Строгая изоляция - Шон Блэк

— Думаете, я этого не знаю? — спросила Дженис, внезапно сосредоточившись. — Нам уже не раз угрожали.

— Ты о чем?

— Телефонные звонки, письма, в которых говорилось, что, если мы не прекратим протестовать, нас убьют.

— Вы кому-нибудь об этом рассказывали?

— И кому мы должны были рассказать? ФБР? Может, они и написали эти письма.

— Продолжай.

— Мама и папа спасали животных лет двадцать до того, как это стало модным, и появилась куча фотографий, на которых позируют нагишом всякие анорексички. Наш телефон прослушивался, почту вскрывали. Знаете, сколько раз я так и не получила рождественского подарка от бабушки, потому что эти засранцы распотрошили посылку? И сейчас ничего не изменилось, разве что на кону целая куча денег. А вы вполне можете оказаться одним из тех, кто звонил нам и угрожал.

— Ладно, ты меня уела. Наверное, очень страдаешь, что именно я вытащил тебя оттуда, — разозлившись, выпалил Лок.

«Подарки от бабушки», видите ли. Хорошая промывка мозгов. Ма и Па Стоуксы проделали такую отличную работу, что их единственная дочурка скорее станет мученицей, чем пойдет на компромисс со своими принципами и будет жить. И ради чего? Чтобы доказать свое моральное превосходство над всеми остальными людьми.

— Спасибо за цветы, но сейчас вам, наверное, лучше уйти, — сказала Дженис и отвернулась.

Лок встал и сделал несколько глубоких вдохов.

— ОК, я уйду. Но мне нужно спросить у тебя еще одну вещь.

— Хорошо, но поскорее. Я уже устала.

— Твой отец сказал что-то ван Стратену, когда они были снаружи. Насчет полученного послания.

Дженис казалась озадаченной.

— Я уже сказала вам, мы никому не угрожали.

— Я не говорю, что это была угроза. Но если велись какие-то скрытые переговоры…

— С «Медитек»? Никогда.

— Тогда что же это за послание?

Голос Дженис трясся от возбуждения:

— Я не знаю. И теперь никогда не узнаю. Мои родители мертвы, вы понимаете?

Лок помялся, его раздражение сменилось раскаянием:

— Прости, мне не следовало…

Но ее глаза уже закрылись, и к тому времени, когда он подошел к двери, она крепко спала. Женщина-полицейский проверила девушку, прежде чем позволила Локу уйти. Она оглядела Лока, будто проводя беглый обыск, хотя получить ответ на свой вопрос было единственным, что ему было необходимо в палате Дженис.

— Вы должны отлично себя чувствовать, — сказала она.

— Почему должен?

Молодая женщина улыбнулась ему:

— Спасли человеку жизнь и все такое.

Лок пожал плечами. Он не спас жизнь Дженис, а только отсрочил ее смерть. Лок повернулся к женщине спиной и пошел к лифту.

«Бреннанс Таверн» была такой же ирландской, как «Лаки чармс»,[11]но внутри было темно, что вполне устраивало Лока. Даже с таблетками, которые он добыл в больничной аптеке, чтобы снимать приступы головной боли, яркий свет все еще заставлял его морщиться.

На то, чтобы выйти из больницы, у него ушло примерно столько же времени, сколько на увольнение с военной службы, да и заполненных бумажек оказалось не меньше. Доктор Роббинс предупредила, что его нынешнее состояние может быть опасно не только для него, но и для окружающих. Лок не стал отвечать ей, что его командир говорил в точности то же самое.

Он глотнул пива, пока глаза медленно привыкали к полумраку. В инструкции к таблеткам наверняка говорилось об опасности их приема с алкоголем, но предметы все еще казались немного размытыми, да и кто смог бы прочесть мелкий шрифт при таком освещении?

Дверь распахнулась, и внутрь шагнула Кэрри. При виде нее Локу внезапно стало легче. Даже в голове прояснилось. Она, не останавливаясь, чтобы осмотреться, по прямой двинулась к нему, сбросила куртку и сумку на стол. Все по-деловому, будто они никогда не разбегались.

— Тяжелый день? — спросил Лок.

— Средний.

— Как это ты так быстро меня отыскала?

— Столик в углу, спиной к стене, окно просматривается, рядом запасной выход. Не нужно быть гением.

— Надо же, ты все-таки чему-то от меня научилась. — Он встал и подвинул для нее стул.

Она изобразила реверанс и села.

— У тебя всегда были хорошие манеры.

Они посмотрели друг на друга, и Лок неожиданно пожалел, что здесь так темно.

— Рад, что ты выбралась целой и невредимой.

— Ага. Там было страшно.

— Да, — согласился Лок. Люди, которые в подобной ситуации утверждали, что им не страшно, врали или были психами. Страх присущ всем.

— И как мой герой?

— Я твой герой?

— Райан, давай не будем…

Он поднял руку, извиняясь.

— Ты права. Ну, давай посмотрим, как я. — Он непроизвольно сглотнул. — Мне больно. Если бы я был готов к этому…

— То больно бы не было?

Лок не был уверен, что у него хватит энергии на объяснение. Давным-давно он сформулировал теорию: если заранее знаешь, что будет больно, и ждешь этого, то мозг успевает предупредить тело и пришедшая боль бьет не так сильно. С тех пор каждый раз, когда Лок попадал в переплет, он в первую очередь говорил себе, что будет больно. Будет плохо. И тогда ему как-то удавалось обмануть боль и победить.

Ловушка с ружьем была грязным трюком. Но сейчас мир ими полон.

— Райан? Ты в порядке?

— Прости, — он провел рукой по голове. — Отвлекся.

— Ясно. Кстати, отличная прическа.

Он улыбнулся. Одной из множества черт, которые он любил в Кэрри, была ее способность вытаскивать его из состояния, как она это называла, «измученной души».

— Тебе нравится? — спросил он.

— «Нравится», наверное, слишком сильно сказано. Скорее… непривычно. Давай я угощу тебя.

— Выпивка за мной.

Он поймал бармена и заказал Кэрри «Столичную» со льдом и двумя ломтиками лайма.

— Приятно, что ты помнишь.

То, как она встретила его взгляд, как произнесла эти слова, было явной подсказкой, обещанием на будущее. Лок в своем нынешнем состоянии не мог решить, хорошо это или плохо. С одной стороны, нет ничего лучшего, чем провести ночь с Кэрри, с другой, он сомневался, что Кэрри будет впечатлена, если он отрубится прямо на ней.