За кулисами международных финансов - Валентин Катасонов

Понятно, что в подобных ситуациях удар наносится не только по компаниям, работающим в России. Рикошетом достанется и российским чиновникам. Можно не сомневаться, что российские чиновники — фигуранты таких историй — попадут в «черный» список, который сегодня легализован в США. Летом 2012 года Конгресс США принял так называемый «закон Магницкого», который предусматривает запрет на въезд в США российских чиновников — коррупционеров, включенных в специальный список.

А также членов их семей. Плюс к этому накладывается арест на банковские счета и иное имущество указанных граждан. Можно ожидать хорошего синергетического эффекта от действия закона Додда — Франка и «закона Магницкого»: власти США в лице сотрудников действующих в России и США компаний получают добровольных информаторов, сигнализирующих о коррупционных сделках с участием российских чиновников.

Есть еще один неприятный для «несуверенного» российского бизнеса момент. Россия вступила во Всемирную торговую организацию (ВТО). Любые нарушения правил ВТО «несуверенными» компаниями, работающими в России, могут стать немедленно известными в Вашингтоне. Получит, например, наш металлургический гигант «Мечел» государственную субсидию для поддержки своих позиций на рынке. Даже если этот факт не афишировать и даже если его держать в тайне, он через информатора все равно тут же станет известен Комиссии по ценным бумагам и биржам США. А что известно КЦББ, то сразу же станет известно и ВТО. И придется нашей металлургической компании платить штраф — причем сразу в два адреса: в федеральный бюджет США и в ВТО.

Известно, что иногда войну выигрывает та сторона, у которой лучше налажена разведка. Так вот, Америка принятием закона Додда — Франка создала еще одну агентурную разведывательную сеть по всему миру, в том числе в России. Центральной резидентурой этой сети выступает Комиссия по ценным бумагам и биржам США.

9. Следует ли России брать пример с Америки?

Не исключено, что некоторые читатели этой главы найдут в доносительстве (в том числе финансовом) свои плюсы. Иные российские авторы просто очарованы американской системой доносительства и предлагают изучать и использовать опыт США на российской почве. Например, для того, чтобы бороться за повышение собираемости налогов. А также для борьбы с коррупцией, казнокрадством, терроризмом, наркобизнесом, отмыванием «грязных» денег и т. п. Одновременно активно рекомендуется культивировать внутрифирменное доносительство как важный элемент новой корпоративной культуры[16].

Лично мне близка иная позиция, которая изложена одним автором в «живом журнале»: «Что на самом деле опасно, так это тенденция стукачества в обществе. Раньше в любом здоровом обществе люди старались не докладывать об увиденном, а решали проблемы самостоятельно. Все понимали опасность, свойственную обществу осведомителей, в котором люди доносят не из заботы о безопасности, а скорее из соображений выгоды — социальной, финансовой и чаще всего психологической: из — за почти павловской нужды быть вознаграждённым за послушание главенствующей тенденции, за послушание «власти». Это со временем создаёт подконтрольное общество, в котором граждане охотно чувствуют себя вправе регулировать поступки и мысли других»[17].

У нас, к сожалению, не изжита мода «заимствовать» западный опыт, не понимая, что в России иная культура. В области создания сети доносителей попытки наших ведомств заканчивались почти нулевым результатом. Кое — где в регионах были попытки создавать фонды для материального поощрения информационных «помощников» милиции. Еще сравнительно недавно, в 2009–2010 годах, существовала мода на приказы, регламентирующие процедуру доноса. Тогда большая часть министерств и ведомств приняла правила борьбы с внутрисистемной коррупцией. В течение суток должны уведомлять начальство о попытках склонить их к получению взятки все российские милиционеры (полицейские), прокуроры, сотрудники Министерства промышленности и торговли, налоговики, таможенники, чиновники Министерства финансов… Занимавший тогда пост мэра Москвы Юрий Лужков предложил создать специальное подразделение, куда чиновники должны будут сообщать о предложенных им взятках в письменном виде. Аналогичные решения приняли руководители ряда регионов. Никаких признаков действенности принятых мер с тех пор так и не обнаружилось. Многие говорят, что причина низкой действенности в отсутствии гарантий безопасности для информаторов. Спорить с этим аргументом не буду. Но и сбрасывать со счетов генетически запрограммированное отвращение русского человека к доносительству нельзя.

Я уже в начале главы сказал, что доносительство в Америке — признак доблести; доносчик не только не испытывает моральных мучений, но, наоборот, начинает чувствовать себя героем. Игорь Симоненко в своих эмигрантских впечатлениях об Америке пишет: «Мало того, стукачи здесь — народные герои. Взять, к примеру, Уна Бомбера, известного террориста и психопата. На протяжении нескольких лет он был неуловим, пока за него не назначили награду в несколько сот тысяч долларов. Сдали в первый же день. И кто сдал? Его родной брат. Стал героем…»[18] Думаю, что даже если что — то похожее могло произойти в России, то наш отечественный информатор вряд ли захотел бы красоваться на экране телевизора. Наше общество, сильно деградировавшее за последние годы, тем не менее вряд ли восприняло бы такого информатора как героя.

Уже в самом конце президентства Дмитрий Медведев (март 2012 г.) в 1001–й раз в своем блоге обсуждал «вечный» вопрос о борьбе с коррупцией. Кто — то из его корреспондентов предложил для решения этой проблемы использовать апробированный в Америке инструмент платного доносительства. Его реакцией на данное предложение была следующая запись: «Почти библейская тема — можно ли «стучать» за деньги, хорошо это или плохо, как нужно «стучать» — громко или потише? Вы знаете, у меня нет ответа на этот вопрос». Далее Медведев добавил, что у него, как у любого человека, идея доноса за деньги «вызывает скорее вначале чувство отвращения».

Может быть, какие — то плюсы доносительства есть, спорить не буду. Какие — то механизмы информирования властей о серьезных угрозах для государства и общества должны существовать. Например, без агентурных сетей трудно себе представить эффективную работу разведки, контрразведки, полицейских подразделений по борьбе с организованной преступностью, оперативных служб по борьбе с наркомафией и т. п. Но информирование в таких случаях должно строиться преимущественно на чувстве гражданского долга и патриотизма. Материальная мотивация никогда не должна оказываться доминирующей. Иначе деньги, как ржавчина, начнут разъедать государственный механизм обеспечения общественной безопасности. У нас уже были зафиксированы случаи, когда милиция в регионах при выдаче «премиальных» информаторам требовала от них «отката» в виде части вознаграждения. Слава Богу, такие случаи единичны.