Глубокая выемка - Всеволод Шахов

потом вручную выборку серьёзную делать – в сроки не уложимся, – Виктор пытался выйти на диалог.

– Молодой человек, за проект отвечаю я и подставляться не намерен, аварии устранять гораздо дольше и … дороже.

– Это будет необоснованное затягивание работ… – Виктор осёкся, почувствовав в словах двусмысленность.

Александр Андреевич фыркнул, демонстративно развернулся и вышел из комнаты.

Проектный отдел… Виктор был чуть ли не единственным вольнонаёмным. Остальные, в основном, расконвоированные заключённые – старые инженеры царского времени, у каждого пятьдесят восьмая статья. Естественно, перестраховываются… саботажники. В тоже время, не боятся разглагольствовать о своей значимости, мол, мысли – это абстракция, за мысли не судят. "Вот сам Герберт Уэллс проповедует идею о праве инженеров на власть", – это который помоложе говорил, за антисоветчину осуждён. Программа Промпартии… суд всего-то пару лет назад прошёл, и ничему жизнь не научила. "Мы не продаём большевикам душу. Мы ее никому не продаём. Мы мечтаем о технократии", – этот постарше, за вредительство сидит. Рассуждают: "Большевики ведут страну к гибели". Старьё… ждут возвращения буржуазии, ждут и боятся, естественно, возвратятся и учинят суд над спецами, кто с большевиками снюхался. Боятся большевиков, боятся и буржуев, всех боятся, но зато легко получается говорить: "Мы за совесть, но платите нам довоенные оклады".

Срок отбывают, а ведут себя как последние чопорные дураки. Нарядятся: где-то галстуки нашли и кусочки ослепительно белой материи – манишки сделали и под борта пиджака приладили; расшаркивают друг перед другом: то новости обсудят, то понасмехаются над молодыми.

Конфликт разрешился быстро. На следующий день Виктора вызвал заместитель начальника Строительства и сообщил, что ему необходимо ехать на Глубокую выемку, в качестве представителя проектного отдела "для взаимодействия между проектировщиками и производителями работ. Процесс требует постоянного присутствия на месте". Ну, что ж, наверное, находиться непосредственно на стройке интереснее, чем сидеть в переполненной недружелюбными людьми комнате.

С такими мыслями Виктор пересёк пропускной пункт с часовым и уже подходил к опытному участку с двумя экскаваторами. Плотный чёрный угольный дым висел над забоем. Виктор встал у края: осматривался, оценивал. Глубина около трёх метров. Два параллельно проложенных железнодорожных полотна нормальной ширины. На первом, упирающимся в глиняную стену, испещрённую бороздами от клыков огромного ковша, стоял экскаватор. Второй путь – транспортировочный – с уклоном уходил к реке. Это хорошо, уже тянут пути для кольца. Ух, чёрт… Виктор вздрогнул от резкого гудка паровоза. Состав из пяти платформ – часть засыпана землёй – начал перемещаться, подставляя порожнюю платформу под новую порцию грунта из ковша.

