Нежный bar - Дж. Р. Морингер

Мать подождала, пока я все это переварю. Потом сказала, что в течение последних суток отец звонил ей. Он не сообщил, где находится, но пригрозил, что если она не перестанет требовать денег, то он меня похитит. Через много лет я также узнал, что отец пригрозил убить маму, и по его голосу та поняла: это не блеф. Прошло несколько недель после их разговора, а у нее все еще дрожали руки всякий раз, когда она заводила «Ти-Берд».

Отец не хотел меня видеть, но мог похитить? Полная ерунда. Я украдкой посмотрел на мать.

— Возможно, он просто пытается меня напугать, — сказала она. — Но если твой отец появится здесь или кто-нибудь предложит отвезти тебя к нему, ты не должен ни на что соглашаться. — Мама взяла меня за плечи и развернула к себе. — Ты слышишь?

— Да.

Я повернулся и пошел назад к крыльцу, обратно к радиоприемнику. Может быть, она ошибалась. Наверное, отец теперь работает на другой станции и говорит одним из своих смешных голосов, чтобы его никто не узнал. Я покрутил ручку, потеребил антенну, вслушиваясь в каждый голос, но ни один из них не был таким забавным, как у моего отца, ни один из них не был достаточно глубоким, чтобы я ощутил вибрацию в грудной клетке или чтобы задрожали приборы на столе. Пришла мама и села рядом.

— Хочешь поговорить об этом? — спросила она.

— Нет.

— Ты никогда не рассказываешь о своих чувствах.

— Ты тоже.

Она побледнела. По моим щекам потекли слезы. Мне было больно слышать правду об отце, но, разумеется, мама многого недоговаривала. В последующие несколько лет она один за одним раскрывала факты, постепенно развеивая чары, которыми меня опутал Голос. Я до сих пор помню тот эпизод на крыльце, потому что именно тогда мама сделала первый болезненный надрез.

В отце невероятным образом сочетались притягательные и отталкивающие качества: харизматичный, сочувствующий, утонченный, склонный к суициду, веселый, раздражительный и, прежде всего, опасный. На собственной свадьбе отец ввязался в драку. Напившись, он толкнул мою маму и ударил шафера, когда тот возмутился такому обращению с невестой. Несколько гостей кинулись к отцу, пытаясь остановить драку. Когда приехала полиция, отец бегал по улице, размахивая кулаками и оскорбляя прохожих.

На медовый месяц папа повез маму в Шотландию. По возвращении она обнаружила, что эта поездка полагалась победителю конкурса, проводимого среди слушателей радиостанции. Отцу повезло — его не арестовали. За те два года, что они были женаты, отец все время балансировал на грани закона и беззакония, водил дружбу с гангстерами, угрожал водителям такси и официантам и избил одного из своих начальников. В конце концов его разбойничьи повадки коснулись и моей матери. Когда мне было семь месяцев, отец швырнул жену на кровать и попытался задушить подушкой. Она вырвалась. Через две недели он предпринял новую попытку. Мама опять вырвалась, но в этот раз он бросился за ней и загнал в ванную, угрожая лезвием. В отвратительных подробностях описал, как собирается изуродовать ее лицо. Затем рванулся к ней, но его отвлек мой плач в соседней комнате. Именно в тот день мы ушли от него и вернулись в дедушкин дом, поскольку больше нам было некуда идти.

— Почему ты вышла за него замуж? — спросил я в тот день на крыльце.

— Я была молодая, — ответила мама. — И глупая.

Я не хотел больше ничего слышать об отце. Но мне нужно было выяснить еще одну вещь, прежде чем закрыть тему навсегда.

— Почему у отца не такая фамилия, как у нас?

— На радио он использует псевдоним.

— Что такое «псевдоним»?

— Выдуманное имя.

— Как его по-настоящему зовут?

— Джон Джозеф Морингер.

— Отец называл меня Младшим. Почему?

— О… — Мама нахмурилась. — Ну ладно. Твое полное имя Джон Джозеф Морингер-младший. Но мне не нравилось имя Джон, а звать Джозефом не хотелось. Тем более Младшим. Поэтому мы с отцом договорились звать тебя Джей Ар. Сокращенно от «Джуниор».[11]

— Ты хочешь сказать, что меня зовут точно так же, как отца?

— Да.

— И Джей Ар означает «Джуниор»?

— Да.

— Кто-нибудь об этом знает?

— Да, бабушка. И дедушка. И…

— Давай не будем больше никому об этом говорить? Пожалуйста, давай говорить, что Джей Ар — мое настоящее имя? Пожалуйста!

