Спасите наши души - Евгения Михайлова

– Черт. Круто бабка завернула. Ну, и что Жулиане советуют?

– Да ерунду всякую. Психолога к маме приведи, не обижайся на нее… Нет, не только ерунду. Я самое главное тебе не рассказала. Ей кто-то советует в суд подать, в суде доказать, что вся недвижимость была куплена на ее деньги. Мать же не докажет, что у нее были такие бабки, не объяснит их происхождение. А Жулиана отвечает: я тоже не могу прояснить происхождение своих денег. У меня зарплата 28 тысяч. Ну, как тебе?

– Мне нравится. Скромно и со вкусом. И Жулиана, и ее маман. А где она работает, не слышала?

– Ну, я сразу стала звонить, в лички писать. Мне ответили, что она вроде в налоговой инспекции крайняя слева. Типа пыль с папок стирает. Стелла, вот скажи, что ты сделала бы на ее месте?

– Грохнула бы маму, а на месте мамы грохнула бы Жулиану. Наверное, так кто-то из них и поступит.

– Ты прелесть, Стеллочка.

Они выпили кофе с тортом, Ирма облизнула сладкие пальцы, пошла в другую комнату и вынесла оттуда несколько ярких тряпок. Стелла двумя пальцами вытащила из горки ярко-красный пеньюар с лебяжьим пухом и приложила к себе.

– О! – задохнулась в восторге Ирма. – Ты в нем чудо.

– Остальное дома примерю. Просто сил нет. Слушай, я все спросить хотела: а посмотреть гарнитур, который ты дочери подарила, нельзя? Жутко любопытно. И просто настроение себе поднять хочется.

Ирма замялась на одну секунду, но тут же произнесла с энтузиазмом:

– Конечно, дорогая. Сейчас. Встань, пожалуйста.

Стелла встала с зеленого кожаного дивана и с интересом смотрела, как Ирма с трудом сдвинула его с места, залезла за спинку и стала там копошиться. Стелла подошла поближе и увидела, что Ирма отдирает широкую полоску скотча, под ним показывается прореха, явно сделанная специально. Сует в нее руку и вынимает плоскую коробку из лакированного дерева.

– Вот, – говорит она, красная, задыхающаяся и взволнованная.

Стелла осторожно открывает замочек, блеск в ее глазах вспыхивает всего лишь на долю секунды. Она быстро закрывает коробку, протягивает ее Ирме и говорит бесцветным голосом:

– Какая красотища. Но ты представляешь, я так сегодня выдохлась, даже не могу удовольствие получить от этой сказки.

– Бедная ты моя. Ну, ничего. Гарнитур еще у меня побудет, рассмотришь.

– Да, пока они начнут, пока у них получится, пока у тебя внучка родится… Точно успею. Я поеду. Ах да. Деньги. Сколько?

– Ну, понимаешь, за сколько я это покупала, даже называть не буду. Почти не носила. Но тебе отдам все за пять тысяч.

– Бери, фея ты моя. Можно сказать, подарила.

Стелла собралась, надела куртку в прихожей и уже почти в дверях спросила:

– Да, тебя когда на допрос вызвали?

– На послезавтра, в три.

– Мне тоже сказали приехать, ну, не на конкретное время. Я ж с работы отпрашиваюсь. Может, скооперируемся? Одной туда неохота ехать. Не люблю я ментовки.

– Ой, конечно, давай. Ты за мной заедешь? Я буду ждать.

– Я позвоню.

Алиса подоткнула под спину подушки, отпила из большой чашки черного крепкого кофе. Вздохнула глубоко, как перед рывком… И взяла с коленей последний номер журнала «Семь дней». Домработница покупала ей раз в неделю. Пролистала несколько страниц, выбрала яркий разворот об отдыхе актрисы, которая действительно ей нравилась, начала читать… Через пару минут она бросила журнал на стол и бессильно уронила руки на колени. Какая чудовищная напасть. Как такое могло случиться? Что делать? Она глотнула кофе, закрыла глаза и лицо ладонями. Она пыталась хотя бы вспомнить самое сладкое, самое личное, тайное ощущение всей своей жизни, которое не оставляло ее никогда. Ни в беспросветных трудах, ни в командировочной тоске, ни в болезни, ни в одиночестве, ни в кругу близких или друзей. Она всегда знала: еще немного, и начнутся эти минуты, часы… Когда они останутся вдвоем: она и книга. У нее был безупречный, изысканный вкус, она, конечно, читала лучшие книги, некоторые перечитывала буквально сотни раз… Но счастливое ощущение сладкого плавания в не видимом никому подводном царстве возникало в любом случае. Даже если просто покупала на ходу какую-то книжку в потрепанной обложке с рук, не взглянув на название. Что-то вроде наркотического пристрастия.

Алиса вспомнила большие ласковые глаза мамы, которая учила ее читать в три года по толстой и страшно заманчивой почему-то книжке «Граф Монте-Кристо». В чем там было дело, она поняла потом, когда сама прочитала. Она увидела большую теплую комнату, девочку с завязанным горлом под пуховым одеялом. У девочки чуть плывет от жара голова, у нее скарлатина… Мама ее целует и уходит на работу. Девочка улыбается и берет с тумбочки очередной том Диккенса… У Алисы заныло сердце. Как легко было уходить от бед и болезней, приходить к себе. Год назад она себя потеряла. И не чувствует до сих пор. Только постоянное сознание условности собственного существования. Год… Длинный-предлинный год. Казалось бы, лежи себе целый день и читай, наслаждайся. Спешить больше некуда. Но наслаждаться невозможно, вот в чем дело. Для того чтобы принять, понять чужие мысли, судьбы, жизни, нужно просто самому жить. Оказывается, так.

В какой-то момент Алисе вдруг захотелось вернуться… Она открыла книжный шкаф, достала «Сагу о Форсайтах»… и поняла, что ей отрезаны все пути. Она разучилась читать в самом прямом смысле слова. То есть смотрела на страницу, видела буквы, отдельные слова, предложения, не улавливая смысла. Она билась сама с собой несколько дней и ночей. Преодолевала страницу и просто валилась с ног, словно после тяжелейшей физической работы. Какая там радость! Это стало пыткой. У нее была своя техника чтения. Она сразу, практически мгновенно, схватывала содержание новой страницы, представляла себе, что произойдет, а потом уже с наслаждением гурмана читала сначала: с толком и расстановкой, какие-то места перечитывала, переворачивала страницу с трепетом ожидания, опять сразу ловила суть, опять – наслаждение даже откровенной ерундой. Она любила это волшебство: слова – множество миров. И кто сказал, что глупый мир совсем неинтересен… Кому такое скажешь: пишущий человек не может читать. Если бы не Интернет, не форум…

Алиса с тоской посмотрела на плотные шторы, которые не разрешала раздвигать и снимать год, просто вызывали на дом химчистку.

Она почти с облегчением взяла трубку позвонившего телефона, боль опять стала нестерпимой.

– Да, Ирма. Ну, как ты думаешь, что я могу узнать об убийстве не очень знакомого мне человека, не выходя из дома? Я ни с кем не встречаюсь, никому не звоню…

– Только не говори, что ты совсем об этом не думаешь.

– Думаю. Бесплодно.

– А тебе интересно, что думаю я?

– Ирма, если ты о том, что написала на форуме… Что это твои враги тебя пугают… Извини. Я считаю, тебе надо немного собраться. Ну, я о врагах… Не умею деликатно. Ирма, это очень похоже на навязчивую идею. Не обижайся.