Закон ответного удара - Сергей Самаров

И все же он гнал машину, стремясь побыстрее преодолеть ту необходимую тысячу километров. Его ждал Шурик Кордебалет, его ждала неизвестность, и эти два понятия – одно понятие товарищеского долга, другое понятие Службы и судьбы спецназовца – подполковника Главного разведывательного управления, они объединились, они требовали от него немедленного реагирования, конкретного приложения сил, которым в настоящий момент и являлась высокая скорость передвижения, напряжение скользкой трассы и туман.

Он ехал и не знал, что, не найдя его на вокзале, тщетно прождав у железнодорожных касс, продежурив напрасно на перронах и в подземных переходах под железнодорожными путями, некие люди метались, ругались, обвиняли друг друга. И даже пытались то предпринять розыски в аэропорту, то начинали разыскивать его в самой Самаре, думая, что он задержался здесь по какой-то надобности. И даже к куратору приставили постоянный и откровенно-наглый «хвост», надеясь, что старик занервничает и попытается выйти на связь с самим Согриным, попытается и его предупредить и предостеречь. Эти люди привыкли действовать сверхсложными и сверхтехнологичными методами, но результата это не дало. А потом молодой и неопытный сотрудник сдуру взял и позвонил сыну Игоря. Сына дома не оказалось, но бывшая жена на вопрос – как найти подполковника Согрина – ответила сразу и не скрывая, что Игорь Алексеевич на автомобиле уехал в другой город на похороны товарища. Они поняли, что проигрывают во времени. Попытались что-то сделать, что-то предпринять, но сам подполковник Согрин в это время уже проехал маленький клин Оренбургской области и подъезжал к границе с Татарией, так и не расставшись за все время пути с туманом, таким одинаково нелюбимым всеми водителями, но в данном случае прячущим Игоря от ненужных соглядатаев. Задержать его отъезд на сутки или дольше, как было приказано, уже не представилось возможным. Можно было, конечно, организовать и дорожно-транспортное происшествие где-нибудь в Башкирии или еще дальше. Но договориться об этом по телефону очень сложно, пришлось бы вводить в курс дела уфимских коллег. Тем более что такого резкого и конкретного приказа не поступало. Брать на себя ответственность никто не захотел. Была послана срочная шифротелеграмма в Москву, откуда приказ о задержании отъезда на «некоторое время» и приходил, но ответственный сотрудник, который приказ готовил и держал в руках основные нити большой и сложной игры, исчез. То есть он не совсем исчез, он просто отправил жену в командировку и потому решил обмыть это событие с подругой в бане на даче. И никого из сослуживцев об этом, естественно, не предупредил, чтобы не «заложили». Вот его и не нашли, и шифротелеграмма, таким образом, осталась вовремя недоложенной.

А ничего этого не подозревающий Согрин в то же самое время, заметив в рассеивающемся тумане невдалеке пост ГАИ и остановившиеся возле поста для проверки автомобили, вовремя перестроился во второй ряд и проехал пост за длинным бортом автопоезда «Вольво». Таким же образом он обошел недавно еще один пост, на выезде из Самарской области. И пока успешно продвигался к конечному пункту.

К туману он уже почти привык, втянулся в него, как спортсмен-борец втягивается в схватку – чувствует нелегкое сопротивление и преодолевает его, постепенно осваиваясь на ковре и зная, что следует делать при следующем движении противника. В один момент Игорь даже попытался пристроить на голову довольно миниатюрные в сравнении с отечественными английские прибор-очки ночного видения, но прибор мешал вести машину – ко всему нужна привычка, даже к самым современным технологиям, – и пришлось его снять.

И всю дорогу его не оставляли мысли о Шурике Кордебалете. Ведь они встречались только год назад. И тогда все у парня было почти нормально, если не считать естественной нервозности, вызванной недавней командировкой в Чечню. А в целом – никаких отклонений и вылетающих из обыденности проблем. Общие проблемы всех спецназовцев Игорь вообще не брал в счет. Они и преодолеваются общими методами.

