть осторожнее. Он меня вроде предупреждал.

— Вот пристала. Поговорили. Правда, недолго, ему потом кто-то позвонил и он уехал. Но…

— Что?

— Тусь, я теперь его ещё больше хочу.

Утро меня встречало ароматом чего-то вкусного. Даже показалось, что я ещё сплю, или, вообще, ночью телепортировалась к себе домой, где заботливая мама уже вовсю, готовит мой любимый завтрак.

Но нет.

На кухне суетилась Звягина, ловко перекладывая жареные сырники на тарелку. Вика напевала себе под нос какую-то песенку, в такт пританцовывая бедрами, словно она не на кухне, а на танцполе, и уже успела собрать свою аудиторию.

Я и хотела рот от увиденного открыть, только соседка заметила меня, и шоу одинокой, танцующей поварихи закончилось.

— Тусь, садись за стол. Кормить тебя буду.

Пододвинула ко мне кружку с чаем, и банку малинового варенья.

— Ну, чего стоишь, как вкопанная? Садись давай, остынут ведь.

— Ты готовить умеешь?

Я и не пыталась скрыть удивления. Меня, между прочим, за нос водили, рассказывая, что однажды, из-за обычной яичницы, Вика чуть квартиру не спалила. Я жильем рисковать не хотела, да и готовить любила, поэтому-то одна и стояла за плитой. А тут новости такие. Сенсация просто.

— Шведова, вот не порть момент. В коем-то веке решила подругу побаловать, так она нос воротит. Не хочешь, так и скажи.

Вот блин, похоже, реально пробовать придется.

— Я чуть-чуть. Вчера в зеркало на себя посмотрела, бока лишние увидела.

— Наконец-то. Давно тебе говорю, что пару кг сбросить нужно. Но сейчас можешь трескать спокойно, творог обезжиренный, и у нас сахар закончился, поэтому без него.

Медленно подошла к столу, и сев на своё место, переложила в тарелку самый маленький шарик. На вид, обычные сырники. Румяные такие. Аппетитные.

Чего я сомневаться-то вздумала?

— А сама?

— Ой, да Господи. — Звягина делает укус, и запивает моим чаем. — Всё. Счастлива? Если даже я сама отравиться не боюсь, значит, все съедобно. И, кстати, очень вкусно.

Мне определенно стало легче.

Да просто зеленка вспомнилась. А вдруг ей доложили, что я с Корнеевым общалась, а ей так и не рассказала.

Что за мысли?

Получается, я Вику параноиком называю, а сама не лучше.

Повторяю за ней, и одобрительно головой качаю, мол, соседка ты великий кондитер, а я идиотка неблагодарная.

Вика оставляет меня на кухне посуду домывать, но потом возвращается, разговаривая с кем-то телефону.

— Конечно, Лариса Игоревна. Ждем Вас. До свидания.

Лариса Игоревна — это хозяйка квартиры, которую мы снимаем.

— Ты еще не домыла? Тусь, как-то поживее надо быть.

— Мне вилки осталось только. Чего хозяйка хотела? Мы ж только недавно за месяц заплатили.

— Она в этом районе завтра будет, решила хоромы свои проверить. Переживает, наверно, что мы её квартиру в свинарник превратим. Была б еще квартира нормальная. А тут так. Стены, да пол скрипучий.

— Блин, она когда в твою комнату зайдет, то мы моментально на улице окажемся. Там же ногу поставить негде. Все вещи валяются.