Мамин взгляд был полон тоски.

— Конечно, — согласилась она.

Затем она обняла меня, и мы сцепили мизинцы. Это была наша первая общая тайна.

Я хотел найти замену Голосу. Мне просто нужен был другой человек мужского пола, другой придуманный отец. Я понимал, что придуманный отец даже лучше настоящего, если я смогу его видеть. Мужская сущность рождается в подражании. Чтобы стать мужчиной, мальчик должен наблюдать за мужчиной. Дедушка для этого не подходил. Естественно, я обратил свое внимание на второго мужчину из моего окружения, дядю Чарли, — а там было на что посмотреть.

Едва ему перевалило за двадцать, у него начали выпадать волосы, сначала маленькими прядками, потом клоками, потом целыми участками, а потом полезли также волосы на груди, ногах и руках. И наконец облетели, как пух с одуванчика, ресницы, брови и волосы на лобке. Доктора диагностировали алопецию — редкое заболевание иммунной системы. Болезнь опустошила дядю Чарли, но опустошение было больше внутреннего характера, чем внешнего. Оголив тело, алопеция также обнажила его душу. Чарли стал патологически стеснительным, не мог выйти из дому без шапки и темных очков — маскировки, которая, наоборот, делала его заметнее. А он хотел быть человеком-невидимкой.

Лично мне нравилось, как выглядит дядя Чарли. Задолго до того, как лысина вошла в моду, еще до Брюса Уиллиса, у дяди Чарли был гладкий череп. Но бабушка сказала, что дядя Чарли терпеть не может свою внешность и шарахается от любого зеркала, как от заряженного ружья.

Хотя для меня индивидуальность дяди Чарли проявлялась скорее не в том, как он выглядит, а в том, как он разговаривает, — пестрая смесь слов из стандартного школьного учебника и гангстерского сленга делала его похожим одновременно на преподавателя Оксфорда и на главаря мафии. Еще забавнее было то, что, обрушив на собеседника град вульгарной лексики, Чарли вдруг извинялся за то, что вставил какое-нибудь заумное словечко — будто эрудированность могла шокировать сильнее, чем нецензурщина. «Вы не возражаете, если я скажу „пробабилизация“?» Дядя Чарли унаследовал дедушкину любовь к словам, но, в отличие от него, произносил каждое слово четко, энергично артикулируя. Мне иногда казалось, что дядя Чарли нарочно выпендривается, чтобы утереть дедушке нос: дескать, я-то не заикаюсь!

После исчезновения Голоса я стал обращать на дядю Чарли больше внимания. Когда он садился за стол ужинать, я переставал жевать и не сводил с него глаз, ловя каждое слово. Иногда он ел, не произнося ни звука, но если начинал говорить, то всегда на одну и ту же тему. Закончив ужин, дядя Чарли отодвигал тарелку, закуривал красный «Мальборо» и на десерт рассказывал нам историю про «Диккенс». Он поведал нам о двух мужчинах из «Диккенса», которые поспорили не на жизнь, а на смерть насчет результата матча по борьбе. Проигравший должен был надеть бейсболку «Бостон Ред Сокс» и высидеть в ней на матче девять подач на стадионе «Янкиз». «Больше мы этого парня не увидим», — хохотал дядя Чарли. Как-то вечером он рассказал нам про Стива и ребят из бара, которые угнали грузовик кондитерской фирмы «Энтенманн». Они похитили несколько сотен пирогов и устроили ожесточенную потасовку вокруг бара, швыряя друг в друга и в ни в чем не повинных прохожих на Пландом-роуд кремом и безе. Дядя Чарли назвал это энтенманнским Геттисбергом[12]— кровавым месивом. В другой раз Стив и его банда купили целый парк старых драндулетов и выдали их за гоночные автомобили. Они наполнили багажники цементом, запаяли двери и припарковали машины вдоль Пландом-роуд. На следующий день они собирались найти поле и устроить дерби, но потом напились, и Стив решил не терять времени. В три часа утра они стали носиться по Пландом-роуд, врезаясь друг в друга на головокружительной скорости. Полицейским это, естественно, не понравилось. Полицейским вообще не нравится происходящее в «Диккенсе», хвастливым тоном заявил дядя Чарли. Ребята из бара долго враждовали с одним полицейским — крепким орешком, — который сидел в будке возле Мемориального поля. Как-то поздно ночью они собрались все вместе и закидали полицейскую будку горящими стрелами, спалив ее дотла.