Защитник - Конн Иггульден

голос до Ксантиппа, галера которого опускалась и поднималась на волнах с опозданием на такт. Пауза затягивалась, и Фемистокл сглотнул. Слова давались труднее, чем ему представлялось.

– Я отправил письмо персидскому царю Ксерксу.

Ксантипп, и без того выглядевший суровым, вскинул насупленные брови:

– Что ты сделал?! Не спросив меня?

– А что за письмо, старина? – поинтересовался Кимон.

Голос его прозвучал с мрачной угрюмостью, а рука легла на рукоять висевшего на поясе короткого меча.

Фемистокл расправил плечи и переменил позу, чуть шире расставив ноги для лучшей устойчивости. С ранней юности он занимался кулачным боем и борьбой. И не важно, что Кимон был моложе и ценен как командир, Фемистокл уже решил, что, как только юнец вытащит клинок, он сбросит его в море.

На палубу, под ноги ему, упали веревки. Гоплиты подтащили галеру, на которой находился Ксантипп, борт коснулся борта, и теперь перейти с корабля на корабль можно было одним длинным прыжком.

– Ну что, Фемистокл? – требовательно спросил Ксантипп. – Что ты сделал?

Он и Кимон стояли по обе стороны от него, как будто столкнулись с врагом. Защитит ли его команда, если он подвергнется нападению? – спрашивал себя Фемистокл.

– Я послал к нему парнишку, туда, на берег, куда Ксеркс пришел посмотреть, как мы сражаемся, будто все здесь атлеты на Олимпийских играх. Я сказал ему, что мы сдадимся…

Кимон зарычал и потянулся к нему одной рукой, одновременно вытаскивая меч другой. Фемистокл повернулся спиной к Ксантиппу, доверившись зрелости человека, с которым они хорошо знали друг друга много лет, и схватил Кимона за запястье. Шанс сделать подсечку и сбросить мальчишку в море исчез, когда корабль Ксантиппа ткнулся в его галеру бортом. К своему ужасу, Фемистокл почувствовал, что не может сдержать Кимона.

– Я сказал Ксерксу, чтобы он разделил свой флот и направил половину вокруг острова Саламин и что, если он так сделает, нам придется сдаться.

– Предатель, – прохрипел Кимон. – На глазах у всего народа? Я прибью твою голову к своему тарану.

– Молчи, щенок! – прорычал Фемистокл. – Если Ксеркс сделает, как я просил, он разделит свой флот, ты понимаешь? Воспользуйся умом, который унаследовал от своего настоящего отца. В нынешнем положении мы победить не можем. Они перемалывают нас, как камень железо. Рано или поздно камень сотрется в пыль. Ксантипп, скажи ему, пока мальчишка не убил меня в приступе гнева.

Кимон вырвал меч из ножен, и Фемистоклу пришлось уступить. Но молодой человек все же был сыном Мильтиада, который сражался в битве при Марафоне бок о бок с Ксантиппом и Фемистоклом. И он не потерял рассудок в пылу момента. Кимон посмотрел на Ксантиппа. Фемистокл отступил, украдкой потирая пальцы.

– О Фемистокле много чего можно сказать, – заметил Ксантипп. – Но я не верю, что он предатель. – Стратег бросил взгляд через пролив, туда, где по меньшей мере половина персидского флота ждала своей очереди, чтобы вступить в бой. – Хотя я и спрашиваю себя, не решил ли он даже в разгар войны позаботиться о собственном будущем. Если Ксеркс сделает, как ты предлагаешь, и победит, будет ли он благосклонен к тебе, Фемистокл? Думаю, будет.

– Если он примет мое предложение, то разделит флот, – отрезал Фемистокл. – Вот что важно. Мы с тобой испытывали новые корабли в водах возле Саламина. Насколько я помню, нам потребовался почти целый день, чтобы обойти его на веслах и парусах. Восемь или десять часов. Имея в своем распоряжении столько времени, мы получим шанс… И тогда ты, Ксантипп, будешь у меня в долгу.

– Я буду у тебя в долгу? – тихо спросил стратег. – У человека, стараниями которого меня изгнали из Афин?

– У человека, который вернул тебя из изгнания, хотя мне пришлось согнуть ради этого половину собрания! – воинственно выдвинув подбородок, заявил Фемистокл.

Пока эти двое рычали друг на друга, Кимон напрягся, всматриваясь в даль, а потом вдруг схватил Фемистокла за плечо, развернул его и поднял свободную руку:

– Посмотри туда, Фемистокл! Они заглотили твою наживку.

Кимон взирал на него с благоговением, забыв о недавних насмешливых обращениях «отец» и «старина».

Вдали от шума битвы сотни кораблей отделились от основной группы и медленно двинулись на юг. Фемистокл наблюдал за ними с лихорадочным блеском в глазах, не веря себе и опасаясь, что вот сейчас они остановятся и разрушат его надежды. Три афинянина молча ждали, наблюдая за персидскими галерами, пока те не обогнули Саламин и сомнений в их намерениях уже не осталось.

– Нам не на что было рассчитывать, Ксантипп! – заговорил Фемистокл. – Но сейчас – если повезет – у нас есть восемь или десять часов до рассвета. Если бросим все силы, то, возможно, сумеем прорваться через оставшихся. Афина и Посейдон смотрят на нас.

– Надеюсь, что так, – согласился Ксантипп. – Хорошо.

Он кивнул, обдумывая возможность, которую дала им эта уловка. Ксеркс отослал свежие корабли далеко от места битвы. Если сражение можно выиграть до того, как они вернутся, разве важно, откуда они придут? Союзники, пусть и ненадолго, получили небольшое преимущество, и обеспечил его Фемистокл.

Ксантипп сжал руки товарищей. Каждый знал, что́ поставлено на карту, и они не произносили речей. Пока еще пролив кишел персидскими кораблями, как креветками.

Повернувшись, Ксантипп шагнул на палубу своей триеры, где его поддержали гоплиты. Келейсты на кораблях слышали каждое слово только что состоявшегося разговора и уже прокричали гребцам команду приготовиться. Внизу загремели весла.

– Отпустить канаты! – проревел Фемистокл. – Приказ – атаковать! Передать всем! Каждой группе, каждому кораблю – всем атаковать. Без остановки! Выполняйте! Не останавливаться, пока все не закончится. Выполняйте приказы! Пощады не давать! Драться, пока не победим!

Кимон перепрыгнул на галеру, его люди оттолкнулись веслами от корабля Фемистокла и собрали канаты. Триеры разошлись. Команды смотрели одна на другую в мрачной сосредоточенности. Враг группировался в устье пролива. Получив четкие приказы, три эскадры выстроились навстречу противнику, подбирая по пути отдельные корабли. Фемистокл и спартанцы составили правый фланг численностью в шестьдесят галер. Ксантипп оказался в центре, имея примерно такие же силы. Кимон сгруппировал слева потрепанных коринфян и добавил к двадцати своим галерам.

Они собрали все, что еще плавало, всех слабых и измотанных, объединив тридцать небольших государств. Приказы передавались голосом, от корабля к кораблю, и были просты и понятны: атаковать строем, пока вторая половина персидского флота идет вокруг Саламина. Это была гонка со временем, и греки, налегая на весла или склоняясь навстречу ветру, обращались к своим богам.

На берегу Ксеркс с растущей тревогой наблюдал за перемещающимися массами кораблей. Он поднялся со своего места, когда весь греческий