Может быть, случись такое с кем-то другим из бывших сослуживцев, Согрин так и не переживал бы. Вместе с ним принимало участие в различных операциях немалое количество офицеров. Все они разные. И в каждого, кто входил в его подчинение, приходилось вкладывать частицу себя. Но не столько, сколько вложил он в Шурика. Шурик вообще стоит в этом смысле среди всех особняком. Он резко отличался интеллектом и интеллигентным воспитанием среди других офицеров. А интеллект всегда заставляет человека задуматься, проанализировать свои действия. Есть люди, которые думают левой половиной мозга. Эти лучше поддаются командам, и ими проще управлять. А те, кто думает правой половиной, как правило, всегда склонные к самобичеванию и комплексам. Шурик был из правосторонников. И тем интереснее, хотя и сложнее, было пользоваться у него авторитетом. И Согрин им пользовался. Он сумел показаться Кордебалету таким, каким хотел казаться. Парень пришел на эту службу добровольно, пришел, вначале думая, что здесь присутствуют романтика, подвиг, приключения. Да, хватало в их жизни всего, кроме романтики. И когда Кордебалет чуть не сломался психологически после первой же операции, Согрин сумел приоткрыть ему теневую сторону их службы, как трагическую в чем-то, но необходимую. Да, трагизма здесь много, но именно они берут на себя неблагодарную роль, добровольно берут. Осуждают ортодоксы Иуду за предательство Христа. Но кто знает, не был ли тот самый поступок подвигом. Ведь если бы не Иуда, то не было бы и самого распятия. Может быть, Иуда и в самом деле был у Христа любимым учеником, может быть, Христос и попросил Иуду предать его, но так, чтобы никто не знал. Ведь только через распятие Христос и смог выполнить свою миссию на земле. А Иуду за этот подвиг проклинают уже два тысячелетия.

Трудная, жесткая и жестокая работа спецназовца ГРУ. И не часто за нее дают в мирное время награды. Но она необходима. Спецназовцы берут на себя то, что не по силам другим. Каждый боец – супер. Не просто супербоевик, таких полно, но суперчеловек. Человек, способный взять на себя такое, что другим не по силам. Психологически взять – это умеют исключительные единицы.

* * *

Ханой встретил их тропической жарой, липким удушьем, свойственным периоду окончания сезона дождей. Ощущение создавалось, что все вокруг должно сейчас расти, как в парнике. Новые побеги на деревьях. Стены, полы и потолки в домах казались похожими на ухоженные грядки. Взмокшая одежда липла к телу, и казалось, что ты уже сорок лет не мылся, сам в грядку превратился и тоже скоро прорастешь неведомыми и яркими побегами. Кривые низкорослые улицы и убого слепленные дома северовьетнамской столицы напоминали все города Юго-Восточной Азии, знакомые по кадрам кинохроник. Ни один киножурнал ни в одном кинотеатре СССР в те годы не обходился без кинохроники о вьетнамской войне, на худой конец, без кадров о Камбодже или Лаосе.

Лица горожан здесь казались стандартно-одинаковыми, непроницаемыми и неподдающимися пониманию. Люди, с которыми пришлось контактировать, улыбались, но за улыбкой невозможно было понять сущность их отношения к тебе.

Так же улыбался и Тан, с которым познакомились в первый же день по прилете. Отдельную мобильную группу не стали расквартировывать в воинской части, как планировалось еще в Чите. Александр Иванович Лифшиц, генерал-разведчик, похожий на вьетнамца ростом и цветом волос, но имеющий голос Левитана, непонятно какую должность исполняющий в посольстве, хотя официально и числился при пресс-секретариате, внешне был на момент приезда группы очень зол и очень занят. Поздоровался с Согриным, которого уже знал по предыдущей операции, проводимой полгода назад, на группу даже не посмотрел и сразу позвонил по внутреннему телефону, резко пригласил кого-то подняться к нему.