Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино - Федор Раззаков

Итак, Эрмлер именно в 1923 году покидает (но не выбывает из них) чекистские ряды и поступает учиться на киноактера. Но учеба ему быстро наскучила, и спустя два года он бросает институт и создает (!) киноэкспериментальную мастерскую, сокращенно КЭМ. А помочь ему в становлении этого детища приглашает еще одного бывшего… чекиста – Эдуарда Иогансона. Что это за человек? Он был на четыре года старше Эрмлера (1894) и до революции работал банковским служащим. В 1915 году был призван на военную службу, работал по снабжению в царской, затем – в Красной армии. Затем перешел в ГПУ, где и познакомился с Эрмлером. И в период 1924–1926 годов они вместе сняли как режиссеры три фильма: «Скарлатина» (1924), «Дети бури» (1926) и «Катька – бумажный ранет» (1926). После чего каждый пошел в кино своею дорогой. Но у Эрмлера она окажется круче – он станет очень известным постановщиком, который дважды снимет в своих фильмах героиню нашего рассказа – Зою Федорову: во «Встречном» (1932) и в «Великом гражданине» (1938). Впрочем, об этом мы подробно поговорим чуть позже, а пока продолжим знакомство с темой «чекисты в кинематографе».

Еще один герой нашего рассказа – Александр Ржешевский (1903). До революции он учился в Петроградском немецком училище им. Святой Анны («Аннен-Шуле»), поскольку его отец мог оплатить это обучение (он был из разбогатевших крестьян Псковской губернии). Дважды Александра исключали за плохое поведение, но потом восстанавливали. А затем грянула революция, и молодой человек пошел служить юнгой в Кронштадтский военно-морской артиллерийский отряд. Был разведчиком и пулеметчиком в отряде морской пехоты, участвовал в боях против Юденича и в подавлении восстания форта «Красная горка» (1919–1920). А с конца 1921 года стал особоуполномоченным по борьбе с экономической контрреволюцией ГПУ Туркменской области. Участвовал в раскрытии так называемого дела «Золотой панамы», когда были разоблачены те, кто сплавлял золото в Персию. В числе других Ржешевскому была выражена благодарность в приказе высших органов ВЧК.

В 1922–1923 годах он уже заместитель начальника отдела по борьбе с басмачеством и политическим бандитизмом – начальник оперативного подотдела ГПУ Самаркандской области. А в 1924 году его переводят в Ленинград, и он становится сотрудником 4-го спецотдела ОГПУ Ленинграда и области. Занимается борьбой с политическим бандитизмом – «савинковщиной», подключается к борьбе с городским бандитизмом. А потом вдруг раз – и в 1925 году поступает на актерское отделение того самого Института экранного искусства, где учился и Эрмлер. Кто-то скажет: надоела молодому человеку чекистская работа, и он пошел в актеры. Мне же видится это иначе, а именно: как уже отмечалось, в середине двадцатых, в разгар нэпа, чекистов отправляют в разные отрасли советской экономики, чтобы иметь там своих людей. И Ржешевский не стал исключением, став в кинематографе весьма крепким сценаристом и драматургом. Причем в кино он дебютирует в 1929 году, написав сценарий фильма «В город входить нельзя» режиссера Юрия Желябужского с кинофабрики «Межрабпомфильм» (кстати, наш герой там является членом литературного совета). О чем это кино? Читаем в аннотации:

«Действие происходит в годы первой пятилетки. В Москве появляется сын известного ученого – белоэмигрант Борис Кочубей, ранее считавшийся погибшим. Вместе с ним приезжает его друг. Ночью шпионы посещают квартиру старика. Как поведет себя в этой ситуации профессор?.…»

Режиссер Павел Петров-Бытов (1895) – еще один чекист в советском кинематографе. В гражданскую войну он служил начальником военной цензуры в частях Красной армии, а затем стал начальником отдела Карельского ЧК в Петрозаводске. Там же в 1922 году окончил театральную студию Юрьина. С 1921 года Петров-Бытов служит уполномоченным ОГПУ

Ленинградского Военного округа. Параллельно он совмещает должность заместителя председателя реперткома киностудии «Севзапкино» (будущий «Ленфильм»). Понятно, зачем совмещает – является цензором. А в 1925 году он становится режиссером киностудии «Ленинградкино», продолжая, судя по всему, быть и чекистом. Иначе вряд ли бы он в годы войны был назначен уполномоченным Особого отдела НКВД Северного флота, а также художественным руководителем Мурманского областного театра и начальником сценарного отдела Свердловской киностудии. Более того, в 1945–1946 годах Петров-Бытов становится уполномоченным «Совэкспортфильма» в Финляндии. А эта организация был под надежным «колпаком» НКВД-НКГБ (в 1947–1951 годах председателем объединения «Экспортфильма» был видный чекист Михаил Маклярский, о котором мы поговорим подробно чуть позже).

