Лыжник - Александр Санфиров

Ирка хихикнула.

– Саша, ты последнее время так странно говоришь, как будто в старики записался. Девочки тебя в пример мальчишкам ставят, те ругаются, как сапожники, а ты почти как Владислав Николаевич начал разговаривать.

«Ого, – мысленно воскликнул Петров, – меня уже с учителем литературы сравнивают. Хм, может, удастся Миронову и без чемпионства на кое-что уболтать».

– Ира, ближе к делу, – слегка раздраженно сказал он девушке. – Я тороплюсь, прости!

Девочка вздохнула.

– Саша, я знаю, что ты не хочешь идти на вечер, а если я тебя очень попрошу, ты придешь? – сказав эти слова, она залилась ярким румянцем.

«Ничего не понимаю, – удивился про себя Петров. – Ирка точно на меня западала, но в десятом классе, там я хоть что-то собой представлял, а сейчас-то что случилось?»

– Понимаешь, я узнала, что мальчишки собираются завтра пить вино, – продолжила Ирка. – А тебя они теперь побаиваются, поэтому если и выпьют, то немного. Там Филя – главный заводила, если он узнает, что ты придешь, может, и вообще никто пить не будет.

Порывшись в памяти, Саша вспомнил этот злополучный вечер. Только в тот раз никто не приглашал его в качестве охранника. Тогда он сам принимал активное участие в распитии красного вермута по рупь восемь копеек за бутылку. А потом блевал за углом у школьной кочегарки. Кочегар в это время заволакивал в котельную бессознательное тело Сережки Филимонова, повторяя:

– Что же вы, деточки, творите!

– Ты серьезно думаешь, что из-за меня ребята трезвыми придут? – насмешливо спросил Петров. – Серова, у тебя с головой все в порядке? Говори честно, зачем я нужен? Если для выступления, то я и самодеятельность – понятия несовместимые.

Ирка на секунду задумалась, затем покачала головой.

– Зря не веришь, я правду сказала, ладно, не хочешь – не приходи.

Она резко повернулась и, размахивая портфелем, пошла к дверям.

«Вот попал в детские разборки, – ругался про себя Саша. – Черт! Что же делать, сходить, что ли, завтра на вечер? Так не хотелось! Одну тренировку придется пропустить. Батя точняк посмеется. А Ирка какова? Надо же такой повод придумать для приглашения!»

Вчера он поспорил с отцом, что выполнит до весны норматив второго взрослого разряда, но заявил, что сможет сделать это, если будет тренироваться два раза в день.

Отец почесал лысеющую голову и неожиданно согласился.

– Хорошо, тренируйся, только вторую тренировку будешь под моим контролем. Заодно погляжу, насколько тебе упорства хватит. Кстати, в январе планируется пара соревнований на уровне города. Мы подали заявку на участие в них юношей пятидесятого года рождения, так что у тебя появится шанс выполнить свое обещание.

– Папа! – возмутился Саша. – Смеешься, что ли! Хочешь, чтобы я за две недели общую физическую подготовку подтянул? Так не получится. Хотя бы пару месяцев дай на тренировки. В марте все будет реальней.

Отец явно успокоился. Но все же не преминул съехидничать:

– Хе-хе, я-то грешным делом подумал, что ты так просто воздух сотрясаешь. Оказывается, у тебя все продумано.

Он потряс исчирканным журналом.

– Смотрю, ты журналы до дырок зачитал, умней отца хочешь стать, – добродушно посмеялся он.

– Так и есть, – подтвердил сын. – Недаром говорят, дети должны быть умней родителей.

– Хорошо бы если так, – задумчиво сказал отец, неловко погладив его по голове, пожелал спокойной ночи и пошел в спальню.

Оставшись один, Саша снова и снова проходился по разговору с отцом. Как ему показалось, тот не особо удивился неожиданному желанию стать чемпионом, вот только энтузиазмом не засветился. И это было понятно. Тренер должен хорошо представлять потенциал своего сына.

Александр Петрович сам прекрасно знал свои физические данные и понимал, что ему потребуется намного больше терпения и труда, чем тому же Витьке Васильеву, чтобы добиться своей цели.

Вот только всякие Ирки Серовы появляются на горизонте, чтобы своими грудками, попками и улыбками оторвать такого положительного попаданца в самого себя от задуманного пути.

Удивившись, что мысли о симпатичной девчонке не выходят из головы, он тоже вышел из класса и отправился в раздевалку.

Когда он вышел на улицу, там шел снег. Огромные снежинки плавно планировали на сугробы. Вокруг царила тишина. Ветра не было вообще. Последние школьники весело разбегались по домам.

Саша глубоко вдохнул морозный воздух и медленно зашагал в сторону дома. Он все еще не свыкся с новым телом, его возможности казались безграничными. Он издал дикий вопль и высоко подпрыгнул. А после приземления запустил вверх портфель. После этого смущенно огляделся по сторонам и, поймав портфель, продолжил свой путь.

Сейчас в теле мальчишки находилось сознание прожившего жизнь человека, и, в отличие от настоящих детей, старому тренеру предстоящая жизнь не казалась бесконечностью, окутанной розовой дымкой надежд.

Он прекрасно знал, как короток этот миг между мгновением осознания себя и якобы очень далекой смертью. Поэтому и хотел прожить это мгновение так, чтобы получить от него все что можно. Но еще требуется не забыть о близких, чтобы встреча с перестройкой не оказалась для них страшным ударом, как это было когда-то практически для всех.

Машин на улице практически не появлялось. Множество прохожих, идущих навстречу, тащили елки, сетки с продуктами.

«А ведь ни одного нищего не видел за эти дни», – непонятно по какой ассоциации влезла в голову непрошеная мысль. Но он тут же понял, откуда та взялась. Год назад, тридцатого декабря, он сунул сто рублей сидящему в инвалидной коляске парню. Тот устроился у входа в супермаркет и смотрел требовательным взглядом на идущих мимо людей.

Александр Петрович понимал, что, скорее всего, деньги у инвалида отберут хозяева, посадившие его на это место, или полицаи. Но рука сама опустилась в кошелек. А сейчас, идя по заснеженной улице, он ощущал внутреннее удовлетворение, оттого что у магазина его не встретят нищие и ему не надо проходить мимо них, опустив голову.

Вновь в голове настойчиво застучала мысль, что впереди всего двадцать лет, а затем начнется бардак перестройки. К чему тогда все его чемпионские титулы, если в будущем нужны деньги, а не звания и кубки. Он вспомнил тренерскую работу в Штатах. Он там проработал не один год. Однако миллионером не стал, а вот тоска по родине не пропадала. В конце концов он решился и уехал в Россию. Никто его тут не ждал. Валюта, привезенная с собой, позволила купить скромное жилье. Петров мог бы сидеть дома на пенсии, но беспокойный характер не позволил этого сделать. Однако из-за усиливающихся болей ему оставалось работать тренером последний сезон. И тут приключилась невероятная удача – новая жизнь в юном теле.

До самого дома Александр Петрович строил воздушные замки своего будущего процветания. О масштабных изменениях в жизни страны он пока не вспоминал.