Моссад. Самые яркие и дерзкие операции израильской секретной службы - Нисим Мишаль

Тем не менее в итоге он уступил давлению сотрудников разведывательных служб и взял на себя эту опасную миссию.

После ареста Таггара вся секретная организация развалилась за несколько дней. Иракские специальные полицейские подразделения арестовали десятки евреев. Некоторые из них не выдержали допроса и выдали следователям свои тайники. Иракцы обнаружили документы, связывавшие некоторых евреев со шпионской деятельностью. Под плитами синагоги Шемтова полиция обнаружила огромный склад оружия, накопленный за многие годы, начиная с кровавого погрома в 1941 году, в ходе которого было убито 179 евреев, 2118 ранено и изнасилованы сотни женщин. Количество найденного оружия поразило иракцев: 436 гранат, 33 пистолета-пулемета, 186 револьверов, 97 зарядных устройств для пулеметов, 32 боевых кинжала и 25 000 патронов.

Во время жестоких допросов все чаще и чаще всплывало одно имя: Заки Хавив, таинственный руководитель подполья. Кем он был? И где он? Наконец, умный молодой следователь установил связь: Заки Хавив — это не кто иной, как Моше Ниссим, скромный малый, которого арестовали вместе с Таггаром, а затем отпустили. Десятки агентов обыскали дом Моше, но никого не нашли. Грандиозная полицейская облава проходила по всему Багдаду, но Заки Хавив исчез.

На самом деле он был в том единственном месте, которое полиции и в голову не приходило обыскивать. Он был… в тюрьме.

Через пару дней после своего освобождения из-под первого ареста, когда он был задержан вместе с Таггаром, Бен-Пората разбудил громкий стук в дверь. «Откройте, полиция!» — кричали агенты. Бен-Порат подумал, что это конец. В доме не было черного хода, а в Багдаде ни одного человека, который мог бы предоставить ему убежище. И он знал, что для человека в его должности в иракских судах может быть только один приговор: виселица. Он смирился и отпер дверь.

Снаружи стояли двое полицейских. «Вы арестованы», — сказал один из них.

Бен-Порат притворился удивленным: «Но что я сделал?»

«Ничего серьезного, — сказал полицейский. — Всего лишь автомобильная авария. Одевайтесь».

Бен-Порат не поверил своим ушам. Он совершенно забыл об аварии, в которую попал несколько месяцев назад. Он игнорировал повестку в суд и теперь должен был предстать перед иракским правосудием. Суд занял всего около часа. Судья приговорил его к двум неделям тюрьмы. И когда целая армия иракских агентов в полной боевой готовности разыскивала его, Заки Хавив выплачивал свой долг обществу в багдадской тюрьме.

Через две недели, перед освобождением, его отвезли в главное полицейское управление, чтобы снять отпечатки пальцев и сфотографировать. Бен-Порат знал, что, если это произойдет, он будет обречен. Его смогут идентифицировать как Заки Хавива, и тогда он уже не отделается двумя неделями тюрьмы. Вместе с двумя охранниками немного поодаль, он шел по улицам Багдада в главное полицейское управление. По пути они проходили через многолюдный экзотический рынок Шурджа, битком набитый крошечными темными магазинчиками, торговцами, наперебой расхваливающими свои товары, и узкими кривыми переулками. Дождавшись подходящего момента, Бен-Порат оттолкнул своих охранников, нырнул в толпу и скрылся. Полицейские даже не пытались преследовать его. В конце концов, его должны были освободить меньше чем через час, так что о чем им было беспокоиться?

Но, когда они доложили о происшествии, разразился несусветный скандал. Они упустили Заки Хавива, самого разыскиваемого человека в Ираке! Оппозиционная пресса узнала об этой истории и бросилась критиковать несостоятельность правительства в громких заголовках. «Где Хавив?» — задавали вопрос газеты и отвечали: «Хавив — уехал в Тель-Авив!»

