Молния над океаном - Эва Киншоу

— В миле отсюда, у острова Молчания… Там мы сможем бросить якорь и спрятаться от ветра и волн. Самое главное, не пропустить буи… — И она резко взяла руль вправо.

— Град прекращается! — крикнул он. — Может, мне встать на нос и следить за бакенами?

— Давай!.. Только осторожней там, чтоб не смыло волной… Ищи впереди три зеленых огня — это маяк на подходе к порту, затем справа появятся красный и желтый огни — это бакены прямо напротив прохода к острову Молчания. Я на всякий случай зажгу прожектор.

Новая волна накренила яхту, уложив ее на бок. Со страшным скрипом выпрямившись, «Олимпия» продолжила путь.

— Слушай! Ты сильнее меня, так что, пожалуй, берись за руль. А я встану на нос и буду командовать, потому что знаю эти места как свои пять пальцев…

— Нет-нет! — мотнул головой Бенджамин. — Ты там не удержишься, тебя смоет волной!.. Хорош будет подарок Антуану!

— Не спорьте, мистер! — решительно возразила Симона и достала два спасательных жилета. — Я надену жилет, привяжу себя к мачте и буду в полной безопасности. Сейчас важнее всего не допустить, чтобы яхта перевернулась. Бери жилет и занимай место на мостике!..

В следующее мгновение она уже пробиралась к мачте, и Бенджамину не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться. Следуя указаниям Симоны, он медленно вел «Олимпию» через бушующие волны, и вскоре они нашли укрытие и бросили якорь в бухте с подветренной стороны острова Молчания.

— Здорово у нас получилось! — радостно воскликнула мисс Шарне, когда они спустились в кубрик. Яхта покачивалась на невысоких волнах, хотя рядом все еще неистовствовала буря. — Такого сильного шторма я не припомню за много лет! — Ко лбу и щекам Симоны прилипли мокрые пряди волос, но она в порыве возбуждения словно не замечала их. — Кто бы мог столь чудесным утром предположить, что мы попадем в подобную переделку! И почему не было штормового предупреждения?

— С тебя вода течет ручьями!..

Он улыбнулся, помог Симоне снять спасательный жилет и, словно это было самым естественным делом на свете, прижал ее к себе.

То, что произошло после, Симона никогда бы не смогла объяснить. Как удар молнии с небес, на них обрушилась безумная сила, притянувшая их друг к другу. Когда Бенджамин на мгновение оторвался от ее губ, чтобы перевести дыхание, она подняла на него широко открытые глаза. Никогда прежде Симона не испытывала ничего подобного, никогда прежде огонь желания не опалял ее с такой силой. И не было никакой возможности утаить свои чувства, тело трепетало от каждого его прикосновения, темные глаза напротив околдовывали и лишали остатков разума, и всем своим существом девушка ощущала давление его восставшей мужской плоти.

Удар грома прорезал воздух, лампочка под потолком закачалась и осветила дрожащим золотистым светом всю каюту. Пальцы Бенджамина легко пробежали по ее мокрым волосам, и Симона глубоко вздохнула. Они улыбались друг другу, продрогшие, промокшие насквозь, по сути дела, полураздетые, — на ней не было ничего, кроме мокрой блузки и розового бикини. И снова раскат грома прозвучал снаружи, и снова они лишь крепче прижались друг к другу. В каждом из них бушевала буря посильнее той, что застигла их в океане.

Симона откинула голову, подставляя лицо жарким поцелуям, потом порывисто обвила руками плечи Бенджамина. Тот склонился, нетерпеливо скользя губами по нежному изгибу ее шеи, и принялся расстегивать пуговицы на ее блузке. Нестерпимое блаженство охватило Симону, когда губы Бенджамина, спускаясь все ниже к ее груди, обхватили, поймали в плен ее розовые соски… За все время никто из них не произнес ни слова, только слышно было, как где-то рядом продолжал бушевать шторм.

— Да, вчера трудно было себе представить, что когда-нибудь вновь наступит такая тишина, — обронила через плечо Симона.

Она стояла за штурвалом, направляя «Олимпию» к стоянке Марри-Харборского яхт-клуба. На волнах раскачивались обрывки водорослей, куски разбитых деревянных лежаков, еще какой-то мусор — следы шторма, продолжавшегося до рассвета.

— Это точно! — согласился Бенджамин. Развалившись в шезлонге, он пил кофе и задумчиво разглядывал ее напряженно-прямую спину.

— Хотя летом это естественное явление. Если верить приметам, лето вообще должно выдаться долгим и жарким…

— Вполне возможно, Симона…

Она метнула на него беглый взгляд и отвернулась.

— Через десять минут мы войдем в залив, — жестко сказала она. — Извини, что не даю тебе времени спокойно позавтракать, но в восемь пятнадцать мне следует быть в школе.

— Но сейчас всего шесть тридцать, — спокойно ответил он, посмотрев на свои часы.

— И тем не менее, поторопимся…

Бенджамин молча поставил чашку на пол и двинулся к парусам.

Когда они подошли к причалу, их ждал сюрприз — возбужденно машущий руками Антуан.

Слава Богу! — облегченно подумала Симона, на мгновение прикрывая утомленные глаза. Это то, что мне нужно!

— Прости, Симона, просто слов нет, как я виноват перед тобой! — будто заведенный, повторял Антуан.

Они только что вернулись домой и расположились в кухне, где Бенджамин быстро и умело готовил завтрак на троих.

Среднего роста, мускулистый, крепкого сложения, Антуан относился к тому типу закоренелых холостяков, которые и в свои тридцать с лишком лет не выказывают ни малейшей склонности к женитьбе. И это притом, что они не испытывают недостатка интереса к собственной персоне со стороны противоположного пола. Возможно, женщин притягивало к нему необычное сочетание наивности и огненного, всесокрушающего темперамента, в полной мере проявляющегося на научном и общественном поприще. Вероятно, каждая из них втайне надеялась направить этот огонь в семейное русло, не подозревая, что за кошмар — совместная жизнь с таким человеком. Впрочем, до совместной жизни дело никогда и не доходило — то ли от недостатка любви самих женщин, то ли из-за отсутствия ответной заинтересованности со стороны Антуана.

— И как это только я мог забыть! — сокрушенно повторял брат.

Симона случайно встретилась взглядом с Бенджамином и непроизвольно прыснула, когда тот меланхолически заметил:

— Успокойся, Антуан! Все мы иногда что-нибудь забываем!

— Интересно знать, что заставило тебя обо всем вспомнить? — иронично спросила она.

— Я разговорился с одним знакомым о документальном фильме, посвященном природе. И тут же вспомнил, что знаю его автора, и меня словно обухом по голове ударило! А какое сегодня число? — задал я себе вопрос.

Симона нахмурилась и хотела что-то уточнить, но Антуан возбужденно продолжал.

— Я немедленно вылетел домой и прибыл через час после того, как вы уплыли на яхте. И чуть с ума не сошел, Симона! Ты хоть бы записку оставила!..

— Ты соображаешь, что говоришь? — усмехнулась Симона. — Откуда мне было знать, что ты увидишься с этим своим знакомым, вспомнишь обо всем и помчишься домой? Спасибо и на том, что окончательно про нас не забыл!