Ленин и Керенский 2017. Всадники апокалипсиса - Александр Полюхов

Телефон Марии, доставшегося ей как выморочное имущество умершего в отделении наркомана, стал известен ГБ ровно через десять минут после того, как в нем сел аккумулятор, сделав невозможной триангуляцию местоположения по вышкам сотовой связи. Локализация звонков по номеру показала лишь, что тот в основном находился в районе больницы № 100 и в Жулебино. Опергруппы получили задание выдвинутся и прочесать. Но Владимир и Мария уже приехали к ней домой на метро, и пока были в безопасности.

– Товарищ Дю, есть свежие данные, – докладывал помощник. – Наши через нациков определили нужный мобильник, а через техуправление ментовки вычислили, где находится Ильич. Сейчас физически контролируют нужный адрес.

– Где?

– Жилой микрорайон, на окраине, обычная многоэтажка. Квартира принадлежит врачихе Сотой градской, она и привезла туда Ильича.

– А гэбисты?

– Идут по следу, пока не вышли на место жительства докторши. Но к утру у них появятся более точные данные, если вновь заработает её выключенный телефон. Будут указания?

– Владимира Ильича немедленно перебросить на нашу дачу в Жуковке, беречь как зеницу ока. Никаких допросов, сам с ним хочу побеседовать.

– А если он не согласится? – засомневался помощник.

– Пусть ребята вежливо и аргументировано уговорят. Станет кочевряжиться – не мне их учить, – приказ последовал туманный по форме, ясный по сути, как обычно у политиков, сторонящихся ответственности при решении скользких вопросов.

Незамысловатый ужин на тесной кухне, скованное молчание почти незнакомых мужчины и женщины. Экран ТВ – спаситель незадавшегося общения – уже не удивлял Ульянова, окунувшегося мутные воды интернета. Время отходить ко сну. И тут входная дверь открылась словно сама собой. Вошла пара мужчин, Марию отправили в ванну. Первый – Вальяжный – говорил, второй – Спортивный – молчал. В голову последнему лез парафраз из Маяковского: «Трое в комнате. Мы и Ленин, некстати оживший, на белой тахте». Ульянов быстро отправился от первоначального шока, но окончательно поверил спасителям лишь, когда Вальяжный вызвал на экран смартфона фото обложки факсимильного издания 1938 «Истории ВКП(б)». На обещание дать почитать «твердую копию» Ульянов отреагировал, как кот на запах валерианы. «Конечно, поеду, товарищи». Выпущенная из заточения Маша молила о разрешении последовать с Володей. «Проверяет нас, – прикинул Спортивный, – вдруг мы мужика везем в лес закапывать. Мол, если согласимся и её взять, то менее вероятно, что убийцы. Дуреха! Закопали бы и её».

– Мы бы с удовольствием, но не прямо сейчас, – успокоил. – Для вас есть крайне ответственное задание. Нашему общему другу угрожает опасность: его разыскивают враги. Предполагаем, завтра заявятся сюда с расспросами. Так вы, уж, постарайтесь их оставить с носом. Скажете, что да, видела похожего человека на Красной площади и только. А будут интересоваться, выходил ли он с вами на связь, отрицайте, мол мне столько бывших и будущих пациентов звонят – я же врач-реаниматор. Тот парень, с чьего мобильник прошел звонок от вашего друга, состоит на учете в психдиспансере. С ним всё ровно.

Утомленный обратной ездой в багажнике машины Александр сомневался насчет дальнейших действий. Так уже многократно случалось с ним после революции февраля. Когда начав с провозглашения широчайших демократических свобод, Временное правительство затем ввело смертную казнь на фронте и в тылу, когда демократия, свергнув царизм, потом выродилось в личную диктатуру Керенского. Потому, дав согласие «действовать под американским руководством», экс-премьер успел для себя трансформировать данный термин во «взаимодействовать в общих целях». Поскольку цели конкретно еще не определены, то оставалась лишь морковка под носом в виде обещанного паспорта и полученных жалких подъемных в 500 долларов. «Небось ланч обошелся дороже», – мстительно прикидывал, вспомнив ценник в «Китче».

