Твою беду руками разведу - Светлана Лубенец

— Да, пожалуй… — не могла не согласиться Лера. — А как ваша Лиля?

— Никак, — огорченно ответил мужчина. — С тех пор не разговаривает со мной. Где-то болтается вечерами. Кошмар, в общем…

— Я же говорю, что вам надо сломать программу, заданную мамой… — опять начала Лера.

— И как вы это представляете? — спросил Рафаэль, и она по голосу догадалась, что он уже улыбается.

— Вот вы напрасно смеетесь! Отнеситесь к моим словам серьезно! Вы должны сделать нечто нетрадиционное, то, чего Лиля никак от вас не может ожидать.

— Она и так совершенно сошла с катушек от вашего появления у нас дома, но меня обратно все равно не полюбила.

— Может быть, ей нужно время? — предположила Лера.

— Все может быть… — с легким смешком отозвался Рафаэль.

Целую неделю после этого разговора Лера о своем новом знакомом не вспоминала даже в качестве конечного звена цепочки: Андрей — Лиля — Рафаэль. Она продолжала постоянно думать об одном лишь Андрее и о том, не переборщила ли, случаем, с независимостью. И зачем было врать, если она целиком и полностью зависит исключительно от него? Лера решила, что, как только Андрей еще раз позвонит, чтобы справиться о ее носе, она уже не станет валять дурака, а в лоб заявит, что не может без него жить. Но Андрей почему-то больше не звонил. Зато часов в десять вечера к ней домой натуральным незваным татарином явился… Рафаэль.

— Одним словом, я… решил сломать… программу, — заявил он, стоя на пороге Лериной квартиры и нервно потирая подбородок.

— То есть… вы… пришли мне об этом сказать? — удивилась Лера.

— Нет… то есть да… То есть… я прошу у вас политического убежища на одну… ночь. Всего на одну.

— На ночь?!

Рафаэль смущенно пожал плечами и сказал:

— Это не то, что вы подумали.

— А что я подумала? — спросила Лера, в мозгу которой еще четко не сформулировалось ни одной думы.

— Ну-у-у… вы, может быть, подумали, что я решил воспользоваться вашим… временно свободным положением… и… Но я не решил! Я просто не могу больше находиться с Лилей в одной квартире. Это оказалось выше моих сил. Понимаете, у меня, конечно, есть друзья, товарищи по работе, но… они все семейные люди… у них дети, тещи, собаки… словом, свои заботы и проблемы. А вы… — Рафаэль, выдохшись, напряженно замолчал.

— Что — я?

— Вы… вы мой друг по несчастью, а потому непременно должны понять… Я так подумал…

— У меня тут не гостиница, — сердито буркнула Лера и встала в дверях, чтобы чужой брошенный муж не смог проскользнуть.

— Я же не навсегда…

— А на сколько?

— Я же сказал: только на одну ночь!

— А потом?

— Понимаете, Лера, завтра у меня зарплата, и я смогу снять номер в какой-нибудь гостинице… очень средней руки, конечно…

— А что, до завтра никак с Лилей не перетерпеть?

— Никак. — Рафаэль произнес это слово с такой горечью и такой тоской во взгляде, что Лера невольно посторонилась, чтобы дать ему пройти в квартиру.

— Нет, вы не подумайте, что у меня совсем совести нет… — опять начал он.

— Я не думаю, — вздохнула Лера и втащила его в коридор.

Рафаэль привалился к стене, побледнев лицом.

— Что? Так плохо? — сочувственно спросила она.

— Да уж… хорошего мало… — согласился он.

— Раздевайтесь. Я вас сейчас покормлю. Мужчины почему-то в любых ситуациях всегда хотят есть. Не так ли?

— Вы правы, — смущенно кивнул Рафаэль и даже улыбнулся уголками губ.

Умывшись и несколько порозовев после этого, чужой муж жадно накинулся на полуфабрикаты, которые в последнее время только и покупала Лера. Поскольку любимого мужчины рядом не было, качественно готовить для себя одной ей не хотелось. Рафаэль умял три котлеты из индейки, глубокую тарелку пюре моментального приготовления, выпил два бокала чая с парочкой бутербродов с сыром.

— Простите… — сказал он на третьем бутерброде, на котором и сломался. — Честно говоря, я последний раз ел вчера вечером… в кафе… да и то в таком дрянном, что ужас… Болтался, знаете ли, по городу… домой идти не хотелось… А сегодня… В общем, вам это неинтересно…

— Ну почему же… — вежливо отозвалась Лера, которая, если честно, отчитавшись за фильм «Пусть говорят», и в самом деле больше не испытывала к Рафаэлю никакого интереса.

Время неумолимо приближалось к полуночи. Лера, нахохлившись, сидела на табуретке перед своим гостем и не знала, что делать дальше. Кухня в ее квартире была такой маленькой, что на полу Рафаэль мог устроиться, только изогнувшись зигзагом. Неужели же им придется спать в одной комнате? Как-то это… не того…

— Вы, Лера, похоже, на мой счет все-таки сомневаетесь… — опять начал объясняться Рафаэль, нервно передернув плечами. — А зря. Я же вам говорил, что вы… ну не в моем вкусе… Конечно, женщине неприятно такое слышать, но, возможно, это вас как-то успокоит. Да и вообще, вы можете бросить мне какое-нибудь старое покрывало… в коридоре…

— Интересно, и как вы пойдете утром на работу после лежки в коридоре на покрывале? — усмехнулась Лера. — Я постелю вам в комнате. У меня есть надувной матрас. В нем, правда, одна секция постоянно сдувается, но вместо нее можно подложить подушку от дивана…

— Нет! Не надо так беспокоиться! Я же не…

— Перестаньте, Рафаэль! — возмутилась наконец Лера. — Вы меня уже побеспокоили, так чего ж теперь…

Она поднялась с табуретки и отправилась в комнату. Собираясь вытащить из шкафчика комплект постельного белья, Лера по пути к нему невольно задержалась возле зеркала туалетного столика. Она не в его вкусе… Надо же! И что ж в ней такого, что заставляет этого брошенного мужа постоянно морщиться? Конечно, ей наплевать на то, что он морщится, но все-таки… странно как-то… Она всегда нравилась мужчинам… И в юности, и сейчас…

Лера внимательно вгляделась в собственное лицо и не нашла в нем ничего, от чего стоило бы морщиться. Нормальное лицо. Миловидное. Нос прямой. Глаза большие, темные и выразительные. От гнева или просто от избытка чувств они делаются еще темнее и выразительнее. Андрей говорил — в лучшие времена, разумеется, — что глаза у нее черные, как ночь для любви. И волосы густые и блестят. А фигура — так вообще высший класс. Брюки на ней сидят идеально. Даже в домашних шароварчиках она выглядит стильно. И что Рафаэлю не нравится? Да его белобрысая Лилечка против нее, Леры, — деревня-глухомань в вульгарном перманенте! Ясно, у брошенного мужа просто нет вкуса. И никогда не было, раз он на Лиле женился.

Сделав такие утешительные выводы, Лера очень быстро приготовила постели себе и гостю. Через несколько минут они, раздевшись по очереди в комнате при закрытых дверях, уже лежали под своими одеялами, каждый в своем углу: Лера — на диване, Рафаэль — на полу на старом надувном матрасе со сдувающейся секцией, под которую была подложена снятая с дивана подушка.