Спираль - Андрей Лазарчук

— Наш старлей мне очень даже. Но мы его самого не спросили… а главное, не объяснили, что ему предстоит в случае согласия. Так ведь?

— Ну… в общем, да.

— Работать придётся в Зоне и в её ближайших окрестностях. Это трудно, опасно… хотя и не так, как в легендах. Иначе. Сама работа… борьба с бандитизмом, если совсем коротко. Там он цветёт так, как вам на Кавказе и не снилось. По-настоящему взяться у нас пока нет ни сил, ни законных средств, поэтому придётся действовать в режиме спецоперации. Из серьёзных плюсов, которые могу предложить, — это полный соцпакет категории А-ноль и жалованье примерно как у миротворцев ООН в зоне активных боевых действий.

— Откуда им положено немедленно эвакуироваться, — хмыкнул Юра.

— Нам это не грозит, — сказал Игорь Иванович. — То есть считайте, что оклад постоянно двойной. За год заработаете на домик в Крыму. Ну и как у всех: первый месяц учёба, потом ещё месяц испытательного срока, потом годичный контракт. Ы?

— А где вы базируетесь?

— Штаб в Гомеле, а реально база находится в белорусском Конотопе, не путать с украинским одноимённым. В тамошних реалиях ориентируетесь?

— С трудом. Хотя, как я понимаю, это болота?

— Болота и бездорожье. Но к Отрыву проложена бетонка.

— Это, якорный бабай, меняет всё дело. Я согласен. Лететь, ехать? Когда?

— Три дня на подбор хвостов хватит?

— Должно хватить.

— Тогда вот, — Игорь Иванович протянул визитку, — приезжаете в Гомель, находите наш офис, представляетесь — ну и вперёд. А почему «якорный»?

— Так он якоря отгрызает. Зверь такой: живёт в Волге, откусывает якоря. Все, кому надо, знают.

Охранное агентство называлось изысканно: «Волкодав».

Трёх дней хватило: Юра сдал квартиру солидному риэлтерскому агентству, оговорив возможность вернуться через два месяца, машину (если честно, уже поднадоевшую) продал в рассрочку старому приятелю, который как раз запал на неё; устроил отвальную. Серёгу он приглашал, но тот сказал, что улетел в Саяны и через пару дней будет вообще недоступен, и довольно долго; похоже, вакансию, что он предлагал Юре, ему пришлось заполнить самим собой.

Митрофаныч презентовал Юре бутылку «Хайланд Парка» от себя и «ТТ» выпуска сорокового года с двумя запасными магазинами — от Вахи; пистолет вписали в лицензию — и тут же отправили спецпочтой на адрес «Волкодава»; дурацкие законы, практически во всех случаях дающие преимущество преступнику перед законопослушным гражданином, даже если этот гражданин, рискуя собой, вкалывает на охране порядка…

Впрочем, в Зоне, как рассказывали побывавшие там, порядки всё-таки немножечко другие.

По дороге Юра заехал к матери в Брянск — это был короткий визит вежливости, он ожидал обычной зажатости и неловкости, но почему-то на этот раз случилось немного иначе. Причиной, надо полагать, оказался материн муж Александр Антонович, который в обе предыдущие встречи показался Юре самодовольным хозяином жизни; сейчас же это был уставший, но очень довольный своей работой крупный инженер, руководитель чрезвычайно успешной компании, добившийся всего не финансовыми махинациями и распилами бюджета, а именно профессиональными качествами. То есть Юра отдавал себе отчёт, что тогда он ошибался в одну сторону, а теперь, наверное, ошибается в другую, и истина где-то посередине… но в общем-то сейчас ему хотелось ошибаться.

Про Алёнку он ничего не стал рассказывать. Просто — вот, предложили лучшую работу, решил попробовать.

