Замкнутый круг обмана - Лариса Соболева

Приблизительно такие мысли навеяла атака весны на Артема, родившегося и выросшего в умеренном климате, следовательно, человека более холодного, чем жители юга. Он ходил вокруг могилы матери Алекса, а Сева и Руслан разложили на одной из могильных плит газету, поставили на нее бутылку водки, пластиковые стаканы. Сева резал хлеб и колбасу толстыми кусками, Руслан, открыв рыбные консервы, обратил лицо к ярко-синему небу, на котором застыли ослепительной белизны облака. Прищурив один глаз, он расплылся в улыбке:

– Хорошо! В такую погоду работать не хочется. Артем! Прошу!

– Кто понял жизнь – работу бросил, – назидательно сказал Сева, подняв нож вверх.

– Иду, иду, – отозвался Артем, переступая холмики и огибая ограды. Присев на краешек низенькой скамьи, потер руки. – Ну, вздрогнем!

Осушив по полстаканчика, дружно заработали челюстями, уплетая за обе щеки скромный обед, на что Руслан воскликнул:

– Эй! Друзья-товарищи! Не превращайте закуску в еду. Так, еще по половинке? – выпив, крякнул, чмокнул дно стакана. – Ух, хорошо пошла, подлая! Ух, люблю ее, гадину!

– Я пригласил вас, господа хорошие, – начал Артем, осторожно отправляя в рот кусочки рыбных консервов, с которых капало масло, – чтобы сообщить неприятную весть…

– Проверка едет? – предположил Руслан. – Нам бояться нечего. Начальство по морю их покатает, коньяком упоит, деликатесами закормит да еще подарки всучит.

– Да нет, хуже, – загадочно улыбнулся Артем.

– Тогда нагоняй нам обеспечен, – высказал свою версию Сева. – За что?

– Еще хуже.

– Не, ну давай раскалывайся, чего томишь? – загалдели хором Руслан и Сева.

– Я пригласил вас, – торжественно растягивал слова Артем, – облюбовать местечко, – и рукой обвел неприглядный пейзаж. – Ибо поступил звонок… Ты разливай, Руслан, разливай. Вернее, поступило два звонка. Один от неизвестного, который предупредил меня, что если я, «сучара легавый», буду совать свою «сопливую нюхалку» куда не следует, то мне и моим «легавым ищейкам» – то есть вам – гробы уже сколотили. Вот такие дела. Нам осталось выбрать, где будет приятней лежать.

– И все? – неопределенно полюбопытствовал Руслан, доставая сигареты.

– Все. А тебе мало?

– Какие у тебя дела? – Руслан прикурил, протянул пачку, угощая.

– Никаких, – закурил и Артем. – Открытое дело одно – Алекса, да и то глухое.

– Значит, не глухое, – догадался Сева. – Мы на верном пути, потому и звонили.

– В том-то и дело, пути пока нет, – сказал на выдохе Артем, готовясь выпить зелье. – Одни свидетельские показания, а в них ничего путного.

– Погоди, – не дал ему выпить Руслан, – а твой интерес к группировкам? Брал дела в архиве, касающиеся их? Изучал? Вот и получил первое «здрасьте».

– Не понял, в прокуратуре и милиции стукачи есть?

– А то! – рассмеялся Сева. – Не просто стукачи, а барабанщики.

– Второй звонок от кого? – напомнил Руслан.

– Давайте сначала выпьем, – предложил Артем. Выпили. – М-да, водка не левая. Второй был из Швейцарии! Хачик звонил.

– Ух ты! – воскликнул восторженно Сева. – Бабок не пожалел!

– Не пожалел, потому что злой был. У Алекса положение безнадежное. Хачик настоятельно требовал… слышите – требовал (!) найти стрелка. И чтобы я его передал Хачику из рук в руки живьем. А в конце ненавязчиво намекнул, что если я не смогу найти убийцу такого уважаемого человека, то какой я профессионал и чего стою? И что в противном случае мне не место в органах. И не только мне.

– Угу. Мы оказались между молотом и наковальней, – подытожил Сева.

– Точно, – подтвердил Артем. – Что будем делать?

– Сначала надо подумать, что мы можем сделать, – рассудил Руслан. – Если ты мечтаешь схватить стрелка, то это хоть и из области фантастики, но возможно. А вот если ты хочешь заказчиков выловить и отдать в руки бабушки Фемиды, то это полный бред. Тебя укокошат. Заодно и нас. Знаешь, Артем, мне что-то пожить охота.

