Матрица Manolo - Джулия Кеннер

Я снова села на стул перед компьютером. На экране, словно насмехаясь надо мной, светилось сообщение от ИВП, и неожиданно моя маленькая победа, позволившая получить «Маноло», показалась мне пирровой.

Проклятье.

Проклятье. Проклятье. Проклятье.

Будь они все прокляты!

Я не представляла, что делать дальше. Даже ведущей актрисе, спокойной и собранной, нужен хоть какой-то сценарий. Я не знала, следует ли мне прийти в ужас (я была в ужасе), начать действовать (как?) или спрятаться под кровать (очень соблазнительно). Зато я прекрасно понимала, что это сообщение дает сигнал к началу смертельной игры. И каким-то непостижимым образом, по непонятной мне причине я оказалась в самом ее центре.

Если только это не шутка!

Такая возможность мне даже понравилась, и я принялась прокручивать ее в голове. Предположим, Мел рассердилась, что я не поддерживаю ее попыток узнать, кто стоит за тем ужасом, который ей пришлось пережить в прошлом году. Она отправила это сообщение, чтобы дать мне почувствовать на собственной шкуре, каково ей было тогда. Вот почему она не ответила на мой звонок. А когда наконец ответит, я уже успею обделаться от страха и мне придется признать, что теперь я ее понимаю.

Отличный сценарий, но я знала, что это всего лишь мои фантазии. Поскольку Мел до сих пор не отвечала, у меня имелся только один способ проверить, что происходит. Я сняла телефонную трубку и набрала номер автомата в своем банке. Если денег нет, все отлично. Значит, кто-то решил надо мной подшутить.

Я ждала, нервно постукивая пальцами по столу, пока женский голос проговаривал вводные фразы, затем набрала номер своего счета и цифру 1, чтобы узнать его состояние: 20 тысяч 157 долларов 43 цента.

По моим расчетам, там должно было находиться сто пятьдесят семь долларов. Лишние двадцать тысяч означали, что у меня большие неприятности. Даже Мел не стала бы переводить такую сумму, чтобы посмеяться надо мной. Значит, все это не шутка. Я снова схватила мобильный телефон и набрала 911.

— Оператор службы «девять-один-один». Что у вас случилось?

Я уставилась на телефон, думая о полученном сообщении. «Категорически запрещено» — так было в нем написано. А еще я вспомнила, как Мел говорила, что они с Мэтью не звонили в полицию с просьбой о помощи до тех пор, пока все не закончилось. «Нарушение правил, — сказала тогда Мел, — это очень, очень, очень плохо».

— Пожалуйста, скажите, что у вас случилось.

— Я… извините, я нечаянно нажала кнопку быстрого набора. У меня все в порядке. Все хорошо.

— Мисс? Где вы находитесь?

— У меня действительно все в полном порядке. Извините. До свидания.

Я быстро захлопнула крышку телефона и в страхе огляделась по сторонам, почти ожидая, что с крыши вот-вот спустятся на веревках убийцы с автоматами и прикончат меня на месте. Попытка обратиться к властям — это нарушение правил. Я не очень отчетливо помнила, какие могут быть последствия, но опасалась, что сильно навредила себе.

В том, чтобы убедить себя не звать на помощь полицию, было что-то извращенное, но я сказала себе, что поступила правильно. Кто-то только что втянул меня в смертельную игру. И я пока знаю недостаточно, чтобы рискнуть и нарушить их указания.

Мел сумела выжить, но она умная. Мел гениальна, и это подтверждено сертификатом «Менсы»[10].

А я даже прослушивание пройти не могу.

Мама всегда говорила мне, что шансы пробиться на Бродвее очень невелики. Но сейчас я была бы счастлива получить даже такие шансы. Потому что где-то в глубине души у меня возникло ужасное ощущение, что в этой игре вероятность остаться в живых еще меньше. Кроме того, мне очень захотелось позвонить маме. Но я не стала. Что я могу ей сказать? Она тут же позвонит в полицию, и все.

Не имея никакого плана, не надеясь на помощь полиции, с бушующим в крови адреналином я вскочила на ноги, села, опять вскочила и опять села. В голове у меня вертелась мысль, что во всем этом есть что-то уже знакомое мне, но я не могла сообразить, что именно.

В полном расстройстве я схватила телефон и снова набрала номер Мел. Меня почти не удивило, что она не ответила.

Ладно. Отлично. Видимо, придется рассчитывать только на себя. Ну что же, я справлюсь. Может, я не гений, но и не полная дура. Я снова села, посмотрела на экран и попыталась придумать, что делать дальше.

Прежде всего, что мне известно?

Из сообщения следует, что хотя меня и втянули в эту гнусную игру, но опасность угрожает не мне. По крайней мере не напрямую. Потому что я не Жертва. Мне поручили роль Защитника. (И это, если честно, заставило меня слегка пожалеть мистера Девлина Брейди. Я, конечно, многое умею и способна выполнять самую разную работу, от официантки до консультанта по косметике. Однако телохранитель в данный список не входит.)

Внезапно я вспомнила, что именно показалось мне знакомым: Девлин Брейди.

Девлин Брейди был тем агентом ФБР, который расследовал дело Мел.

И предполагается, что я должна защищать его?

Глупость какая-то! Как, черт подери, я смогу защитить агента ФБР?

Но тут я сообразила, что смотрю на ситуацию под неправильным углом. Может быть, это как раз хорошо. У этого человека есть пистолет и значок, так ведь? Если он не сумеет приглядеть за собственной спиной — а заодно и за моей, — тогда кто сумеет?

Если бы не трусики, Девлин ничего и не вспомнил бы.

Он разлил это чертово пиво, наклонился, чтобы вытереть пол, и тут его рука наткнулась на шелковую вещицу под диваном. Он вытащил ее двумя пальцами, и мерцающий свет телевизионного экрана озарил бледно-розовые трусики. Сразу же нахлынули воспоминания, окрашенные презрением к себе.

Господи, какой же он дурак. Когда это произошло? Вчера? Или позавчера? Он не знал; все было словно в тумане. Девлин помнил только, как подцепил девушку. Как трахал ее. А потом забыл. И все это лишь для того, чтобы не думать о своих проклятых проблемах.

Ничего не вышло.

Он сидел на диване с трусиками в руках, чувствуя растерянность и отвращение.

И, как всегда в последнее время, одиночество.

Девлин скомкал трусики и засунул под диванную подушку — пусть сгниют там вместе с его старой футболкой. Он еще долго сидел в темноте, пытаясь обо всем забыть. Не получалось.

Все шторы в квартире были задернуты, плотные шторы, созданные специально для людей, которым приходится работать по ночам, а спать днем. Девлину было все равно. Когда несколько недель назад он задергивал их, ему хотелось только одного — темноты. Он мечтал забыть. Забыть о напарнике, убитом и похороненном. Забыть о расследовании, которое уже не сможет ни оправдать его, ни приговорить.