Нечаев - Феликс Лурье

Сохранился еще один документ, относящийся к ивановскому периоду жизни Сергея, — показания учителя А. О. Капацинского, сделанные 29 мая 1869 года после ареста,[47] виновником которого был Нечаев. Читателю следует помнить, что текст их писался в III отделении Собственной Его Императорского Величества канцелярии.

«В 1864 г. я жил в Иванове, занимался частными уроками и в то же время приготовляясь к поступлению в Университет. Знакомые, с которыми я успел сойтись, посоветовали мне познакомиться с Сергеем Нечаевым, который, как говорили, тоже готовился идти в Университет. На первых порах нашего знакомства все шло хорошо: занимался он усердно, был всегда точен, что заставляло и меня внимательнее относиться к своему делу; знал он немного, больше молчал в общих разговорах, как будто наблюдая спорящие стороны, а в самом-то деле (как оказалось из последних наблюдений) боясь проговориться. В это время я составил о нем такое понятие: это мальчик (ему еще не исполнилось 17 лет), даровит, серьезно относится к своему делу, обладает очень сильною настойчивою волею (он работал около 12 часов каждые сутки). В это время я не предполагал, что он скрывает от меня что-либо, и что если видит что-нибудь худое во мне или других, то прямо высказывает это мне — как это обычно бывает между близкими товарищами. Осень 1864 г. и зиму 65-го я прохворал и не мог за ним угнаться, особенно в языках и в математике. Поэтому летом 1865 г. (в августе) он мог отправиться в Москву, а я считал себя еще не готовым, да и денег у меня не было».[48]

Скрытность Нечаева, как характерная его черта, уже проявлялась, например, в том, что в письмах к Нефедову о Капацинском почти не упоминается, а ведь они целый год вместе готовились к экзаменам. Нефедов хорошо знал Капацинского и был расположен к нему доброжелательно.

5 августа 1865 года в шуйскую городскую думу поступило прошение, в котором говорилось, что «с согласия родителя моего Шуйского мешанина Геннадия Павлова Нечаева Я желаю поступить для образования в какое-либо высшее учебное заведение, а потому, представляя при сем письменное уведомление родителя моего о согласии его на поступление мое в высшее учебное заведение, покорнейше прошу Городскую думу снабдить меня для сего увольнительным свидетельством ».[49]

В тот же день проситель получил увольнительное свидетельство.

В Москву Сергей приехал летом 1865 года. Точная дата его появления в Первопрестольной неизвестна. Судя по цитированным выше письму отца, увольнительному свидетельству и показаниям Капацинского, Нечаев оказался в Москве в первой половине августа.[50] Мы располагаем тремя документами, позволяющими в самых общих чертах восстановить этот период его жизни.

Вскоре после прибытия в Москву Сергей познакомился со студентом университета П. И. Махиным. В своих показаниях, написанных 2 июня 1869 года[51] по требованию начальника Московского губернского жандармского управления, генерала И. Л. Слезкина, Махин сообщал о Нечаеве следующее:

«С Нечаевым я встретился назад тому 2 года (Махин забыл, 4 года. — Ф. Л.), или несколько более, в Москве следующим образом. Я в то время был в Университете и часто на лекциях встречался с вольнослушателем Нефедовым, а вскоре по дешевизне номеров, где квартировал (дом Ностиц — на Дмитровке, в номерах Романникова), занял один из номеров рядом с его. У него-то в это время встретил некоего Нечаева, готовящегося держать экзамен на домашнего учителя и уроженца с. Иванова, откуда сам был родом и Нефедов. Нефедов мне говорил, что Нечаев очень беден, и общая квартира была бы для него удобною. Ради соблюдения собственного интереса и экономии я согласился занять общий номер с Нечаевым и прожил вместе месяцев 4 или 6. В это время Нечаева посещал только Дементьев, его бывший учитель в с. Иванове и бывший в то время секретарем М. П. Погодина. К концу нашей 5-месячной жизни Нечаев перешел жить на месяц к Погодину в качестве секретаря. Возвратясь оттуда, мы с ним серьезно поссорились по той причине, что он вышедшего из корпуса моего брата хотел подчинить своему влиянию не в смысле политическом, а в домашних отношениях; просто обижал его. Вследствие ссоры и получа из дому деньги, — кажется 25 руб., — он уехал в Петербург, не сказав мне даже, с какой целью, и даже не рассчитавшись со мной, ибо остался должен мне 6 рублей за квартиру, которые и доселе не отдал. Во время нашей обшей жизни он хлопотал более всего о получении диплома на звание учителя, так как он был в крайности и никакими политическими затеями не занимался, а потому и со мною о них разговоров не имел. Уехал он, на меня рассердившись очень сильно, и переписки не вел, что делал в Петербурге, не знаю, а почему пишет письмо, если это только он пишет, не могу понять. Разве только с целью насолить мне и скомпрометировать меня перед правительством».[52]

Дополним рассказ Махина показаниями Капацинского: «В Москве поступил он (Нечаев. — Ф. Л.) к М. П. Погодину (по знакомству с его письмоводителем) для подготовки к сдаче экзамена на звание уездного учителя. У Погодина он кое-что переписывал и проживал за это бесплатно».[53] По утверждению студента П. И. Махина, Нечаев жил у Погодина один месяц и исполнял обязанности секретаря.[54]

Разумеется, после получения показаний Махина и Капацинского политическая полиция обратила свои взоры на профессора Погодина и его секретаря (письмоводителя). 11 июня 1869 года генерал-майор Слезкин подписал следующую справку:

«Дементьев Василий Арсентьевич, студент Духовной академии кончивший курс богословия, более 20 лет в качестве главного сотрудника у проф. Погодина во всех литературных его занятиях направления либерального и в благонадежности в политическом отношении сомнителен. Дементьев пьет запоем по несколько недель и иногда пропивает с себя всю одежду и потом уже является к Погодину».[55]

Для характеристики сложных отношений между Погодиным и его «главным сотрудником» приведу три короткие записки Дементьева:

«Сделайте милость, батюшка Михаил Петрович, пришлите мне перед обедом стакан водки побольше, работу в комнату, чернильницу и перо, и я хоть умру, а не выйду из комнаты и примусь за работу. А тяжко мне».[56]