Жар предательства - Дуглас Кеннеди

Что она здесь делает?

И что я делаю в этом темном переулке посреди ночи?

А часов пятнадцать назад…

Автобус высадил нас на конечной остановке – на автовокзале Эс-Сувейры – вскоре после полудня. Пошатываясь, мы вывались из моторизованной парилки. Парень в наушниках – все еще напевавший дурацкую мелодию (неужели это единственная песня в его айподе?) – с усмешкой махнул нам на прощание. Водитель автобуса, затягиваясь сигаретой – было видно, что он давно мечтал покурить, – тоже попрощался с нами – кивком. Мы взяли свой багаж, отмахнувшись от нескольких зазывал, навязывавших нам дешевое жилье.

– Комната нужна? Очень чистая… недорого.

– Nous avons déjà une chamber[24], – ответил Пол, направляя меня к вытянувшейся поблизости веренице разбитых такси.

– Моя комната лучше… пойдемте со мной. Я покажу вам все в Эс-Сувейре…

Пол взмахом руки отослал его прочь. А мне пришлось обойти стороной нескольких женщин, протягивавших тканые рубашки, цветастые платки и дешевые бусы. Послеполуденное солнце по-прежнему палило нещадно. На залитой бетоном привокзальной площади не продохнуть было от выхлопных газов и пыли. Я вытащила из сумки смятую панаму с полями, надела ее и натянула на глаза. Пока мы шли к такси, за нами следовала толпа уличных торговцев, во что бы то ни стало пытавшихся всучить свой товар. Отказа они не принимали.

– Просто иди – не отвечай, не смотри на них, – посоветовал Пол. – Они назойливые, но безобидные.

Мы приблизились к одному из такси. Это был кремовый «пежо», который как будто поучаствовал в гонке на выживание. За рулем сидел мужчина, до того утомленный, словно он не спал с 2010 года. Таксист что-то кричал, держа у уха мобильный телефон. Пол подошел к нему и сказал название нашего отеля.

– Двести дирхамов, – ответил таксист по-английски, хотя Пол обратился к нему на французском.

– До отеля отсюда минут десять пешком.

Таксист на мгновение отнял от уха телефон, взглядом окидывая наш багаж:

– За меньше не повезу. Не устраивает – идите пешком.

– Charmant[25].

Таксист лишь пожал плечами. Пол, покачав головой, направился к такси, что стояло за машиной этого неприятного типа. Тот, увидев, что мы подошли к другому водителю, с криком выскочил из своего «пежо». Второй таксист – коренастый толстячок с выражением усталого смирения на лице – проигнорировал протесты мистера Очарование.

– Vous allez où? – спросил он Пола.

– Vous connaissez l'hôtel Les Deux Chameaux?

– Bien sûr. Ça vous coûtera environ trente dirhams[26].

Тридцать дирхамов. Честный товарищ.

– D’accord[27], – согласился Пол, и мы погрузили чемоданы в багажник.

По пути нам встретилась небольшая флотилия гусей и кур, которых гнал вдоль городских стен мужчина в белой джеллабе[28] и тюбетейке. Таксист, не церемонясь, коротко просигналил, требуя, чтобы тот убрал свою живность с дороги. Еще один пастух гнал домашний скот. Какой-то человек катил спрессованный в цилиндр хлопок-сырец. Какой-то мужчина играл на тростниковой дудочке, сидя перед корзиной, из которой – я думала, мне померещилось, – поднималась змея.

Пол видел, что я с интересом смотрю по сторонам, подмечая каждую деталь. Такси ехало по дороге, что тянулась вдоль крепостных стен Эс-Сувейры, походивших на укрепления некоего средневекового бастиона.

– Дальше будет еще интереснее, – произнес Пол, явно чувствуя себя как дома посреди всего этого оживленного хаоса.

По дороге, что льнула к стене, мы проехали еще с минуту, а потом свернули в узкий арочный проход и покатили по улочке, зажатой между синими стенами, от которой ответвлялись неглубокие закоулки. В конце улицы находилась решетчатая дверь, тоже синяя. Это был вход в наш отель. Le Deux Chameaux. «Два верблюда». Мы ступили в сумрачный вестибюль. Роскоши здесь не было никакой – чисто и просто. За стойкой портье спал пожилой мужчина, одетый так, будто он целый день собирался провести на скачках: цветастая рубашка; золотая цепь с марокканской звездой, вздымавшаяся и опускавшаяся на его груди в такт храпу; золотые кольца на пальцах; большие солнцезащитные очки, скрывавшие его глаза.

Я огляделась. Старая марокканская мебель – вся из массивного дерева. В ворс некогда нарядной бархатной обивки забилась пыль – сразу видно, что за ней плохо ухаживают. Рядом с конторкой портье на стене громко тикающие круглые часы, как на вокзале, отсчитывающие каждую секунду со зловещим щелчком. На стойке регистрации – полуголодная кошка, смотрит на нас настороженно: незваные гости, чужаки пришли, чтобы нарушить умиротворяющий порядок вещей.

Мы подошли к стойке портье, за которой спал старик. Пол, взяв инициативу на себя, окликнул его шепотом:

– Monsieur. – Потом, повышая голос, еще несколько раз повторил: – Monsieur, monsieur, monsieur.

Его усилия ни к чему не привели, и тогда я позвонила в колокольчик, стоявший возле открытого журнала регистрации гостей. Его громкое звяканье вернуло старика к жизни. Тот резко вскинул голову. В его лице отражалось ошеломление, словно он не мог понять, где находится. Пока старик пытался сфокусировать взгляд, Пол сказал:

– Простите, что так внезапно разбудили вас. Но мы пытались…

– У вас заказан номер?

– Да.

– Фамилия?

Пол ответил. Старик поднялся, указательными пальцами обеих рук развернул регистрационный журнал к себе, внимательно просмотрел открытую страницу, затем, листая, несколько предыдущих. При этом он все тряс головой, что-то бормоча себе под нос.

– Вашей брони нет, – наконец произнес портье.

– Но я бронировал, – сказал Пол.

– Вы получили от нас подтверждение?

– Конечно. Я бронировал через Интернет.