"Ковровец" – гласила надпись на борту экскаватора. Экскаватора, построенного на базе обычного пульмановского вагона. В передней части установлен поворотный механизм с огромной стрелой. Остальная часть привода и паровой котёл скрыты под кузовом вагона. Из трубы в центре вагона повалил дым и стрела начала поворачиваться. Виктор смотрел на человека, сидящего в центре стрелы на специальной площадке под брезентовым навесом. "Машинист стрелы" – вспомнилось из руководства по работе на экскаваторе. Человек потянул на себя рычаг и ковш опустился вниз. "Как совочек у детей в песочнице, только огромный…" Ковш подвешен на рукоятке к средней части стрелы. Огромные цепи, перекинутые через внушительных размеров блоки, начали перемещаться и ковш полез вверх, вгрызаясь в пласты глины. Чувствовалось напряжение – четыре домкрата около катков экскаватора, опёршись о землю, приняли на себя усилие. "Теперь должен работать машинист крана…" Виктор посмотрел на второго человека, рядом с поворотным столом. "Сейчас он закроет подачу пара на механизм подъёма и откроет для поворотного механизма…" Ковш поднялся вверх и стрела стала разворачиваться к порожней платформе. "Готов выгружать…" Виктор снова переключился на машиниста стрелы. Тот подал рычаг от себя. Звенья освобожденной цепи пронеслись через блок, нижняя часть ковша открылась и грунт с грохотом вывалился на платформу, разметая мелкие комья во все стороны. "Далее цикл повторяется…" – отметил про себя Виктор, но, после разворота, стрела замерла параллельно путям. К экскаватору устремился человек с ведром и длинной палкой. Оценивающе поднял-опустил голову – явно намереваясь лезть на стрелу. "Смазчик…" Но пауза в работе была вызвана не только.необходимостью смазать механизмы. Требовалось перемещение экскаватора вперёд. Нижняя бригада начала готовить место под шпалы для укладки нового рельсового отрезка.

"Пока земля сухая, довольно быстро делают". Виктор заметил в нескольких шагах от себя деревянную лестницу и спустился в забой. Споткнулся. У основания валялись два угольных брикета. "Сверху сбрасывали, что ли?" Виктор подобрал брикеты, отнёс к общей угольной куче и направился к неподвижно стоящему второму экскаватору. "Что же там со вторым?" Отчитываться в Дмитров требовалось каждый день. По проекту процесс выборки грунта предусматривал одновременную работу – экскаваторы должны перемещаться, как бы, клином. На место, очищенное первым экскаватором, укладывались пути для размещения следующего. И уже тот начинал грызть свою земляную боковую стену, по кусочку, постепенно выходя на всю рабочую длину стрелы.

Размышляя, Виктор заметил, что мазанул куском угля по своей белой рубашке. "Ну вот, опять…" Невольно посмотрел и на другое, едва проступающее пятно на рукаве. Вспомнилось, как после защиты дипломного проекта пили вино и белая рубашка перешла из разряда праздничной одежды в повседневную. Виктору нравился белый цвет, казалось, он позволял открыто общаться даже с незнакомыми людьми: "Вот, я чист перед вами и прошу от вас тоже искренности".

За поворотом показался второй экскаватор.

– …какой ещё винтик? – крепкий с виду, старичок размахивал руками, как птица в попытке взлететь, остатки седых волос на голове колыхались, – нет никаких винтиков, в технике есть только винт.

– Ну, Егор-рыч, посмотр-ри, какой он маленький, – картавый голос принадлежал парню в измятом картузе. Он тыкал пальцем на головки маленьких винтов тонкой защитной крышки, – а вот какой настоящий винт, – его рука вытянулась в направлении огромного винта, крепящего перекидной блок на конце стрелы.

– Сейчас покажу, – Егорыч подбежал к деревянному ящику, стоящему на земле, вынул оттуда кипу чертежей, перелистал, выхватил нужный лист и развернул, – на… на, читай… вот позиция тридцать два. Читай: винт! – провёл пальцем по строчке в спецификации деталей.

– Ладно, ладно, не шуми, – парень невозмутимо продолжал, – последний откр-ручиваю.

– Да что ж это такое, шантрапа! – Егорыч взорвался, – отвернуть, надо говорить… последний винт отвернуть осталось. Инструмент такой есть – отвёртка, называется… то, что у тебя в руке… это башку откручивают… что вы как бабы кудахчете? Когда научитесь техническим языком говорить?

– Да понял я, понял, пошутить уж нельзя, – парень сдвинул картуз на затылок.

Ремонтная бригада облепила экскаватор: трое возились у парового котла, двое висели на стреле, копаясь с перекидным блоком, пятеро, во главе с Егорычем, расположились у поворотной