– Да я тоже не тороплюсь сюда, – кивнул на кладбищенский простор Артем. – Я расскажу тебе одну историю, и ты поймешь… Моя мать работала в психушке врачом. Часто ей приходилось брать меня на работу – оставить не с кем было, отец же тоже работал. Со мной нянчились медсестры – замечательные женщины. А в старину их называли верно: сестры милосердия. Они действительно были милосердными. Однажды поступил срочный вызов, кроме матери, ехать некому. Так случилось, что и меня деть было некуда. Сели мы в машину и отправились на вызов. Приезжаем. А у частного дома с высоким железным забором – толпа людей, милицейская машина. Здоровенные мужики в форме стоят курят. Завидев нас, к маме подскочили и объяснили, что хозяин дома допился до белой горячки и зарубил топором жену с дочерью, но войти никому не дает. Он уже неоднократно лечился от зеленого змия, однако все впустую. Милиционеры не входили во двор, боялись. Им предстояло идти с голыми руками против топора и силы – алкаш был огромным мужиком плюс в состоянии белой горячки. Мать смело шагнула к воротам, думая, что за ней пойдут и мужчины в милицейской форме. Но мужчины в форме втолкнули ее внутрь и закрыли железные ворота. Один даже крикнул: «Ты врач, ты с ним и договаривайся…»

– Вот скоты! – сплюнул Сева.

– Она прижалась к воротам спиной, от ужаса ее словно парализовало. От дома к ней простиралась дорожка, посыпанная желтым песком, на которой четко обозначились следы крови. Крови было много. Мама проследила, куда вел след, и ее вновь окатило ужасом. Недалеко, у яблони, лежала женщина. Она, видимо, бежала к выходу, уже раненая, но ее настиг сумасшедший и добил. Голова женщины была расколота надвое, лицо изуродовано, и невозможно было определить: мать это или дочь. Мама в панике попыталась открыть ворота, но ничего не получилось. И вдруг слышит – не то стон, не то рычание. Повернулась, посмотрела на террасу. Там лежала еще одна женщина, от нее кровь стекала струями по ступенькам. И вот появился он. С глазами затравленного зверя, ощерился, как зверь, и угрожающе рычал. Он медленно шел вдоль террасы, останавливаясь за столбами, поддерживающими крышу, и выглядывая из-за них, а в руках держал окровавленный топор. Он был очень крупный, а моя мать женщина маленькая и безоружная. Что она могла противопоставить силе сумасшедшего? Только свою силу, которая внутри. Она собралась и… Нет, не кричала, а спокойно и твердо ругала его, приближаясь. Она не помнила, что конкретно говорила, но, знаете, случилось чудо. Он сначала обмяк, потом стал сжиматься в комок, будто от боли, выронил топор, отступал к стене. Когда отступать было некуда, сел на пол, закрыл голову руками и заплакал. Мама поднялась на террасу, ногой осторожно отодвинула топор в сторону и набросила на его руки поясок от халата. Этого достаточно оказалось, чтобы он посчитал себя связанным. Черт его знает, может, на него подействовал белый халат, ведь больные уважают врачей. А может, храбрая и хрупкая женщина, или наступило мимолетное просветление, но мама его победила. Тем же тоном, не повышая голоса, она позвала людей, его связали и увели. Все это я узнал значительно позже, когда вырос, а тогда, увидев, что мою маму втолкнули к опасному убийце, слыша это от людей, я расплакался. Она вышла последней, пошатнулась, прислонилась к забору и сползла вниз, на землю. Я не к ней кинулся, обрадовавшись, что мама жива, а к ментам. Я их колотил, а они смеялись, шутили, мол, какой я славный защитник. Это я помню. Тогда, в далеком детстве, я решил обязательно надеть их форму и показать, каким должен быть милиционер. Глупо, наивно, это же было давно, но тот случай всегда вспоминаю, когда вижу рвача от ментов, когда расследую убийство, когда передо мной вор или насильник, в общем, те, кто нарушает нормы. Раз они вне нормы, то есть ненормальные, выходит, они сумасшедшие, а таким не место в обществе. Вот и получается, что я и вы лечим мир. Считаю своим долгом любыми средствами очищать от этой гнили общество, чтобы было тихо и спокойно, как на кладбище. Впрочем, отребье настолько загадило все, что и на кладбище теперь стреляют. Так быть не должно. Поэтому буду давить всех, кто пинает нормы, всех. Если не я, то кто же? Вот, пожалуй, и все, что хотел сказать.