В это время в далеком Тель-Авиве руководители Бен-Пората кропотливо работали над организацией его побега из Ирака. Пока он скрывался в доме одного из своих друзей, смелый план был приведен в действие. В это время функционировал гигантский воздушный мост, с помощью которого вся еврейская община Ирака через Кипр переправлялась в Израиль. Около 100 000 евреев бежало из Ирака, большие самолеты взлетали почти каждую ночь.

В ночь на 12 июня Бен-Порат надел лучшую одежду и поймал такси. Друзья облили его араком — местным спиртным напитком, — пропахший алкоголем, он рухнул на заднее сиденье такси и притворился спящим. Водитель помог пьяному пассажиру выбраться на глухой улице неподалеку от багдадского аэропорта и уехал. Оставшись в одиночестве, Бен-Порат поспешил к забору аэропорта — он точно знал, где тот будет подпилен, — и проскользнул внутрь. На перроне аэродрома самолет только что закончил посадку эмигрантов и выруливал на взлетно-посадочную полосу. Внезапно пилот направил огни на диспетчерскую вышку, на мгновение ослепив авиадиспетчеров. Самолет набрал скорость, когда он поднялся над землей на три метра, его задняя дверь приоткрылась и появилась свисающая веревка. Выскочив из темноты, Бен-Порат бросился к самолету, ухватился за веревку, и его втащили в самолет, который тотчас взлетел. Ни наземный обслуживающий персонал, ни пассажиры не заметили этой операции, которая, казалось, была взята прямо из кинобоевика.

Когда самолет пролетал над городом, его огни трижды вспыхнули и погасли. «Слава Б-гу», — пробормотали несколько человек, собравшихся на одной из багдадских крыш. Их друг был в безопасности и на пути домой.

Через несколько часов Хавив действительно прибыл в Тель-Авив. Он женился на своей любимой и в последующие годы занялся политикой, стал депутатом парламента, членом кабинета министров и сейчас остается одним из уважаемых лидеров общины иракских евреев в Израиле.

Тому, кто остался, повезло меньше. Десятки евреев были арестованы, избиты и подвергнуты пыткам. Таггара и еще двадцать одного человека судили за подрывную деятельность. Два видных багдадских еврея, Шалом Цалах и Йосеф Бацри, были обвинены в хранении взрывчатых веществ и оружия и приговорены к смертной казни.

Незадолго до начала суда Таггара разбудили посреди ночи. В камере было полно полицейских. «Сегодня вечером вас повесят», — объявил главный следователь.

— Но вы не можете повесить человека без суда! — запротестовал Таггар.

— Не можем? Нам про вас уже все известно, вы израильский офицер и шпион — а больше нам ничего и не нужно.

Вошел бородатый раввин и сел рядом с Таггаром, читая ему псалмы. Полчетвертого утра офицеры повели Таггара в камеру, где должна была состояться казнь. Ошарашенный, он шел между ними. Всего несколько недель назад он навещал свою семью в Иерусалиме, а затем по дороге в Багдад приятно проводил время в Париже и Риме. А теперь будет болтаться на веревке.

Иракцы дали ему подписать несколько бланков — бюрократия работает даже в такие моменты, — затем палач забрал у него кольца и наручные часы. Таггар потребовал, чтобы его тело было отправлено в Израиль. Палач заставил его встать над люком и привязал к ногам мешки с песком. Он повернулся спиной к палачу, который надел ему петлю на шею, и ухватился за ручку, управляющую люком. Таггар отказался от черного капюшона, который ему пытались натянуть на голову. Теперь палач смотрел на отдававшего команды офицера, вместе с несколькими другими полицейскими стоявшего перед человеком, которому предстояло умереть. Таггар думал о своей семье, о родном Иерусалиме, о жизни, которая могла бы у него быть. Сломают ли мне шею? — подумал Таггар и почувствовал, как всепоглощающий ужас охватывает все его существо.