Метро 2033: Смерть октановых богов - Юрий Харитонов

От щелканья механических реле подскакиваешь и ускоряешь шаг, от металлического скрипа и усталого стона железобетонных конструкций вздрагиваешь и зябко обнимаешь плечи, а от далекого детского крика на глаза наворачиваются слезы.

Сглатываешь комок в горле, сжимаешь зубы и стараешься не так громко топать по холодному металлическому полу босыми ногами.

А потом часто-часто мигающая вдалеке лампочка становится ближе, и ты уже в комнате с низким потолком без окон. Кругом блестящие и холодные даже на расстоянии металлические столы и огромные стеклянные колбы с жидкостью, подсвеченные изнутри. В них что-то плавает, темное и неприятное. Ты спотыкаешься, падаешь, больно ударяешься лбом о ножку стола. Нечто падает на тебя сверху, сваливается с потревоженного стола. Ты весь дрожишь, но, превозмогая боль и паралич, вызванный страхом, переворачиваешься, слепо ищешь в полутьме руками. Поднимаешь что-то к лицу и в ужасе отбрасываешь прочь окровавленную маленькую руку. Стараешься не заорать, из горла вырывается только сдавленный гортанный хрип. Мысли парализованы.

Ты вскакиваешь, шатаясь, идешь искать выход из страшной комнаты и чуть не стукаешься головой об стеклянную колбу, наполненную жидкостью. Слабый свет наконец-то падает на темную субстанцию внутри, и ты видишь… тело маленького мальчика! Мертвого мальчика!

Курносый, широко открытые темно-карие, почти черные глаза, тонкие губы и плавно извивающиеся в жидкости, словно щупальца живой медузы, черные волосы. Ты несколько долгих секунд всматриваешься в глаза, будто стараешься отыскать в бездушном теле жизнь, потом тебя рвет на пол остатками еды, и ты идешь дальше, слегка пошатываясь. И тут же утыкаешься рукой в прозрачную стену. И не сразу осознаешь, что это не стекло, а зеркало, а с той стороны на тебя смотрит мальчик, как две капли воды похожий на мертвого, плавающего в колбе. Только мальчик, что на тебя смотрит, – это ты!

Кровь стучит в висках, в глазах темнеет, словно туннель сливается с сознанием, высасывает его, но ты идешь. Надо. Надо… Надо!

Шлеп-шлеп! Шлеп-шлеп! Шлеп-шлеп!

Маленькие ножки уже не чувствуют ни боли, ни усталости, ни холода. Просто отказываются идти. Ты несколько раз падаешь, кричишь, пытаешься плакать, но слезы высохли. Все.

Как… Как этот милый старик – Кизляк, – которого они считали родным папой, превратился в монстра? Когда? Хотя на последний вопрос ответить проще простого. Когда братьям стукнуло по пять лет. Всем двадцати пяти! Он словно ждал этой даты, специально не трогал детей, пока они росли, холил и лелеял, чтобы… обрушить на них всю свою дьявольскую жестокость, до поры до времени скрытую глубоко внутри?

Все-таки слезы есть – не все еще стекли из глаз и впитались в металлический пол. В том отсеке, откуда тебя еле унесли ослабшие ноги, все мертвы. Умерли не своей смертью. Кизляк явно проводил над братьями опыты. Резал, колол чем-то, скармливал что-то, стравливал друг с другом, погружал в жидкость или в пустую камеру, убивающую невидимыми лучами.

Все мертвы! Все! Все! Все!

Ты падаешь на пол, не в силах подняться из-за эмоций, переполняющих маленькое тельце. Там, позади, ты насчитал двадцать трех мертвых братьев. А теперь самое страшное: выводы! Остался ты и еще один! Он, возможно, уже тоже мертв… Ты встаешь и идешь, пошатываясь…

Шлеп-шлеп! Шлеп-шлеп! Шлеп-шлеп!

Ноги студит ледяной пол, голый торс обжигает холодный воздух, а плечи сотрясаются от неуемных рыданий. Почему вдруг все так изменилось? Здесь год назад Кизляк рассказывал маленьким братьям, что они будут жить на поверхности, как счастливая семья. Папа и дети. Даже показывал красивую цветную фотографию, где смеющийся мужчина в широкой шляпе и два улыбчивых мальчика в разноцветных кепках с какими-то надписями собираются играть в неизвестную игру, держа в руках маленький мяч и две большие палки.

А потом… а потом… а потом…

Яркий свет бьет по глазам, выныривая из-за поворота. Ты стараешься утихомирить предательски шлепающие ступни, подкрадываешься и смотришь из-за угла.

Седовласый старик Кизляк! И… братик! Последний! И мужчина собирается мучить его!

Ты звереешь! Наполняешься злостью и яростью, которые распирают изнутри, а потом взрываются, выпуская зверя! И ты орешь и крушишь все на своем пути… А Кизляк падает без сознания и лежит без движения на холодном полу. А привязанный к холодному металлическому вертикально стоящему столу мальчик испуганно хлопает глазами, уставившись на тебя. Он не понимает, что происходит. Почему отец Кизляк привязал его вниз головой? Зачем взял в руки блестящую и острую иглу? Почему вдруг упал? И почему теперь на него смотришь ты?

– Пойдем! – говоришь ты, отстегивая кожаные ремни. – Надо уходить отсюда!

Полутемный туннель, длинный-длинный, а пол – холодный-холодный. Теперь ты не один, вы вдвоем шлепаете по металлическому полу босыми ногами! Из всех двадцати пяти братьев ты нашел и спас только одного! И того-то Кизляк подвесил вверх ногами и вводил в вену на шее иглу, чтобы выкачать всю кровь… Ух и разозлился же ты! Отец Кизляк должен был умереть!..

Но не получилось. Старик остался лежать на полу без сознания, а братика ты вызволил, и теперь вам надо бежать! Без оглядки, без остановок! Гулко топая босыми ногами по металлическим плитам, покрывающим пол туннеля! И вот за мигающим светом впереди маячит свобода! Но… не только…

Путь вам преграждает огромный силуэт охранника. Страшный, ужасный, чужой! Злость вновь переполняет тебя!.. Надо смести преграду с пути, а лучше… лучше заставить охранять! И охранник падает, хватается за голову и вдруг смотрит на тебя ясным и добрым взглядом, недоуменно спрашивает:

– Сын? – потом видит рядом второго мальчика и повторяет: – Сыновья?

И добавляет, поднимаясь:

– Пойдемте, надо валить отсюда! Больше я вас в обиду не дам!

Этот кошмар всегда приходил отрывками, будто некто незримый не желал, чтобы Вит помнил все детали своей и брата жизни. Вит и сам не желал этого. Каждой ночью он мысленно просил небеса позволить ему навсегда забыть ужасное прошлое, о котором им напомнил Черномор четыре месяца назад. Но оно не хотело покидать Вита и всякий раз возвращалось отрывками, словно заплатками из ткани вдруг начавших всплывать воспоминаний. И хотя к мальчику вернулись не все обрывки прошлого, но уже можно было сложить примерную картину произошедшего восемь лет назад в городе Переславль-Залесский. Воспоминания брата приходили в голову Вита, не давая забыть случившееся.

И вот корова, как обычно по утрам, своим сатанинским воем вновь выдернула Вита из очередного такого лоскутка прошлого, пришедшего вместе со сном и повторявшегося, и повторявшегося… уже четыре месяца. На верхней койке двухъярусной кровати зашевелился брат. Через пару минут через край свесилось его улыбающееся лицо, и довольный голос возвестил: