Устрицы под дождем - Оксана Робски

– Вы посмотрите, – рассмеялась женщина в резиновыхсапогах, – девчонка как будто действительно ничего не ела!

И все остальные рассмеялись ей в ответ. И Оля тоже.

– Актриса знает, что меня перевели в надзорную? –спросила Маруся у девушки с хвостом. Каждое утро, сделав гимнастику, девушкаприходила к Марусе читать ей вслух.

– Знает, – как всегда, отвечая, девушка взмахнулаперетянутыми резинкой волосами.

– А чего не приходит? Скажи ей, что здеськамеры, – настаивала Маруся.

– У нее свои камеры, – девушка взмахнула головой.

– Но здесь-то настоящие! – Маруся обвела палатурукой.

– И у нее теперь настоящие.

– Да ладно? – обрадовалась Маруся. –Выписалась?

– Перевелась в надзорную. Начинаем читать.

Она села на стульчик, открыла книгу и взмахнула хвостом.

Это была книга «Унесенные ветром».

Маруся слушала и ела конфеты «Грильяж в шоколаде».

К тому моменту, когда наступало время девушки ежедневногообзвона родственников, вся кровать Маруси была в конфетных обертках.

Девушка закрыла книгу, мечтательно улыбнулась, подошла кМарусе, развернула конфету и, как обычно, не замечая бардака на Марусинойкровати, отнесла фантик в мусорный ящик в ванную комнату.

– Я пойду позвоню родным, – сказала девушка.

– Вали, – кивнула Маруся.

Дверь за ней захлопнулась, Маруся вздохнула. Обвела взглядомпотолок, пытаясь понять, где именно установлены камеры.

Поковырялась в носу.

Изобразила жующего орангутанга.

Потом заплакала.

Дверь распахнулась, появилась нянечка с капельницей.

– Ну, что ты, деточка, – проговориланянечка, – сейчас тебя полечим, полегче станет.

После капельницы Марусе прислали новый спортивный костюм.

– Нравится? – спросила завхоз. – Я подумала,что голубой к твоим глазам хорошо будет, нравится?

Маруся критически посмотрела на себя в зеркало. Костюмдействительно был не плох.

– Сойдет, – сказала Маруся. – У вас тут ктоБайер?

– Может, тебе еще чего-нибудь надо?

– Надо. Ремень из крокодила, Гуччи. И сумку «Hermes», ато к врачу неприлично ходить. И, кстати, бриллиантов от Граф не помешает.

– Все?

– Все.

– Ну, я пошла? Или действительно новую пижамку хочешь?

– Не хочу.

– Ну, пока.

Маруся наблюдала в окно за девушкой с хвостом.

Она всегда гуляла после обеда.

Она хлопала землю ладошкой и говорила: «Здравствуй, земля».

Она каждый день так здоровалась.

Иногда земля ей отвечала сразу, иногда нет. Тогда надо былохлопнуть несколько раз.

– А как она тебе отвечает? Словами? – спросилаМаруся.

– Конечно нет. – Девушка посмотрела на нее как насумасшедшую. – Она отвечает мне теплом.

На ужин была пицца, Маруся заказала «Маргариту» с острымиколбасками.

Откусила один раз и есть не стала.

Потребовала десерт.

Съела три куска торта «Наполеон».

Пришла девушка с хвостом. Принесла фильм Висконти «Семейныйпортрет в интерьере».

– Я каждый день в 20.00 смотрю классику. А сегодня,если хочешь, посмотрю вместе с тобой.

Телевизор висел на стене как раз напротив Марусиной кровати.

Телевизор как телевизор не работал. Можно было смотретьтолько диски. Диски надо было брать в библиотеке или заказывать. Все, чтоугодно. Музыка, фильмы, клипы, виды природы. Правда, у Маруси было еще радио. Нокакой идиот будет слушать радио?

Марусе было разрешено смотреть только то, что смотритдевушка с хвостом.

То, что понравилось бы ее матери. Не премьера новогоамериканского фильма, а что-нибудь допотопное. Может быть, даже черно-белое. Аможет быть, даже какой-нибудь спектакль. А еще лучше – на спектакль сходить.Целую неделю готовиться. Каждый день спрашивать своего мужа (который наглопятнадцать лет утверждал, что он – ее отец): «Я надеюсь, ты помнишь, что всубботу мы идем в театр?» Звонить своим немногочисленным подружкам и говоритьпо-деловому: «Мы в субботу – в театре ». И обсуждать за ужином, где еще былизаняты те актеры, которые играют в субботу. И вспоминать, какие они былимолодые. И где играли. И сколько у них детей. А если актеры не молодые, топридумывать, на кого они похожи. На Максакову в юности? А! На Терехову вмолодости! Нет, ну что ты – до Вертинской ей далеко.

А в субботу вечером счастливыми прийти домой и снять платье,которое, оказывается, очень даже «ничего смотрелось», несмотря на то что былокуплено десять лет назад. И думать при этом, что отлично провели время.

И не подозревать, что бывает что-то другое.

Что можно сесть в собственный самолет и полететь в Лондон надень рождения приятельницы. И там же немного пробежаться по магазинам. А оттудаполететь на Мальдивы, чтобы подзагореть, и не ходить не модного зеленого цвета.А ходить модного. Розового. В духе времени. Цвета евро. А на обратном пути,если уж так хочется, в том же Лондоне заглянуть на премьеру нового мюзикла. Ивстретить там знакомых со всего света, которые приехали сюда специально, чтобына вас посмотреть. Ну, и на премьеру.

Вот это – жизнь! Жизнь, которую открыл Марусе ее папа. И вкоторую ее мама просто не вписывается. Что бы она о себе ни думала.

– Тебе понравилось? – спросила девушка с хвостом,выключая телевизор.

– А тебе?

– Да. Это один из моих любимых фильмов.

– А я знаешь, про что люблю? Про любовь. Только просовременную.

– А разве любовь бывает современной и несовременной?

– Конечно. Как шмотки. Или винтажные, или последнейколлекции.

– И что такое любовь последней коллекции?

– Это полная противоположность любви винтажной.Отсутствуют: охи и ахи, долгие гуляния под луной до первого поцелуя,обязательства после него, и никаких планов на свадьбу.

– И ты так любила?

– Не однажды. А ты?

– А я хочу любить только однажды. И навсегда.

– Да? А где ты хочешь его встретить? Девушка с хвостомсъела конфету и отнесла обертку в мусор.

– Может быть, здесь? – усмехнулась Маруся.

А может быть, любовь – это гораздо больше, чем ты думаешь? –улыбнулась девушка. – Может быть, мой каждый день здесь, где ясчастлива, – это любовь. И то, что я встретила тебя, – это тожелюбовь. И то, что я вообще существую…