До Гомеля Александр Антонович довёз его на машине. По дороге посмотрели на гигантское строительство города Рось, новой столицы объединяющихся в Евро-Азиатский Союз республик, который уже прозвали кто Лох-Хрустальный, кто Царьград, кто — Столенград. Строительство этого почти нежилого, чисто функционального города на полмиллиона чиновников и обслуживающего люда должно было закончиться в следующем году, как раз к окончательному заключению союза.

Да, город получался, конечно, неимоверно красивым…

Но Гомель понравился Юре значительно больше. Правда, говорить это вслух он не стал. Всё-таки Александр Антонович очень гордился своей работой.

В своё время Юру изумила скорость и простота выдачи лицензии на гражданское оружие при поступлении в «Базис», но в «Волкодаве» его обрадовали куда больше: какие системы знаешь? — а теперь подпишись здесь и здесь: за пределы базы оружие без приказа не выносить, об ответственности предупреждён. Ограниченный контракт на время обучения и на испытательный срок, вот сюда, видишь мелкий шрифт: «в особых случаях, оговоренных в §§ 21, 22, 24, 51, срок обучения/испытательный срок может быть сокращён/продлён», что это значит? — ну, могут раньше срока кинуть в Зону затыкать дыру, если там буча возникнет, — в прежние годы пару раз такое случалось у армейцев, когда всех, кто был под ружьём, — на передовую; а продлён — это если в Зоне образуется какая-то принципиально новая хрень…

Он получил небольшой аванс, пару полезных советов и время и точку сбора: завтра в семь ноль-ноль здесь, на этом самом месте.

Юра сказал, что будет как штык, и пошёл на автовокзал. Прямых автобусов на Отрыв не было, только через Чернигов — долго. Но, как тут же подсказали ему, от железнодорожной станции, вернее, от казино на привокзальной площади, на Отрыв ходит бесплатная маршрутка. Тоже через Чернигов, но без пробок и остановок. Полтора часа, и ты на месте. Юра нашёл маршрутку. Она отправлялась через пятнадцать минут, он сел — и его тут же, в салоне, лихо и прямолинейно попытались развести двое катал-малолеток. Юра молча показал татуировку на левом предплечье: голова дракона, прикусывающая голову волка. Это была эмблема его разведроты. Каталы ничего не поняли, но на всякий случай зауважали.

Дорога была гладкой, как скатерть. Машинка неслась еле слышно. Низкие тучи ничуть не портили пейзаж, и Юру вдруг пробрало такой неистовой надеждой, такой готовностью к счастью, что он испугался и усилием воли заморозил себя чуть не до кататонии. Он и так всё время с момента расставания себя морозил, но понемногу, как бы притормаживая, — а сейчас, что называется, вдавил до пола. В таком состоянии полной заморозки можно сидеть рядом с тропой, и духи пройдут мимо и тебя не увидят…

— Молодой человек! Приехали!

— Да-да… Спасибо. Задремал.

Он вышел и посмотрел на часы. Было ровно четыре. Пробрасывал дождь, и ветер дул какой-то слоёный: то сравнительно тёплый — в спину, то — вдруг, неожиданно, в лицо — ледяной. Погода была однозначно нелётная…

Отрыв начинался лет десять назад как белорусская «игорная зона», созданная по примеру российских, но в отличие от последних — в правильной точке, в междуречье Днепра и Припяти, на тех местах, откуда после восемьдесят шестого года всех выселили, но где уже к двухтысячному уровень радиации снизился практически до фоновых значений; то есть вполне пригодные земли пустовали. Но и с этим проектом долго раскачивались, пока в ноль шестом не произошла Вторая катастрофа — и Зона вдруг в одночасье стала местом модным, легендарным, таинственным, сакральным; для кого-то поездка туда была не более чем сафари, а для кого-то — паломничеством. Разумеется, девятьсот девяносто девять из тысячи туристов законопослушно не пересекали обозначенных границ, довольствуясь наблюдением и аттракционами; остальных водили в буферном коридоре, показывая кладбища техники, заброшенные деревья да кучи костей — чудовищных мутантов и больных коров вперемешку…