Авантюра леди Шелдон - Эмилия Остен

– Наверное, вы живете… в доме своего мужа? – осторожно спросил Джеймс.

– Шелдон-Хаус очень хорош, миссис Браун провела в нем долгие годы. – Та степенно кивнула при этих словах. – Но… Мне одиноко там, а потому, возвращаясь в Англию, большую часть времени я провожу с Эммой.

– Семья мужа не осуждает вас за это?

– У него очень мало родственников. А те, что есть, заняты своими делами. Им незачем ни следить за мной, ни диктовать свои условия. – Роуз поставила пустую чашечку на блюдце, и фарфор звякнул о фарфор. Поднялась небольшая волна, «Святую Анну» ощутимо качало. Мачты поскрипывали.

– Значит, ваш кузен унаследовал семейную страсть к авантюрам.

– Александр просто ненавидит бездельничать.

– Как же он управляет землями, если не бывает в Англии?

– Фактически ими управляет бабушка. Их не очень много, наших владений. Самой богатой семьей в Англии нас назвать нельзя, – улыбнулась Роуз. – Но теперь, когда кузен стал графом, конечно, все изменится.

– А если вы его не отыщете? Или – хуже того – он не пожелает ехать с вами? Судя по вашим словам, Александр весьма упрямый человек, привыкший поступать, как ему хочется.

– Я думала об этом, – вздохнула Роуз. – Но Александру придется понять… и, полагаю, он поймет. Ведь это семейный долг. А когда речь идет о нем, мы, Эллингтоны и Уэйнрайты, откликаемся на зов.

Мистер Рамзи отложил замученную салфетку и взялся за десертную ложечку.

– Что ж, я желаю вам успехов в поисках. Хотя сомневаюсь в том, что вам удастся переупрямить Александра.

– Вы его совсем не знаете, – вспыхнула Роуз, – и не знаете меня. Как вы можете это утверждать, мистер Рамзи?

– Джеймс.

– Да. Джеймс. И все равно вы не знаете.

– Конечно. Извините, если обидел вас. Дело в том, что я прекрасно понимаю этого вашего кузена Александра. Я сам ужасно свободолюбив, и дома меня не видят годами. Впрочем, меня никто там особо и не ждет. Он скривился, что предполагало: за его словами скрывается некая история, только поделиться ею Джеймс не спешил. – В Лондоне остались индусы, приехавшие из колонии, и прочие чужеземцы, для которых город как родной; а англичане рассеяны по свету. Что толку сидеть на туманном острове, где солнце проглядывает в лучшем случае раз в неделю, и слушать скучные речи стариков или – того хуже – мамаш, пытающихся пристроить своих чад? Моя семья тоже не слишком-то известна в свете, да и богатством мы не блещем, однако любой холостяк, стоит ему появиться на балу, подвергается настоящей атаке. А визиты соседям, которых терпеть не можешь? А вековой уклад английской глубинки? Традиции хороши, когда ими пользуются в меру, но стоит им сделаться образом жизни – и человек, способный мыслить, уже хочет сбежать куда глаза глядят.

– Наверное, многие так рассуждают.

– Но не вы? Как интересно. Вы же любите путешествовать?

– Да, верно, но я люблю и домой возвращаться.

– Дом там, где ваше сердце. – Он чуть-чуть улыбнулся – еле заметная дрожь уголков губ.

– А где ваше сердце, Джеймс?

– При мне. – Он коснулся ладонью груди. – И здесь и останется.

– Значит, ваш дом всегда с вами?

– Я ношу его, как улитка. – Вот теперь мистер Рамзи откровенно ухмыльнулся. – Как улитка, медленно ползущая по виноградному листку. Но что-то мы с вами перешли на философские вопросы, леди Шелдон.

– О, зовите меня Роуз.

Миссис Браун чуть нахмурилась, но ничего не сказала: видимо, мистер Рамзи представлялся ей джентльменом, достойным того, чтобы молодая вдова разрешила ему обращаться к ней по имени.

– Как приятно, Роуз. Спасибо. Так вы говорите, что были в Испании; и что же вы повидали там?..

Беседа свернула на безопасную дорожку. Роуз оставалось лишь вести разговор, отвечать на вопросы собеседника и задавать ему свои – все привычно, понятно, однако ей чего-то не хватало. Ей почему-то казалось, что, говоря об Англии, мистер Рамзи немного слукавил, а его слова звучат как оправдание. Но за что ему оправдываться и перед кем? Уж явно не перед случайной попутчицей. Возможно, история его отъезда из родной страны гораздо более неприятна, чем он хочет показать. Семейные неурядицы, горе, конфликты с родственниками – все это достаточно веские причины, чтобы захотеть уехать. А если есть возможность это сделать…

Роуз уже встречала таких путешественников поневоле. Если задуматься, отец Джонсон тоже из них, ведь семья не оставила ему выбора. И хотя считается, что выбор у человека есть всегда, на деле это не так. Отцу Джонсону, чье призвание – служение, намного легче других: он с юности знал, чего хочет, и принял предложенное с радостью. Но что делать, если в дальний путь тебя толкают обстоятельства, которые для тебя невыносимы? Что, если бы ты возвратился с радостью – но не можешь, понимая, что так будет только хуже? Роуз предполагала в прошлом мистера Рамзи какую-то тайну, однако слишком плохо и мало знала его, чтобы судить. И вряд ли узнает. Несколько дней до Александрии – и ее попутчик распрощается и исчезнет навсегда. Уже сейчас Роуз понимала, что ей будет этого жаль.

«Александрия – город, из которого исходит множество дорог, как лучи из солнца. Город маяка и библиотеки, город великого завоевателя, которого давно нет на свете, но память о нем жива. Жива настолько, что, кажется, можно встретить Александра Македонского на одной из улиц, просто повернув за угол. Но те улицы, по которым он ходил, давно перестроены или же обрушились в море, когда землетрясение уничтожило гордые башни и разобрало по камням неприступные стены. И все же это по-прежнему город астрологов, гадателей и заклинателей, город, дышащий мистикой и временем, город, где может произойти все. Как жаль, что мы задержимся здесь всего лишь на день, пока не сядем на корабль, идущий вверх по Нилу; каждый раз, оказываясь в Александрии, я обещаю себе задержаться подольше и не могу. Сейчас мне нужно найти Александра – не того, кто гордо гарцевал на Буцефале перед победоносными армиями, но того, кто умеет затеряться среди людей, обратившись невидимкой. Впрочем, благодаря предложению мистера Рамзи задача стала немного легче».

За день до прихода в Александрию Джеймс спросил у Роуз:

– Что же, вы сразу направитесь в Каир?

Они прогуливались по палубе, что делали каждый день, и с каждым этим днем мистер Рамзи все больше нравился Роуз. Она давно не говорила с мужчинами так свободно, даже со священником не вышло, отец Джонсон был слишком молод и слишком влюбчив, чтобы с ним откровенничать. Поэтому Роуз с радостью воспользовалась обществом Джеймса, дабы избегать Иеремии. Тот, конечно, чрезвычайно расстраивался, подходил при каждом удобном случае, чтобы переброситься парой слов с леди Шелдон, и отходил, бросив на нее взгляд, полный неубедительно замаскированной тоски. Роуз надеялась, что влюбленность отпустит отца Джонсона быстро, да и он сам, будучи разумным человеком, понимал: она ему не пара.