Отпуск по уходу - Наталья Нестерова

Склонилась, хотела взять малыша на руки, но передумала, разогнулась, обратилась к Марии Ивановне:

— Возьмите его, не бойтесь!

Чего бояться, мысленно удивился Андрей, который еще сутки назад опасался ненароком сломать младенцу хребет. Но теперь точно знал — дети вполне упругие и мускулистые существа.

Загипнотизированная Мария Ивановна подчинилась команде, взяла малыша. И сразу ловко — попой малыш уселся на ее согнутую руку, другой Мария Ивановна поддерживала Петьку за спинку. Их лица оказались одно против другого, Петька изучал няню. Ольга замерла. На собственном опыте не раз убеждалась: бывает, что маленькие дети после трех секунд рассматривания незнакомого человека заходятся в плаче — не понравились им дядя или тетя, уберите, уведите, не хочу его. Особенно досадно, когда истерика младенческой ненависти обрушивается на врача или близкого родственника. Старший сын Ольги долго терпеть не мог дедушку, Ольгиного свекра. Хотя в этом конкретном случае мальчика можно было понять.

Петька не разревелся, произнес что-то среднее между «дю-дю» и «вю-вю», двумя ладошками шлепнул няню по щекам. Ольга облегченно перевела дух. А Петька тюкнулся головой Марии Ивановне в лицо, беззубым слюнявым ртом захватил ее подбородок…

Андрей уже знал, что мальчишка все пробует на вкус, теперь ему взбрело испробовать чужое лицо.

Но Мария Ивановна этого не знала! Ребенок ее поцеловал! Только увидел и поцеловал! Как родную! Она пережила бурю эмоций. Словно разом смыло с нее давнюю тоску и печаль, горе, отчаяние и безысходное ощущение собственной бесполезности. Несколько секунд внутри была пустота, чистая и новая, а потом хлынула благодать — ворвалась и затопила до горла, которое стиснулось в болезненно-приятной судороге.

Мария Ивановна не замечала, что плачет. И боли не чувствовала — Петька уже забрался ей в голову, стиснул волосы в кулачок и отчаянно драл…

— Пойдем, — шепотом позвала Ольга брата, взяла его за руку и потянула к двери, — пусть они тут знакомятся.

В другой комнате между сестрой и братом состоялся торопливый и бурный диалог, хотя и на пониженных тонах, чтобы няня не услышала.

— Чего она плачет? — возмутился Андрей.

— От полноты ощущений.

— Бред. Она срок мотала?

— Что делала?

— В тюрьме сидела?

— Хуже! У Марии Ивановны абсолютно трагическая судьба. Сначала парализовало ее прабабушку…

— Погоди! — Андрей не собирался выслушивать историю семьи Марии Ивановны до седьмого колена. — Может она забрать Петьку к себе? Я сейчас бы их отвез.

— Не может! — отрезала Ольга. — Квартира Марии Ивановны не приспособлена для ребенка. Там запах!

— При чем здесь запах? Пусть у нее хоть козлами воняет! Уберите от меня мальца!

Ой! — пропустив мимо ушей требование брата, всплеснула руками Ольга. — Я забыла договориться с Марией Ивановной в отношении ночевки. Она и ночнушку не взяла, и туалетные принадлежности. Хотя последние в ее обиходе самые минимальные.

— Опять ты про «ночевки»! Посторонние тетки в моей квартире спать не будут! К твоему сведению, я привык ходить по СВОЕЙ квартире в трусах и менять привычки не собираюсь!

— Андрюша! — вздохнула Ольга. И менторским тоном, которым разговаривала со своими неразумными детьми, продолжила. — Ты сегодня сколько раз вставал к Петеньке? Три раза, не меньше? Тебе же перед работой надо выспаться. А если его газики будут мучить, или зубки начнут резаться, или перемена погоды, то вся ночь превратится в сплошной…

— Оля! Давай раз и навсегда договоримся! Этот ребенок у меня временно. Не собираюсь из-за него ломать свою жизнь и не спать ночами. Завтра… в крайнем случае послезавтра, сдаю анализ и…

— И? Вот предположим, что анализ подтвердит твое неотцовство. Кстати, я в этом сомневаюсь и думаю, что анализ ДНК не быстро делается, на несколько недель затянется. И все-таки. Пусть ты не отец. Что дальше?

— Как «что»? Отдаю Петьку.

— Кому?

— Государству!

— Формулировка расплывчата. В Думу понесешь, что ли? Или в Кремль?

— Не может быть, чтобы законом не были предусмотрены подобные случаи.

— Но пока суд да дело, ты должен сосуществовать с ребенком?

Андрею нечего было ответить, только развел руками.

— Кстати, не вздумай говорить Марии Ивановне, что Петька не твой сын!

— Это еще почему?

— Потому что я смогла ее уломать, только обрисовав картину твоего внезапного несчастья: жена бросила с ребенком…

— У меня нет жены!

— Не заикайся об этом, если не хочешь сам сидеть с Петенькой!

— Шантаж!

— Временный. Убеждена, что, привыкнув к Пете, Мария Ивановна ни за что его не бросит. Все нормальные люди привязываются к маленьким детям.

— Значит, я ненормальный.

Ольга недоверчиво хмыкнула и принялась перечислять необходимое для ребенка оборудование.

— Во-первых, кроватка.

— Согласен, хватит ему диван занимать.

— Во-вторых, манежик.

— Что это? Что-то вроде загона? Ладно, слово «загон» радует мой слух, пусть будет манежик.

— В-третьих, прогулочная коляска…

— Куда «прогулочная»? На улице тридцать градусов, обойдется без прогулок.

— А потом?

— Потом Петьки здесь не будет.

Проигнорировав последнее замечание брата.

Ольга перечислила еще кучу вещей и приспособлений…

— Мне кажется, тебе нет смысла их покупать, — подытожила Ольга.

— Наконец-то наши мнения совпадают!

— Ведь где-то, у бабушки с дедушкой, — Ольга взяла противную манеру пропускать мимо ушей сарказм брата, — Петенька раньше жил. Следовательно, все это у них есть. Надо попросить.

Предчувствие настойчиво подсказывало Андрею: если Петька обоснуется тут вместе со своим барахлом, то выставить его будет значительно сложнее. Но бессонная ночь, обкладывание ребенка подушками и самое позорное — хождение с ним в туалет диктовали желание избавиться от неудобства.

Андрей сомневался, раздумывал, но тут, как по заказу, проявился дедушка, позвонил, так и представился:

— Это я, дедушка Семен Алексеевич. Из больницы вырвался, бульон куриный жене сварить, может, попьет. Аппетита у Танюшки совсем нет. И за Петруху переживает. Как он?

— Нормально. Срыгивает.

— Случается, если после кормления на живот положить.

— Это я усвоил.

— Андрюха! Не держи на нас зла! Мы ведь не сволочи, просто обстоятельства невозможные.

«Кроватка! И манеж, и коляска!» — громким шепотом напомнила брату Ольга.