Отборные женихи - Ева Финова

— Это мое дело, я разберусь. — Оклемавшись от нехороших дум, прибавила: — А ты дуй Касьяну искать. И без нее не возвращайся! — пригрозила ему, даже кулак для убедительности показала.

Скривившись, как от лимона, Хальгус двумя пальцами брезгливо отодвинул мою руку от своего лица, уточняя в своей напыщенной манере:

— Если не секрет, чем же ты мне угрожать вздумала, если вдруг не послушаюсь? Не этой же ладошкой, которой и ущерба-то нанести не получится, разве что самой себе.

— Присвоение. — Магическое слово подействовало моментально. Заиграв желваками на скулах, архимаг исчез на месте. А я же приобняла Зохти за плечи и пошла обратно в приют искать ему обувь. Потом все же загляну к бабуле. Надо ее и про архиров расспросить, кажись, в арсенале Агаты Макфеевны и поисковая ворожба, и гадание имеется. По крайней мере, так гласит недавно обновленная вывеска. Вот ведь закон подлости. Я на коленях стояла, прося бабушку помочь с поиском жениха, но та лишь печально развела руками. Мол, не может помочь. Поэтому рассчитывать на такой вариант вряд ли придется. Остается только надеяться, что сестра сама вернется.

Ирвинтвед. ЦАМТ. Агата Макфеевна

— Хой! Девоньки! — подходя к общей ведьминской чугунно-деревянной лавочке на очередной шабаш, завела свою шарманку Цинька Деуровна, за глаза называемая Дуровной этими самыми «девоньками», которые свой сотый юбилей отпраздновали еще сто-двести лет назад.

А ведь дело в чем? Городской префект, одним словом — новый, из столичных бюрократов, в самом начале своей карьеры натворил дел «показательных». Первым указом местного разлива взял и поселил всех ведьм на окраине, в белом квартале. Потом, конечно, об этом пожалел, раз двести как. Но и в долгу не остался.

Его первая издевка над пригородом, конечно, удачная вышла, потому как у люда ведьмы ассоциировались совершенно с иным цветом, например черным, оттого и забредали страждущие настоек в порт к рыбакам, да к не слишком успешным наемникам. Бедняги.

Однако вопреки всему префект оказался не только живучим, но еще и храбрым дураком, потому как лавки всех пяти ведьм, успевших обосноваться в ЦАМТе, разместил на городской карте аккурат рядом друг с другом, а чтобы не упирались — издал указ, мол, переселяйтесь, или скатертью дорожка. Это он, конечно, зря сделал. Потому как после пятилетней вражды и жесткой ведьминской конкуренции в ратуше добились лишь сотен не смертельных проклятий на свои головы, да рекордных подвальных запасов различных ядов, которые старухи в ход так и не пустили. Сердобольные оказались. Позлились, натворили отравы, разлили по бутылкам (даже не флакончикам) и остыли тут же за полезным делом. А еще через год так и вовсе притерлись друг к другу и стали устраивать ежедневные шабаши прямо на лавочке у своих домов. Воистину, повезло всей улице: загодя узнавать о грядущих событиях, стоит лишь высунуть ухо в приоткрытое окно.

— Чаво на этот раз нашлем нашему Карлычу? — задалась вопросом Агата, опережая раскрывшую рот Дуровну.

— Погоди, старая, наша молодуха че-то путное поведать хотить, — воскликнула самая взрослая из всех — Шильда Вальдовна, величаемая древней или и вовсе Шивальдовной, если, конечно, ограничиться исключительно литературными словами.

— Ну так чаво… Давай ведай ужо! — воскликнула Макфеевна, аккурат средняя из всех пяти по возрасту. — Ко мне скоро внуча придеть. Вопросы сложные задавать будеть.

— Тьфу на тебя с твоей родней!.. — позавидовала Злата Ядовна, у которой кличек было больше, чем родни. И все прозвища так или иначе со вторым именем связанные.

Бабки разом сплюнули, реагируя на слово — «Тьфу» по привычке, выработанной даже не годами, а столетиями.

— Да чаво же вы за базар-то тут устроили?! — Молодуха, которая Дуровна, затараторила, пока опять не перебили: — Менестрель у нас новый появиться совсем скоро, да толпы дворян со столицы ужо сдеся, предлагаю поделить прибыль поровну, шоб потом не воевать.

Почесав во лбу, Агата облизала палец, пробуя ноготь с пророческим начертанием на зуб, затем сразу же высказалась:

— Бабоньки, поможите. — Заметив в ответ хитрюще-подозрительные взгляды у тех самых, добавила со вздохом: — Отдам свою долю, ток приворотку не толкайте.

— Чавось им сливать-то тады, коль не приворотный товар? У меня вон полподвала заготовлено…

— Да усе сподряд! — воскликнула Агата, сгущая тучи над лавочкой, буквально. По всей улице раздались хлопки закрываемых ставень окон.

Но следующая реплика Шильды развеяла непогоду в мгновение ока:

— А че, можа, зелья да амулеты от сглаза, лямурно украшенные для правдивости. Вреда не буде, ток польза всем и нам особливо.

— Идеть! — высказалась Злаяда, тормоша другую, молчавшую, похрапывающую вторую ведьму-соседку.

— Тока, Макфа, давай-ка ты и нам жонишков насыплешь, а то видеть ваши морды ужо невмочь, можа, еще и дедок какой подле себя маячить буде, — ввернула условие древняя, разглядывая свой собственный пророческий мизинец, не решаясь попробовать его на вкус.

— Та не нать ничаво магичить, весь ЦАМ ярмаркой жонишков да невест станеть, — поделилась очередной новостью молодуха, провоцируя старух подскочить на ноги, даже спящую.

— Дак чаво ет мы сидим! Идеть! — крикнула убегающая вперед всех вторая ведьма, оказалось, слушающая остальных сквозь дрему. Одна только Агата осталась на лавке, дожидаясь свою внучку. Затем, старая по-молодецки побежала к себе доставать зелье временной хвори.

«Пущай хотя б Рия замуж выскочить, уж потом и поговорим», — думала Макфеевна, перебирая склянки да флакончики на полочках, скрытых в стене магией.

Вопреки увиденному в недавнем пророчестве, по лестнице раздались знакомые шаги раньше положенного, заставляя старые доски нещадно скрипеть.

— Провались оно все пропадом! — проворчала старуха, накидывая на голову шаль, прихваченную со стоявшего тут же пуфика, сгорбилась посильнее и закашлялась, имитируя простудное заболевание, в простонародье — хворь.

— Ба-буш-ка, — пропела Рияна, шаркая пятками об причудливый половик, сплетенный из древесной коры. «Наверняка оберег, — подумала она, подмечая изменения в бабушкиной вывеске. — Да, так и есть, поисковые чары и гадание — абсолютно новая надпись, выведенная углем на белой табличке».

— Чаво тебе, внуча? — прохрипела Макфеевна в ответ не своим голосом: сиплым, со свистом, иной раз срывающимся в кашель.

— Ой, да я это… Узнать у тебя хотела про поисковую ворожбу.

На что Макфеевна уже более здоровым голосом воскликнула:

— Ба-а-а, никак жониха забыть не могешь?

Потом опомнилась и для виду закашлялась, имитируя чахоточный приступ. Но Рияну так просто не провести, потому девушка сразу смекнула, что бабуля попросту увиливает от разговора, потому и решила сменить тактику:

— Нет, что ты! Тут клиент объявился…