– Сашенька, не переживай, – певучий голосок с кухни, – всё будет хорошо. Сейчас накормлю, настроение поднимется.

– Лидия, неужели правда, что даже билеты на поезд Николаевской железной дороги не купить без паспорта? В моё время…

– Без паспорта нельзя, его везде спрашивают. А зачем тебе Николаевская ж.д.? Ты же в Москву собирался?

– И сейчас собираюсь, но консул даже примерного срока выдачи паспорта не назвал.

– Так туда по Октябрьской ехать. С паспортом могу помочь, если возьмешь меня с собой.

– Ты о чем?

– Есть знакомый – Леша «Рефрижератор»…

– Бандит?

– Угу. Баксов за пятьсот аусвайс выправит лучше настоящего.

– Немецкий паспорт – не плохо. Мне Берлин нравится.

– Не чуди: российский документ. И мы, – уловив слабину в настрое партнера, Лида поверила в совместное будущее, – будем вольны, как птицы.

– Мы сможем полететь? – Керенский вспомнил увиденное по ТВ.

– На авиабилеты деньжата имеются, а в Москве еще заработаем, – заверила женщина, вдохновленная тем, что и мужчина стал использовать личное местоимение во множественном числе.

Европейский центр разведсообщества США располагался в главном американском форпосте на континенте – в ФРГ. В глубине гигантской военной базы Рамштайн центр соседствовал с военным же госпиталем, где и провели экспресс-анализ ДНК. Он показал высокое совпадение с имевшимися в США остатками биоматериала Керенского, умершего в 1970 году. Подробное исследование завершится через недели, но зеленый свет для свежего участника операции «Единство» вот-вот загорится. Русский отдел ЦРУ давно пытался найти фигуру, способную объединить внесистемную оппозицию в России, чтобы руками агента влияния снести кремлевский режим. Если нет достойного кандидата из настоящего, почему бы не взять из прошлого. Аналогичный опыт неплохо себя зарекомендовал: в Болгарию вернули наследника беглого царя, Прибалтику возглавили американизировавшиеся дети и внуки довоенных эмигрантов, на Украину отправили даже бывшего грузинского президента. И ничего, что последний на родине объявлен в розыск. Так даже лучше – короче поводок.

Пять лет – время смелых дерзаний, опыта «взрослых» поступков и зарождения логики. От того мальчишка звучал в трубке смело и серьезно.

– Мам, послушай!

– Слушаю, Петюня.

– А шторм может корабль на берег выбросить?

– Может.

– По ТВ сказали, что будет шторм послезавтра. Пойду с бабушкой, посмотрю кораблекрушение. Я же никогда не видел. Пойдешь с нами?

– Не могу, работаю.

– Я соскучился. Скорое приедешь? Когда уже меня от бабушки заберешь?

– Скоро, Петя, скоро, – слезы потекли из враз потемневших голубых глаз, указательный палец зло ткнул кнопку «end».

«Сразу подурнела, как любая женщина, что завела детей и занимается ими, – наблюдал Керенский, сидя в такси рядом с обретенной подругой. – Моя-то жена мыкается в Котласе с двумя сыновьями, Голод, разруха, а помочь некогда и нечем. Чушь! О чем я? Прошло сто лет». Лидию одолевал иной аспект детской темы: подрастающему ребенку нужна мужская рука. С отцом корабли рассматривать полагается, не с мамочкой. Искоса бросила взгляд на Александра: с заморочками мужик, а интересный, американцы вокруг увиваются, не спугнуть бы разговорами о Петечке. Достала зеркальце, поправила тушь на ресницах. Прочь плаксивость, хвост держать пистолетом.