Париж.ru - Елена Арсеньева

Достигнув двери, Данила счел наконецГиппократа вполне удовлетворенным и попытался ретироваться, однако несчастныйпьяница вновь ослабел настолько, что нашему герою пришлось шарить по егокарманам в поисках ключа – вернее, целой связки таковых, потом долго, супорством взломщика-непрофессионала, подбирающего отмычки, искать, какими тремяключами отопрутся три затейливых замка, потом перетаскивать хозяина через порогквартиры и волочь в комнату, так как того окончательно перестали держать ноги,он даже по стеночке не мог передвигаться, а вяло сползал по ней на пол...

Наконец-то незнакомец, с которым Данила ужепрактически сроднился, был свален в широкое кожаное кресло – часть красивейшегогарнитура, стоявшего в одной из трех комнат. Кроме дивана и двух кресел, вкомнате имелись тумбочка с телефоном и тумба побольше – с телевизором. Нателевизоре стояли удивительно красивые, на взгляд Данилы, часы. Похоже,чугунные. По недостатку начитанности он не идентифицировал фигуры с ХозяйкойМедной горы и своим тезкой-мастером, просто полюбовался на них, покачал головойиз уважения к старине и подумал, что теперь-то клятву отцу медицины можносчитать вполне исполненной. Пора бы и ноги делать, причем с чистой совестью.

Посмотрел в запрокинутое лицо хозяина (тотполулежал в кресле, умостив голову на спинку оного) и шагнул было к двери,однако под ногой предательски скрипнула плиточка паркета, и хозяин открылглаза: совсем не мутные, неожиданно яркие, карие.

Наверное, у него настал очередной мигпросветления и отрезвления, потому что и голос вновь зазвучал вполне четко:

– Куда собрался?

– Мне домой пора, – пояснил Данила,с неудовольствием услышав в своем голосе некую виноватость. За что ему,интересно знать, оправдываться перед этим пьянчужкой, из-за которого он потерялкучу времени?! Ну что за характер у него такой тряпичный? Это работа нателефоне доверия такой отпечаток накладывает: вечно тянет войти в чье-тоположение и спасти несчастного просителя.

Что характерно, незнакомец даже и не просил нио чем, а Данила его спасает да спасает, как нанятый!

– Слушай, принеси попить, а? –произнес в это время хозяин, и Данила мрачно кивнул: ну вот, дождался ипросьбы!

Ладно, так и быть: этого типа ноги не держат,конечно, по-прежнему, а сушняк его долбит – можно себе представить, до какойстепени!

– Где вода?

– На кухне бар-холодильник. И себечего-нибудь налей, – уже другим тоном, не просительным, а скорееприказным, велел хозяин.

– Я не хочу пить, – буркнул Данила,раздраженно сунул свой портфельчик с анкетами в угол, к тумбочке, и пошелискать кухню. Ее вот именно что понадобилось искать. Данила обошел оставшиесятри комнаты, потыкался по углам коридора, пока не сообразил, что вход в нужноепомещение почему-то находится в ванной.

Кухня надолго отбила у него способность кдальнейшему перемещению в пространстве. Такого разнообразия аппаратуры Данилане видел ни в какой «Бытовой автоматике». Причем если вся квартирасвидетельствовала о явном пристрастии хозяина к ретро, то кухня была выдержанав модерново-эмалированно-хромированном стиле, здесь все сверкало, переливалосьи ослепляло. А какая картина открылась в баре-холодильнике!.. Не то чтобыДанила никогда такого не видел... почему не видел? в витринах дороженных, емуне в подъем, винных лавок – сколько угодно! – однако вот так, живьем...

Короче, пробыл он на кухне долго, забывначисто о просьбе хозяина и о собственной жажде, и, пожалуй, не скоро вспомнилбы об этом, однако вдруг услышал легкий хлопок дверей и спохватился. Пожалуй,хозяин все же вынул свое бренное тело из кресла и, мучимый жаждой, сам поплелсяискать животворный источник.

Еще, не дай бог, упадет! Поднимай его потом!

Данила взял из холодильника бутылку«Ессентуков-17», своей любимой минералки, прихватил с вертящейся стекляннойполки два высоких хрустальных стакана с этикеткой, означающей, что в руках ондержит не абы что, а шедевр богемских мастеров, и ринулся в комнату.

Навстречу своей судьбе ринулся.

Все вышло не так, как предполагал Бенуа. Онуже покончил с этим маленьким дельцем на рю Друо и как раз катил на своихроликах к зданию Опера, чтобы сесть в автобус компании «Руаси Бас», котораяобслуживала направление площадь Опера – аэропорт Шарль де Голль, когда в сумкеу него зазвонил мобильник.

Звонила секретарша Себастьена, и лишь толькоБенуа услышал ее переполошенный голос, как сразу понял, что план опять меняется.

Так и вышло.

Оказалось, ему надо будет встретить сразу двухрусских. Одного по фамилии Понисофски, высокого блондина с голубыми глазами инадменным выражением лица, – оставаясь незаметным наблюдателем, какпредписывалось с самого начала. И, возможно, второго... Возможно – потому чтодоподлинно неизвестно, вылетел ли он этим рейсом. Есть такая вероятность,однако уточнить не удалось. Скорее всего да – потому и возник пожар. Если этотак, Бенуа следует встретить сего господина в буквальном смысле слова. То естьнайти, узнать, представиться ему и принять под свою опеку. Потому что это был тотсамый русский – драгоценный предмет всех их забот и хлопот.

– Бордель де мерд![5] – выругался Бенуа. – Да он же вродебы только послезавтра должен был прилететь. Что за пожар такой?

– Ничего не знаю, – тараториласекретарша. – Себастьен позвонил из Медоны буквально пять минут назад,кричал как сумасшедший, что с этими русскими невозможно иметь дело, что они егозаранее не предупредили о событии величайшей важности, что они даже толком незнают, летит этот человек в Париж или нет, что он, Себастьен, умывает руки и нежелает участвовать в этом деле... Ну, ты знаешь, как он кричит, когданервничает. А потом велел разыскать тебя, чтобы ты занялся этим типом и привезего к нему, Себастьену. Квартира-то для этого русского будет готова толькочерез два дня.

– К Себастьену? – не поверил своимушам Бенуа. – Да как можно?! Мы ж засветимся...

– А что делать? – последовалрезонный вопрос. – В отель, что ли? Но русскому не следует мелькать ни покаким официальным каналам, ты и сам знаешь. Он нарочно настаивал на этом.Блюдет свое инкогнито, как невинность!

В голосе Себастьеновой секретарши прозвучалоздоровое презрение нимфоманки к девственнице, и Бенуа понимающе ухмыльнулся.

– И все-таки не нравится мне все это, неследует везти его к Себастьену! – настаивал он.