Заболеть на всю жизнь тобой... - Надежда Жирохова

начинаю перебирать ногами. И когда практически равняюсь с ним, сердце волнительно ухает вниз, и нервная дрожь расползается по телу. Сейчас, в этой кромешной темноте, он воспринимается иначе. Челка падает на глаза, из ворота футболки расползается крыло, в виде татуировки, и смотрится слишком зловеще. Это же Клим, все тот же парень которого я знаю много лет. Мне нечего бояться.

— Ты думаешь, что я позволю тебе с кем-то встречаться? — Его голос слишком резок, как сталь ножа.

Я шумно сглатываю и пытаюсь вникнуть в его слова. Челюсть Клима неестественно напряжена, он стоит, сложив руки, и неотрывно смотрит на меня. Что он себе вообще позволяет?

— Я и не собиралась спрашивать твоего разрешения. И что ты вообще здесь забыл?

— Ты, видимо, слишком расслабилась, Дана, — его презрительная усмешка выглядит слишком фальшиво, явно натянута для того, чтобы еще больше унизить меня.

Я закрываю глаза и делаю маленький вздох, затем снова открываю и пытаюсь понять, что я в нем нашла? Такие, как Клим, никогда не изменятся. Пусть в свое время я была не права, унижала его, пытаясь повысить среди одноклассников свою самооценку, но это время прошло. Я осознала свои ошибки, и даже извинилась, а он все- равно мучает меня. Должно же в нем остаться что-то человечное. За маской нападающей стороны просто не разобрать. Он поднимает руку и откидывает свою челку назад. Даже со своей обидой, я снова не могу оторвать от него свой взгляд. Мое тело мгновенно реагирует, и жар зарождается внизу живота. Перед глазами маячат картинки старого дома, где он, жадно, этими руками прижимал меня к себе. Я на грани потерять контроль, который старалась так усердно сохранить.

— Да пошел ты, — проговариваю медленно и, дернув неестественно головой, прохожу мимо, напрягая все мышцы. Он больно хватает меня за локоть и резко разворачивает к себе лицом.

— Какой же ты гад!

Он кивает, в саркастичной усмешке, и наклоняется над моим лицом. Близость Клима начинает меня подавлять, сбивая мысли.

— А ты как была эгоистичной стервой, так ею и остаешься, — его губы слишком близко, шевелятся рядом с моим лицом.

Взгляд Клима спускается к моему подбородку, царапает кожу, проходит по шее. Я не дышу. Тянущее чувство внутри живота сейчас приносит боль и чувство неудовлетворенности. Ахаю от неожиданного резкого толчка. Клим со всей силы притягивает меня к себе, и сейчас наши бедра тесно прижаты друг к другу. Я ощущаю его возбуждение, и меня начинает трясти. Шумный вздох, и его губы раздвигают мой рот. И Клим, с животным напором, втягивает мой язык, руша все мои оборонительные барьеры. Я сама сосу его язык, прохожусь по зубам, втягиваю, и не могу остановиться. Мы движемся, целуясь как обезумевшие. Ощущаю спиной холодную опору и цепляюсь за его плечи, стараясь не упасть. Он слишком заведен, сжимает мою шею с такой силой, как будто хочет сломать. Лихорадочно скользит руками по животу, задирая топ к подбородку, и надавливает на мои соски. Руки сменяются языком, и я уже не сдерживаю всхлипы, все тело воспламеняется, и резкие спазмы в промежности дают о себе знать. Он, как животное после долгой засухи, пытается меня осушить. Словно годами испытывал эту неутолимую жажду. Его руки стягивают мои шорты, сдирая кожу, но мне уже все равно. Даже если кто-то сейчас пройдет мимо, я не смогу его остановить. Его бедра жесткие, как камень, давят на низ моего живота. Я сильнее сдавливаю его плечи и ловлю его потемневший взгляд. Зрачки Клима неестественно расширены, он изучает мое лицо. Мое дыхание сбивается, и я тянусь к нему, жадно припадая к его рту. Этот момент я, скорее всего, долго буду прокручивать в своей памяти, так как что-то настоящее на секунду промелькнуло в его глазах.

Он отрывается от меня, глаза машинально распахиваются, я не хочу разрывать этот контакт. Не сейчас, когда он настолько близко. Даже всхлипываю, боясь, что он развернется и уйдет. Он все понимает, читает по моим глазам. — Дура, какая же ты дура, Дана, — шепчет он, прежде чем снова притянуть меня к себе.

Пусть дура, пусть идиотка, хоть кто, лишь бы не терять его тепло, и не ощущать дикого холода в груди.

Я выгибаюсь назад и слышу звон металлической пряжки. Место, где его рука держит мою талию, усиленно жжет.

— Тише, все хорошо, — с этими словами он отодвигает в сторону край моих трусов, и его член проталкивается в меня. Его зрачки расширены, взгляд мечется по моему лицу, пока я пытаюсь к нему привыкнуть. Внутри все опоясано огнем. Клим сначала медленно, затем, ускоряясь, начинает двигаться во мне. С каждым новым толчком мое тело бьется о бетонную стену, и от очередного спазма, скручивается живот. Я пытаюсь не закричать. Клим прижимается к моему рту, продолжая усиленно двигаться. Мне требуется меньше пяти секунд, чтобы что-то внутри взорвалось. Его губы все еще жмутся к моим, не делая попытки раздвинуть губы. Я задыхаюсь, ощущая яркую вспышку глубоко внутри. Что-то невесомое расползается по телу дрожью и отдается в самые кончики моих рук и ног. Меня колотит сейчас по-настоящему. Клим сдавленно рычит, делает очередной толчок и вырывается из меня, кончая на бедро и издавая хрипящие звуки.

Так много мыслей мелькает в моей голове. Сейчас я не могу в них разобраться. Я все ещё прижата к нему, и мы судорожно пытаемся отдышаться. Клим дышит мне в висок, и я понимаю, что он нужен мне как воздух. Такой, какой есть. Он мой, не хочу его терять, только не сейчас, когда я осознала, что влюблена в него без памяти. Если бы можно было вернуть все назад и исправить. Я бы все для этого сделала. Господи, не дай ему уйти.

Он, отдышавшись, отталкивается от меня, и я цепляюсь за него руками. Клим мотает головой, прося меня отпустить.

— Нет, только не так, пожалуйста, постой еще немного.

Он изучает мое лицо, пытается что-то прочесть, пока его губы снова не вздрагивают в кривой ухмылке.

— Не могу…

— Клим, пожалуйста…

Он напрягается, что-то меняется в его глазах. Смотрю, как он застегивает ширинку и снова смотрит на меня. Я готова унижаться, бежать за ним, если потребуется. Дура, знаю, но я же чувствую, что нужна ему. Он побесится, пусть даже накричит, не хочу видеть жесткость в его взгляде снова. Сейчас в нем опустошённость и безразличие, и мое сердце начинает ныть.

— Клим…

— Оденься, Дана. И иди спать, — его голос сейчас очень холоден.

Клим отдаляется, садится на свой мотоцикл, и мне становится