Кстати, за свою долгую карьеру в кино (1925–1955) Петров-Бытов снял как режиссер одиннадцать фильмов (один – короткометражный). Самый известный – «Пугачев» (1937).

Во второй половине двадцатых органы ОГПУ уже крепко держали бразды правления киношной отраслью в своих руках (естественно, негласно) и зорко следили за ее деятельностью. Вот лишь один из таких примеров – с фильмом «Пограничный пост № 17» (производство «Пролеткино»). В апреле 1926 года Главрепертком запретил выпуск на экран этого фильма, объяснив это следующим мотивом: «Картину „Пограничный пост № 17“ как халтурную, ненужную, несвоевременную, как изображающую китайцев преступниками-контрабандистами, как халтурно рисующую деятельность органов ОГПУ, к тому же заснятую без разрешения ОГПУ, – запретить».

Или еще один пример – с тем же Главреперткомом. В том же 1926 году он приказал купировать фильм Федора Оцепа и Бориса Барнета «Мисс Менд». Цитирую циркуляр: «…Пункт 3. Изъять все сцены участия ОГПУ в ликвидации авантюры…»

Между тем фильмов про чекистов в те годы почти не снималось, поскольку популяризация органов ЧК посредством кино в планы Лубянки тогда не входила. Например, в конце двадцатых ежегодно в прокат выходило порядка 90-100 фильмов (тогда еще немых), и из них только один-два были про чекистов. А первым таким фильмом была картина «Банда батьки Кныша» (1924) режиссера Александра Разумного с Первой фабрики (Госкино). Фильм считался блокбастером и по режиссерской манере был близок к другому блокбастеру тех лет – «Красным дьяволятам» (1924).

Действие «Банды батьки Кныша» разворачивалось в годы гражданской войны. По сюжету небольшой город прифронтовой полосы освобожден Красной армией. Но в самом городе и его окрестностях белые банды при поддержке бывших чиновников и местного духовенства ведут подрывную работу. Переодетые чекисты под видом банды Кныша врываются в город и, чтобы «пересчитать» белых, провоцируют «союзничков» к открытым совместным действиям. В роли батьки Кныша (он же чекист Стальной) снялся Петр Леонтьев – бывший мхатовец, ученик К. Станиславского. Перед этим он сыграл комбрига Иванова в одноименном фильме 1923 года. Короче. это был актер положительных ролей. Хотя в тридцатые ему будут доверять и роли вражеских шпионов, как это произойдет в знаменитом фильме «Ошибка инженера Кочина» (1939). Но об этом фильме мы поговорим чуть позже, а пока вернемся в двадцатые годы.

Режиссером «Кныша» был Александр Разумный, который до этого работал на фабрике «Пролеткино» («Пролетарское кино»). Эта киностудия возникла как ответ рабоче-крестьянской власти на засилье частных (буржуазных) кинофабрик. Короче, «Пролеткино» снимало кино для пролетарской публики. И Разумный был апологетом такого рода кинематографа. А в 1926–1928 годах он уедет режиссировать за границу – на киностудии «Прометеус» в Берлине и «Фобус-фильм» в Париже. Учитывая, что это были столицы, где концентрировались главные силы русской эмиграции, можно предположить, что Разумного могли послать туда не только с творческими целями, но и по чекистской линии, а именно по линии Иностранного отдела (ИНО). Отметим, что Разумный вернулся на родину вскоре после того, как в конце января 1930 года в Париже был похищен агентами ОГПУ председатель Русского общевоинского союза (РОВС) генерал Александр Кутепов. Его похитили прямо на одной из парижских улиц, и он практически сразу скончался от разрыва сердца (по другой версии – был убит). РОВС был создан участниками белого движения для проведения террора на территории СССР, поэтому смерть Кутепова была закономерной – как говорится, на войне как на войне.