Белокурая кокетка - Хелен Бьянчин

Волосы выбились из когда-то гладкой и аккуратной прически. Зрачки расширились, и теперь глаза казались совсем черными. Лицо побледнело как полотно, губы пересохли.

— Может быть, теперь вы ответите, какой все-таки этаж? — терпеливо спросил Джанни, и Элизабет после секундного колебания сдалась.

— Пятнадцатый.

Через несколько минут они уже были там. Молодая женщина указала на дверь своей квартиры. Оказавшись внутри, она почувствовала острую необходимость смыть прикосновения Питера, почистить зубы и прополоскать рот.

— Я иду в ванную, — заявила Элизабет, уже не стесняясь присутствия Джанни Копполо. Ей было все равно, здесь он или нет, уйдет или останется.

Кажется, придется выкинуть и одежду, размышляла, Элизабет стягивая платье и белье. Она включила воду, самую горячую, какую только могла выдержать, и трижды намыливалась, а потом смывала пену, оттирая каждый сантиметр кожи. Ощутив себя достаточно чистой, она выключила воду, завернулась в полотенце и вылезла из ванны.

Элизабет надела чистое белье, джинсы и простую хлопковую майку. Слегка подсушив волосы феном, завязала их в хвост на затылке.

Она прошла в кухню, где с удивлением обнаружила Джанни Копполо, который преспокойно варил кофе. Итальянец снял пиджак, ослабил узел галстука, расстегнул верхние пуговицы рубашки и даже закатал рукава. Заслышав шаги, он повернулся.

— Я приготовил кофе.

На столе уже стояли две чашки с блюдцами, сахарница, кувшинчик со сливками. Элизабет села за стол и наблюдала, как Джанни наливает густой ароматный напиток.

Он вел себя так, будто находился у себя дома. Впрочем, ей опять показалось его спокойствие напускным.

— Все это совершенно необязательно, — довольно резко сказала Элизабет, делая вид, что не замечает чашки с кофе.

— Да, — мгновенно согласился Джанни. — Необязательно.

Он как ни в чем не бывало добавил в кофе сахару и отпил небольшой глоток.

Надо бы перевести разговор на нейтральную тему, подумала Элизабет. Однако она, хоть убей, не могла сообразить, как это сделать.

— Вы не собираетесь подавать заявление в полицию?

Синие глаза женщины расширились от удивления. Подавать заявление — значит превратить случившееся в достояние общественности. Тогда о происшествии узнают друзья, случайные знакомые…

— Нет, — ответила она. Пронзительный взгляд Джанни, казалось, пригвоздил ее к спинке стула. И лишь через несколько мгновений Элизабет смогла отвести глаза.

— А если Питер в следующий раз решит напасть на вас?

— Следующего раза не будет, — твердо произнесла она.

— Вы уверены?

— Даже если и нет, то я сама справлюсь.

— Какая самонадеянность!

— Я ведь справилась… с вами.

В его улыбке не было ни малейшего намека на веселье.

— Но я никогда не собирался причинить вам вред или испугать вас.

— Я не знала этого раньше.

— Не знали, — согласился он, внимательно глядя на собеседницу.

Молодая женщина обхватила себя руками за плечи, словно пытаясь защититься от воспоминаний. Ее пробирала неприятная дрожь. Джанни совершенно не хотелось продолжать начатый разговор, но он считал, что должен раскрыть ей глаза.

— Дети часто не похожи на своих родителей.

— Что вы хотите этим сказать? — Синие глаза Элизабет спокойно смотрели на него.

Раздался резкий звонок телефона, и она, подойдя к столику, взяла трубку.

— Алло… Звонил Питер.

— Мне нечего тебе сказать…

Элизабет не стала его слушать и спокойно положила трубку. Но не успела вернуться к столу, как звонок раздался снова. Некоторое время она раздумывала, но затем все-таки опять подняла трубку.

— Прости меня… — Голос Питера прерывался, она слышала его тяжелое дыхание. — Я ревную… Но у меня и в мыслях не было сделать тебе больно.

Элизабет вздохнула и, не сказав ни слова, нажала кнопку отбоя.

Телефон зазвонил снова. И прежде чем молодая женщина успела пошевелиться, Джанни взял трубку.

— Позвоните еще раз, и мне придется убедить Элизабет вызвать полицию, — холодно произнес он. В ответ послышались ругательства. — Ваше поведение совершенно недопустимо. Вы по-прежнему хотите иметь дело с представителями закона?

Судя по всему, Питер не имел подобного желания и положил трубку.

— У него есть ключи от вашей квартиры? — спросил Джанни.

— Нет. — В голосе Элизабет слышался плохо сдерживаемый гнев.

— Рад слышать.

Элизабет смерила его холодным взглядом.

— Моя жизнь вас не касается.

Джанни испытывал восхищение перед силой ее духа. Но в то же время его терзало желание сжать ее в объятиях и не отпускать. Мешала только уверенность, что посмей он сделать это, Элизабет будет царапаться как дикая кошка.

— С сегодняшнего вечера касается.

— Я ушла как минимум через полчаса после всех гостей, — размышляла Элизабет вслух. — Как же вы оказались там в такое время?

— Я пришел пешком, как уже сказал, в надежде увидеть вас после окончания показа мод. Я заметил, что Питер сидит в своей машине и не собирается никуда ехать.

Об остальном она догадалась сама.

— Мне следует поблагодарить вас. Губы Джанни слегка дрогнули.

— Так сделайте это.

— Спасибо. Я вам очень признательна.

— И теперь вы хотите, чтобы я ушел, да?

— Будьте любезны.

Джанни достал из кармана пиджака бумажник, вытащил оттуда визитную карточку, написал на ней несколько цифр и положил на стол.

— Мой домашний телефон. Рабочий там уже есть, так что вы сможете найти меня в любой момент.

Элизабет проводила его до прихожей. Около самой двери он остановился и нежно провел пальцами по ее щеке.

— Спокойно ночи, дорогая.

К счастью, он не стал задерживаться. Элизабет закрыла дверь на замок и еще на цепочку, а затем вернулась в гостиную. Там она уселась на диван перед включенным телевизором, вспоминая сегодняшнюю презентацию, всеобщее восхищение показанной коллекцией… и не заметила, как веки ее смежились.

Элизабет проснулась от звуков мужских голосов и в тревоге открыла глаза. С экрана телевизора на нее смотрели два члена парламента, обсуждающие последние изменения в законе о продаже недвижимости.

Она потянулась, растерла затекшие ноги и взглянула на часы. Времени как раз хватало, чтобы принять душ, одеться и позавтракать.

Было без нескольких минут десять, когда молодая женщина остановила машину перед входом в «Грацио и Спенсер». Она открыла дверь и вошла в зал. Да, обслуживающий персонал потрудился на славу: помещение блистало чистотой, всюду царил порядок.