Прах к праху - Тэми Хоуг

— Насколько мне известно, это убийство напоминает другие случаи, которые имели место пару лет назад. Есть какая-то связь?

— Вы имеете в виду убийства в городском парке? Связи нет, но есть много общего. Те жертвы были черными, плюс один азиат-трансвестит, которого убийца прихлопнул по ошибке. Проститутки или предположительно проститутки. Впрочем, первыми жертвами этого Крематора тоже были ночные бабочки. Но в том-то и беда, что проституток убивают постоянно. Они — самые легкие жертвы. С той разницей, что пару лет назад это были черные, а в этом году — белые. По-моему, все говорит за то, что это два разных убийцы.

— Верно. Серийный убийца, как правило, остается в границах своей этнической группы.

— К тому же по одному убийству в городском парке кого-то уже осудили, а по остальным закрыли дела. А раз убийца найден, к чему разыскивать дополнительные улики? Чтобы повесить на него все остальные случаи? Да и вообще, сколько пожизненных заключений можно присудить одному человеку?.. Кстати, сегодня утром я разговаривал с одним из следователей, — добавил Уолш и потушил сигарету в грязноватой пепельнице. — Он сказал, что, мол, сомневаться не приходится, что это два совершенно разных почерка. Хотя, если сказать по правде, я про те убийства знаю не больше вашего. До сегодняшнего утра у ребят были лишь две мертвые шлюхи. Я читал про них в газете, как все остальные. И потому знаю, что тот, другой убийца головы своим жертвам не отрезал. Отрезанная голова — это, скажу я вам, что-то новенькое. До сих пор головы у всех были на месте.

Смысл собственных слов дошел до него не сразу, а когда дошел, Уолш неодобрительно покачал головой, как будто осуждая себя за неудачную шутку.

Куинн посмотрел в окно на серый монотонный пейзаж: на дождь, на голые, черные, словно обугленные, деревья, — и на какой-то миг проникся сочувствием к безликим, безымянным жертвам, которым если что и причитается, то только ярлык с порядковым номером. В жизни они знали и печаль, и радость. На пути к смерти наверняка испытывали боль и ужас. У них были друзья и родные, которые наверняка оплакивали их гибель. Но пресса и общество в целом отвели им самую низкую ступеньку в социальной иерархии, самый низкий общий знаменатель — две мертвые шлюхи. Куинн видел сотни таких и помнил всех.

Он вздохнул, потер виски, чувствуя, что надвигается головная боль, которая почти постоянно прописалась в лобных долях мозга. Он слишком устал, чтобы начинать расследование с дипломатических расшаркиваний. Причем усталость эта въелась в него до мозга костей и давила свинцовым грузом. За последние несколько лет число убийств начинало зашкаливать. Ночами, не имея сил уснуть, он мог часами прокручивать в голове имена жертв. Считать трупы. Это совсем не то, что считать слонов. Приятные сны после этого не снятся.

— Вы сначала в гостиницу или к нам в управление? — спросил Уолш.

Господи, можно подумать, ему это надо… С другой стороны, то, что было надо в этой жизни, давно ушло.

— Думаю, я начну с осмотра места преступления, — ответил Куинн и открыл на коленях папку с фотографиями, тяжелую, словно налитую свинцом. — Хочу посмотреть, где он оставил тело.

Парк производил впечатление места слета бойскаутов — черное пятно потухшего костра, желтая лента, натянутая от дерева к дереву, символически ограждая территорию. Мертвая, притоптанная трава, вдавленные, словно фантики от конфет, в мокрую землю листья. Из урны на склоне невысокого холма ветром по всей дорожке разнесло смятые стаканчики из-под кофе.

Уолш остановил машину. Они с Куинном вышли и встали на возвышении. Куинн окинул взглядом огороженное место, которое находилось чуть ниже их, в неглубокой лощине. Отличное укрытие, отметил про себя спецагент. Деревья в парке росли густо, как лиственные, так и хвойные, и в глухую полночь парк наверняка превращался в замкнутый, темный мирок. Ближайшие здания — аккуратные домики представителей среднего класса — располагались на приличном расстоянии, а до небоскребов деловой части города несколько миль. Даже крошечная автостоянка не видна, скрытая деревьями и кустами сирени, которые наверняка радовали глаз весной. Кусты высаживали плотными рядами, чтобы скрывать закрытый на замок сарай с парковым инвентарем и небольшой гараж, в котором стояла колесная техника.

Убийца наверняка оставил машину именно здесь, после чего отнес мертвое тело по дорожке вниз, чтобы совершить там жуткую церемонию. Куинн перевел взгляд на прожектор, установленный на шесте рядом с сараем. Стекло было разбито, но осколков на земле он не заметил.

— Известно, как давно не работает прожектор?

Уолш посмотрел вверх; струи дождя тотчас ударили ему в лицо. Он заморгал и поморщился.

— Это лучше спросить у полицейских.

Куинн был готов спорить на что угодно — прожектор неисправен максимум пару дней. Не больше, потому что в противном случае его бы уже починили. Если же разбитый фонарь — дело рук убийцы, значит, он заранее готовил место. Заранее пришел сюда, разбил, убрал осколки, чтобы те не привлекли внимания. Ведь если служба безопасности парка не сразу заметит неисправный прожектор, то не сразу и заменит на новый. Если все это так, то мы имеем дело с умышленным, заранее спланированным убийством. И осторожным, опытным преступником. Потому что такие вещи приходят только с опытом. И со временем доходят до совершенства.

Не обращая внимания на дождь, хлеставший по голове, Куинн лишь повыше поднял воротник и зашагал вниз по холму, помня о том, что преступник проделал этот же путь с мертвым телом в руках. Расстояние приличное — ярдов пятьдесят-шестьдесят. У следственной группы наверняка имеются точные данные. Чтобы перенести тело на такое расстояние, нужно быть сильным. От того, когда он ее убил, в свою очередь, зависело, как нес. Проще всего перекинуть тело через плечо — трупное окоченение еще не наступило либо уже наступило и прошло. Если он смог нести ее, перекинув через плечо, то его рост мог быть в принципе любым. Если же нес перед собой, значит, это довольно крупный мужчина. Куинн надеялся, что вскрытие поможет выяснить.

— И какую площадь огородили? — поинтересовался он, выдохнув со словами облачко белого пара.

Уолш, то и дело кашляя, едва поспевал за ним.

— Всю часть парка, включая автостоянку и сарай. Ребята из уголовного отдела позвали себе в помощь специалистов и мобильную лабораторию из местного отделения бюро расследований. Следует отдать им должное, они в буквальном смысле прочесали каждый дюйм.

— А когда начался дождь?

— Утром.

— Черт, — буркнул Куинн. — А накануне какой была земля, твердой или мягкой?

— Твердой, как камень. Они не обнаружили никаких следов, лишь подобрали кое-какой мусор — обрывки бумаги, окурки. Но, черт возьми, это ведь парк, общественное место. Мусор мог оставить кто угодно.

— А в предыдущих двух случаях было найдено что-то особенное?

— Водительские права жертв. А кроме этого, насколько мне известно, ничего.

— Кто проводит исследования?