Заявка на подвиг. Сказочное повествование - Константин Арбенин

Этот аргумент решил дело. Сандалетов кивнул в пространство, будто подтвердил кому-то невидимому то, что решение принято. Потом свесился с балкона и, окидывая взглядом неприятную ему картину анахронезмской жизнедеятельности, спросил:

– Так чем я могу помочь?

– Нам нужно рекомендательное письмо к Дону Капитону, – сказала оруженоска, – иначе нас даже к воротам не подпускают.

– И всего-то? – нахмурился кентавр, раздумывая, нет ли здесь подвоха.

– А чего еще? Остальное мы сами сделаем.

– Мне бы только до него дорваться, – сказал барон Николай, – а там я б ему уже настроил физиономию на соответствующую волну!

Кентавр понял, что подвоха нет.

– Ну, вот что, – сказал он. – Рекомендательное письмо я вам напишу, хоть три. Но надо все это серьезно обмозговать. Похоже, дело это не такое простое, с наскока его не возьмешь. Рассказывайте мне еще раз все по порядку и со всеми подробностями.

Пока рыцарь и оруженоска сбивчиво повторяли всю историю, кентавр жил параллельной жизнью. Оставив в покое свои пузыри, он вынул из-под тюремной койки чемодан с выпускными альбомами, смахнул с него пыль, после чего долго и сосредоточенно листал альбомы.

– По-моему, эта рыба – никакое не чудовище, – заметил он, когда все подробности были исчерпаны рассказчиками. – Обыкновенная биологическая аномалия. Поймите, детки мои: нет чудовищ, – есть природа и чудеса. Чудовище существует только одно: человеческая глупость. Вот самое страшное и самое непобедимое чудовище. Еще ни одному герою не удавалось одержать над ним победу. Все остальные чудовища – лишь жалкие карикатуры на то, что живет рядом с людьми и внутри них. Все эти сухопутные рыбы и гигантские шотландские головастики – ерунда, лягушатник; победить их – раз плюнуть. Только какой в том прок, когда непобедима глупость!

– Вам из тюремной башни виднее, – притворно согласилась донья Маня.

– Да при чем здесь тюремная башня, – обиделся Сандалетов и захлопнул очередной альбом. – Если хотите знать, эта темница – самое светлое место во всей моей биографии.

Рыцарь осуждающе зыркнул на оруженоску. Но кентавр обиду забыл мгновенно: он уже не на шутку заинтересовался делом – сказался двадцатилетний простой.

– В общем, – продолжил он, – давайте рыбу пока оставим, а расскажите-ка мне лучше об этом благородном рыцаре Доне Капитоне. Если он из наших, из анахронезмских, то мимо меня он пройти не смог. Но почему-то я такого рыцаря не помню, да и в архиве не нахожу. Что он собой представляет?

– Вполне приличный человек, – пожала плечами донья Маня.

– Ага, это уже кое-что, – довольно заметил Сандалетов, – В наше время выглядеть приличным человеком по карману только вору и разбойнику.

– Вот выписка из справочника «Кто есть что», – барон Николай слазил в карман. – Капитон Дон, уроженец города Анахронезма, заслуженный рыцарь королевства, член-корреспондент Академии Геройств, видный деятель Конкисты, друг и наставник краснокожих, Почетный секретарь Общества Терлимско-Анахронезмской Вражды и Кавалер Ордена Подтяжки.

– Это что за орден такой? – набычился кентавр. – Никогда не слышал.

– Недавно вернулся из Нового Света. Заключил контракт с Агентством фантастики и приключений на двадцать два подвига в год. Представляете – двадцать два подвига в год, в разных городах!

– Да какое ж это рыцарство?! – магистр подивился не столько ушлости Дона Капитона, сколько восхищенной наивности барона Николая. – Это самый натуральный «чес», это не могут быть полноценные подвиги, это фанерные подвиги!

Оруженоска и рыцарь одновременно закусили губы – слова кентавра подтверждали их худшие предположения. Но это были еще только цветочки. А вот ягодки магистр оставил на сладкое:

– Так вот, – сказал он, подводя итог, – сдается мне, что этот ваш красавчик – и есть настоящее чудовище. Да, да, и не глядите на меня так. Я полагаю, это он и запустил в парк рыбу, чтобы приобрести себе тамошний дворец. Он откуда приехал? Из Нового Света? Что он там делал? Не знаете! А я вам скажу: Америку открывал. А именно в Америке и водится всякая пакость типа вашей рыбы, – он ее оттуда и привез. Это я доподлинно знаю: всю дрянь к нам везут из Америки; не надо было ее открывать.

– Но он же рыцарь!? – взмолился вдруг барон Николай.

– Не смешите мой круп, юноша, – осклабился кентавр. – Ничто человеческое рыцарям не чуждо. Я выпустил несколько поколений рыцарей и знаю, какие метаморфозы случаются с иными из них.

После этого он взял со стола баночку с изображенным на этикетке черепом, отлил из нее жидкость в маленький пузырек и произнес торжественно:

– Вот, детки мои, то, что вам нужно: ядовитые пузыри сорта «Последняя улыбка Роджера». Легки на деле и просты в обращении. Надо просто надуть шар и кротким дыханием направить его в сторону предполагаемой жертвы. Достаточно, если шар лопнет вблизи нее – малейшая капля отравляет организм даже через одежду и убивает его в течение сорока пяти минут.

– А как же дуэль? Как же поединок? – не понял барон Николай.

– Поединка не будет, уверяю вас, – потряс баночкой кентавр. – Дон Капитон не из тех людей, которых можно уничтожить в честном бою или на дуэли. Таких можно только ликвидировать – с помощью изощренной хитрости. Подобное устраняют подобным, дитя мое.

– Никогда в жизни, – нахмурился барон Николай. – Никогда в жизни у меня это не получится.

Рекомендательное письмо магистра Сандалетова возымело свое действие. Рыцарю назначили аудиенцию, вписав его в специальную очередь – для тех, кого Дон Капитон принимает без очереди. Барон Николай позволил оруженоске одеть себя как можно приличнее, причесать и даже завязать галстук. На этом он попросил донью Маню отдохнуть – после ее сомнительного поведения в тюрьме он решил отправиться к Дону Капитону один. Оруженоска не подала виду, что обиделась, а наоборот сказала, что у нее и без того забот достаточно, но сама тайком отправилась следом за рыцарем (у нее все в порядке было с топографией – она знала более короткие пути) и на всякий случай осталась подстраховывать его у ворот парка.

Привратники провели барона Николая через парк и у входа в пряничный дворец передали телохранителям Дона Капитона – огромным мужичищам с лицами плюшевых поросят. Обыскав рыцаря на предмет оружия, телохранители ввели посетителя внутрь. В кабинетах здания вовсю шла перестройка, и новый хозяин принимал посетителей внизу – прямо в огромной зале, которая еще совсем недавно называлась фойе.

Дон Капитон стоял возле окна и баловался золотыми гантельками – перебрасывал их из руки в руку, как начинающий жонглер. Это был мужчина среднего роста, но широкоплечий и складно сложенный. Все в нем было прекрасно, во всяком случае, так казалось на первый взгляд. Лицо его выглядело лет на тридцать пять – сорок, усики и бородка эспаньолка были одного тона с париком, а кожа – какой-то золотистой. Пристегнутая с двух сторон к поясу одиночная зеленая подтяжка проходила через плечо наподобие помочи. На ногах доблестного рыцаря красовались домашние туфли, удивившие гостя чрезмерно тяжеловесной подошвой.