Красивые, дерзкие, злые - Анна и Сергей Литвиновы

Целый день прошел в хлопотах. Алиса сдавала в приемную комиссию документы. Получала направление в общагу. Общежитие оказалось местом даже гораздо более гадким, чем все Бараблино, вместе взятое: потертое, грязноватое, отвратно пахнущее заведение.

Алиса долго ждала коменданта, который, как сообщила вахтерша, отъехал, но скоро будет.

Зато, когда (уже под вечер) комендант появился, глаза его при виде Алисы загорелись. Он, явно не без умысла, поселил ее в комнату, где она оказалась в одиночестве. Даже помог донести чемодан. Галантно распахнул скрипучую дверь.

– Здесь три кровати, занимай пока любую. Я прослежу, чтоб никого, кроме тебя, сюда не селили.

А потом попытался притянуть Алису к себе, прошептал:

– Мне лично нравится кроватка у окна. Меньше скрипит. Отпразднуем новоселье, крошка?

Алиса отбилась, отговорилась, вытолкнула его. Захлопнула перед настырным носом дверь. Облегченно выдохнула. Гадливо подумала: «А ведь завтра он придет снова». И впервые пожалела, что рядом нет тети Веры – с ее надоедливой заботой о нравственности племянницы и крепким матерком.

Из чувства противоречия она заняла другую кровать, поближе к двери.

Койки оказались не застелены.

Но идти искать того, кто выдаст белье, не хотелось. Скорей всего, кастелянша уже ушла. А в коридорах общаги можно опять наткнуться на коменданта. Или на какого-нибудь маньяка похуже.

Алиса без сил прилегла на незастеленную койку. В комнате, помимо кроватей, обшарпанных книжных полок и шкафа, оказался телевизор. Явно излишняя для общаги роскошь. Его, вероятно, оставил кто-то из счастливых выпускников.

От нечего делать Алиса включила телик. Старый портативный телеящик с антенной-усами показывал все программы в черно-белом изображении. Под мерное бубуканье воскресной аналитической программы Алиса заснула.

Проснулась от выстрелов. Это палили друг в друга герои голливудского боевика.

Девушка глянула на часы. На дворе ночь, без двадцати час. Надо бы встать, отыскать душ, помыться.

По коридору пронеслось несколько пар ног. Раздался громкий хохот. Выходить из комнаты расхотелось совершенно. Фиг с ним, с душем. Можно, как учила тетя Вера, лосьоном обтереться.

Вдруг по черно-белому экрану прополз титр: «Через несколько минут смотрите экстренный выпуск программы «Итоги недели».

«Что-то случилось, – подумала Алиса. – Может, президента избрать не успели, а он уже помер? Или в Кремле снова путч какой-нибудь?»

И очень быстро голливудский фильм действительно заткнули на полуслове. На экране появился ведущий телеаналитик страны в сдвинутых на кончик носа очках. Он казался явно встревоженным.

– Силы, не удовлетворенные исходом первого тура президентских выборов, – с места в карьер начал умный усач, – затеяли новую провокацию. Как нам только что стало известно, службой безопасности на выходе из Дома правительства задержаны двое сотрудников предвыборного штаба президента.

На экране появились кадры любительского видео – похоже, оперативная съемка. В комнате без окон толпились люди в масках, с автоматами на плечах. И только двое, на неудобных стульях, сидели без масок – молодые, симпатичные, богато одетые. Оба выглядели растерянными.

Алиса ахнула: один из задержанных оказался ужасно похож на ее красавчика. Голос усача за кадром подтвердил ее догадку.

– Двое руководителей предвыборного штаба президента, Андрей Теплицын и Егор Стоянов, задержаны президентской службой безопасности. Налицо... – и аналитик в студии стал, страшно шевеля усами, вещать о провокации против демократии, об угрозе фашистского переворота, об атаке на президента.

А Алиса смотрела невидящими глазами на экран и думала: что же теперь будет с Андреем? И, главное, что теперь будет с нею? Как ей в институт-то без его помощи поступить? А может, и вправду начался правительственный переворот и сейчас начнут арестовывать всех, кто был связан с Теплицыным? И ей лучше, пока не схватили, смотаться назад в тихое Бараблино?

Потом снова как ни в чем не бывало по телевизору пошло кино. И Алиса решила: чему быть, того не миновать. Она останется в Москве. Ведь еще неизвестно, что лучше – Бараблино или тюремные нары. А в институт она и без красавчика поступит: способностей-то у нее изрядно, иначе б на концертах с президентом ей так истово не хлопали.

Спустя час фильм снова прервали, и Алиса прослушала еще один совершенно никчемный экстренный выпуск, в котором повторили все то же самое. Под утро она уснула. И, уже засыпая, насладилась сладкой мыслью: а вдруг Андрей все уже предусмотрел? И в приемной комиссии ее фамилия числится в каком-то особом, привилегированном списке?

* * *

Следующие несколько дней прошли как в угаре.

В институте вывесили расписание творческого конкурса.

Алиса лихорадочно учила басню, стихи и кусок из прозы. Дома она не удосужилась даже подумать об экзаменах, самонадеянно решив, что любовник и без того обеспечит ее поступление.

В общежитскую комнату въехали две новые девчонки – одна из Череповца, другая аж из Владивостока.

Комендант Алису больше не преследовал – наверно, нашел другой, более податливый объект.

По телевизору сообщили, что красавчика выпустили. За него вступился, кажется, сам президент.

Однако телефон Теплицына молчал. По нему даже секретарша перестала отвечать. Противный автоматический голос сообщал по-английски, что абонент находится вне зоны приема.

Наконец наступил первый тур. В зале было душно. Комиссия сидела с непроницаемыми лицами. Алиса декламировала плохо: путалась, сбивалась. Да и выглядела неважно: какой уж тут кураж, если горячей воды во всей общаге нет, по ночам мешают спать непрекрощающие вопли из коридора, да и сейчас, на экзамене, вместо благодарной публики на тебя смотрят сплошь кислые рожи. Ей даже не дали дочитать до конца басню, сказали: «Достаточно».

В самом упадническом настроении она вернулась в общежитие.

А назавтра, когда вывесили списки прошедших во второй тур, Алиса не нашла в них своей фамилии. Как и следовало ожидать, она оказалась среди тех, кому было отказано.

Вокруг творились маленькие драмы. Те, кто прошел, обнимались с друзьями и родителями. Неудачники плакали в чьих-то объятиях. За Алису никто не болел – ни подруги, ни бойфренд, ни родные. В полном одиночестве она растерянно побрела по улице. Что ей теперь делать? Как жить в Москве?

Ни друзей, ни родственников, ни квартиры. Ни работы, ни учебы, из общаги теперь мигом выпишут. И денег осталось совсем чуть-чуть. Но Алиса знала одно: в Бараблино она больше не вернется.

Она брела по тихой, залитой солнцем улице – однако, несмотря на полный раздрай в душе, замечала: едва ли не каждый встречный мужик, от юнца до старпера, провожает ее взглядом. Значит, не все еще потеряно.