Нет жалости во мне - Владимир Колычев

– Будет вам свечка. За упокой ваших гребаных душ. Вы что, не въезжаете, как меня подставили? Что мне теперь Вячику говорить. И Мироныч спросит, что за хрень вы тут развели. Что мне им говорить?

– Да ладно, может, обойдется? – буркнул Серый.

– Куда обойдется? Чувак выжил и сейчас показания ментам дает. А на кого дает? На этого урода!

Дымыч оттянул назад ногу, чтобы ударить лежащего Игоря, но передумал и отступил на шаг.

– А что теперь делать? – озадаченно спросил Костяка.

– Что делать, что делать... Сухари сушить! Вот что делать!

– Вячик сказал, что любого от кичи отмажет, – напомнил Серый.

– Любого, кто за общее дело влетит. А этот из-за бабы косяк упорол...

Игорь и сам понимал, что сотворил огромную глупость. В бригаде проблемы с воровской братвой, все на ушах, а ему личные тараканы в голове покоя не дают. И все из-за Сашки, будь она неладна. Заморочил девчонке голову, даже на палку чая напроситься смог. Только вот чайку испить не удалось. Раскручивал ее, раскручивал, а когда она все-таки сдалась, уронил вдруг свое достоинство. Пытался поднять, но... Сашка на смех его не подняла, но и всерьез к нему относиться вдруг перестала. Чтобы хоть как-то сгладить перед ней свою вину, он повел ее в ресторан, но беда, как известно, ходит парой. Вышли с ней во двор, а там шпана подзаборная. Смех сквозь слезы – какой-то жирняк отбивную из него сделал. А другой, чернявый и тощий, так по круглякам съездил, что неделю ни о каких бабах и думать не хотелось.

Надо было стерпеть и просто-напросто вычеркнуть этот позорный эпизод из своей жизни, но как будто сам нечистый дернул Игоря за язык. Костяка и Серый сначала его на смех подняли, а потом сами же посоветовали ему поквитаться с жиртрестом. Да он и сам спал и видел, чтобы отомстить. Пацаны вызвались проехать с ним к Сашке, чтобы там, в ее дворе, найти его обидчиков, по пути наехали на чернявого, оторвались. А до жирного очередь в тот день так и не дошла. Законный вор Касатон объявил Вячика и Мироныча гадами, что по блатным понятиям фактически означало начало войны. В тот же день одного пацана из бригады Куцего зарезали, на следующий день Дымыч недосчитался бойца, которого пристрелили прямо в центре города, средь бела дня... В общем, веселая жизнь началась, что ни день, то два-три трупа – то с одной стороны, то с другой.

Игорь и Серый под началом Костяки смотрели за барахолкой и ларечным рядом в Западном районе, работа, в общем-то, не напряжная – стволы им не полагались. Но война с блатными внесла свои коррективы, и Дымыч раздал им железо, по китайскому «ТТ» на брата. Пистолеты, правда, были немного бракованными: после каждого выстрела требовалось рукой передернуть затворную раму, но лучше что-то, чем совсем ничего.

В каждом оружейном стволе сидит сатана – Игорь убедился в этом после того, как пистолет утяжелил его руку. Он вспомнил, как хвастался перед Сашкой своей принадлежностью к черняховской братве, но так и не смог тогда в полной мере доказать свою крутость, потому что не было у него черного пистолета. Она поверила ему на слово, но тем не менее, когда у него появился ствол, ему захотелось порисоваться перед Сашкой, а заодно пугнуть ненавистного толстяка, предупредить его, чтобы готовился к смерти.

Но толстяка он увидел еще на подходе к Сашкиному дому. Парень шел как в воду опущенный. Сам бес дернул Игоря последовать за ним, а когда представился удобный момент, вложил в руку пистолет... Увы, но это выходило ему сейчас боком, и каким! Бригадир Дымыч устроил над ним форменную расправу. Затащил на задний двор подконтрольного ему ресторана и пустил в замес.

– Виноват, больше не буду, – поднимаясь с асфальта, угрюмо проговорил Игорь.

– Рыдать команды не было! – злобно зыркнул на него бригадир.

И ногой, с оттяжкой ударил его в грудь. Игорь упал на спину, больно стукнувшись затылком о бордюр. На какое-то время он потерял сознание, а когда очнулся, увидел перед собой самых крутых черняховских авторитетов – Вячика и Мироныча. Один борец – деформированные уши, покатые плечи, косолапая походка. Другой боксер – надбровья в шрамах, глубоко утопающие глазки, приплюснутый нос, резкие, порывистые движения.

– Этот, что ли, накосячил? – спросил Вячик, пренебрежительным кивком показав на Игоря.

– Да вообще идиот, – кивнул Дымыч. – Называется, дали бабе хрен резиновый, от мух, ля, отмахиваться...

– Лучше бы он этот хрен в себя вмахнул, – скривился Мироныч. – Менты его уже ищут, а нам и без него проблем хватает...

– Так сдадим его ментам, пусть подавятся.

– Ага, сначала его закроют, потом тебя, – ух-мыльнулся Мироныч.

– Э-э, меня-то за что? – вытянулся в лице недалекий Дымыч.

– А откуда у него, спросят, ствол? Кто тебе, пацан, «тэтэху» дал, а? Дымыч, скажет, подогнал... На тебя он покажет, понял. А ты говорил, ментам его сдать...

– Я покажу?! Да ни в жизнь! – запаниковал Игорь.

Он понимал, что выбор у старших небольшой. Или ментам его на расправу отдать, или все концы в воду, или, вернее, труп в землю... А убить его могли прямо сейчас. За спинами авторитетов мрачным своим видом нагнетали тоску физиономии головорезов. Одно только слово, и они без лишних слов накрутят на ствол глушитель, приведут приговор в исполнение.

– Я никому ни гугу!

Уж лучше в тюрьму, думал он, чем в землю.

– Ты в этом уверен? – Мироныч пристально посмотрел на Игоря.

– Да я же на крови клялся, что лучше сдохну, чем кого-то сдам!

– Ну, сдохнуть-то ты всегда успеешь, – скривился Вячик. – Мы даже можем помочь...

– Н-не надо!

– Что, жить охота? А зачем же ты тогда накосячил?

– Я... Я больше не буду.

– Не будет он... Мы что, ля, в детском саду?.. Вот возьмем и сдадим тебя ментам. А они тебя на крытку! Там тебя в момент на горшок насадят. А знаешь, почему? Потому что там блатные, там все по их понятиям. Касатон отмашку на тебя даст, и все. Сначала шиш под кожу, а потом удавку на шею. Может, мы лучше тебя сразу кончим, а? А то намучаешься там перед смертью...

– Н-не надо... – в отчаянии мотнул головой Игорь. – Я... Я искуплю...

– Вот это дело, – кивнул авторитет.

– Что скажете, сделаю!

– А ты и так сделаешь, если я скажу... Ты зачем, Игорек, в пацана стрелял? Бабу с ним не поделил?

Авторитет впервые за все время обратился к нему по имени, и это вселило в Игоря надежду.

– Ну, не только...

– А что еще?

– Ну, я же должен был ответ дать...

– Это, конечно, правильно, не вопрос. Но этот вопрос ты сначала должен был с батькой порешать, а потом уже в пекло лезть.

– Я знаю.… Но так вышло, – жалко хлюпнул носом Игорь.

– Вошло, но еще не вышло. Сам на ментовской кукан сел, парень, как слезать с него будешь, даже не знаю...