Простая смертная - Екатерина Оленева

– Идёмте, сударыня, – учтиво сказал он мне, протягивая руку, на которую мне предполагалось опереться, – поприветствуем вашего отца.

Я уже, наверное, полностью вжилась в роль принцессы-Анжелики, потому что как-то очень органично чувствовала себя, шагая рядом с красавцем-воином и королём рука об руку, под десятками тысяч глаз добрых подданных.

Король Зигмунд III и его супруга сидели на возвышении, в павильоне, украшенной королевскими знамёнами, гербами и штандартами. Выражение Лицо у королевы Олиеры было такое, будто она сосала лимон без сахара.

Солнце светило так ярко, что обжигало глаза.

– Приветствуем вас, король Перийла, Закирских хребтов, Виорона и Семи Морей, – приветливо проговорил мой царственный родитель. – Мы рады видеть вас.

В ответ на это Зигмунд III получил лишь саркастическую ухмылку, явственно показывающую, что Порочный Принц отлично знает цену этим льстивым и лживым речам.

– Настолько рады, что приветствуете меня как вассала, не поднимаясь с места? Что ж, учитывая, ваши преклонные годы, я готов смотреть на это сквозь пальцы. Преклонные годы и… –сжав мою руку в мозолистых пальцах, принц Эвил поднёс их к своим горячим губам и страстно прижался к моим тонким пальцам, обжигая их поцелуем, как моё лицо – горящим взглядом, сулящим пламенную ночь. – … красоту вашей дочери, столь желанной для меня в этот миг. Ну и? – обернулся он в поисках священнослужителя, – где тот кудесник богов, что соединит нас законными узами священного брака?

Речь его тоже была быстрой и страстной, столь же стремительной и неровной, как всё в этом человеке, и всё за каждым его словом словно прятался сарказм.

– Мы надеялись, что бракосочетание состоится завтра. А сегодня планировались турнир и пиры в вашу честь.

– Моя честь в этом совершенно не нуждается. Я хочу, чтобы бракосочетание состоялось немедленно, – непреклонным тоном заявил мой будущий супруг.

– Но так нельзя, милорд, – подалась вперёд ведьма Олиера, пытаясь изобразить улыбку, вместо которой в очередной раз сверкнул змеиный оскал. – По нашим обычаям полагается проводить невесту как должно. Как вам – встретить её.

– Моя жена будет жить по моим правилам. А вашим обычаям не больше жалких ста лет, которыми пренебречь не грешно. Так здесь есть священник, способный провести обряд – или нет?

Одной рукой жених крепко держал меня за руку, а вторую выразительно положил на кинжал в ножнах у пояса.

– Если нет, мы сможем отыскать его по дороге к Хребту, но было бы приятней провести обряд здесь, чтобы в дальнейшем ни у кого не возникало сомнений в законном рождении грядущего наследника Девятицарствия.

– Вы планируете покинуть нас так скоро? Но, сударь, мы готовились к празднествам, желая угодить как вам, так и нашим подданным.

– Ваши подданные смогут продолжить веселиться по этому поводу столько, сколько душе угодно. Моё отсутствие им в этом помешать не может. У меня же нет ни времени, не желания задерживаться.

Слова принца зазвучали резко и отрывисто. Отец выглядел оскорблённым, подданные, окружавшие нас плотным кольцом – тоже.

– Вы прибыли на свадьбу в одиночестве, ваше величество? – протянула моя прекрасная мачеха, вновь воинственно задирая подбородок в тщетной попытке выглядеть горделиво.

– Что вы, королева? Я не один. Со мной мой дракон.

То ли услышав о том, что его упомянули, то ли получив какой-то магический импульс-приказ, чудовище отозвалось утробным рёвом, от которого содрогнулась вся площадь.

– И вы полагаете увести от нас вашу невесту на драконе?

Вот тут мне поплохело.

Я? На драконе?! Верхом?…

Нет-нет-нет-нет и нет.

– Да, – коротко отрезал мой будущий муж.

И чего мне замуж в моём мире не выходилось? В наше время мужик, конечно, зверь, но хомячков и кроликов редко кто по-настоящему боится. Да, уход дополнительный требуется и сор по всюду, и кормёшка три раза в день, но перед той перспективой, что открывалась сейчас все тяготы прошлой жизни казались мне на уровне детского сада.

Мама! Я домой хочу!

Как сон, словно сквозь воду, я видела человека в белом и двух других, в серебристых одеждах, спускающихся к нам по лестнице. Кто-то чуть в стороне затянул странную, дикую, печальную мелодию, аккомпанируя себе на каком-то неизвестном мне струнном инструменте, издалека по форме напоминающем лютню.

Девы с распущенными волосами, все в белом, босые и с золотыми подносами в руках, окружили нас и стали забрасывать цветочными белыми лепестками, наполняющими воздух вокруг сладким, удушливым запахом.

Голос тянул заунывную песню, а девы бесшумно кружились вокруг нас в странном причудливом танце, время от времени посыпая нас лепестками. Те застревали в чёрных волосах моего жениха, скользили по шёлку моей фаты, западая и задерживаясь в её складках.

Потом девы застыли, держа подносы перед собой, образуя первый «белый» круг.

На очередной куплет бесконечного песнопения вниз скользнули девы в алых одеждах, на их подносах возвышались толстые свечи из пчелиного воска. Девы в танце кружились не только по кругу, но и вращались вокруг себя.

Песня всё тянулась и тянулась, бесконечно.

Девы в красном застыли вслед за белыми своими предшественницами. Священнослужители в серебрящихся, будто иней, одеждах, шагнули к нам и, развернув наши ладони вверх, стали чертить на коже палочками какие-то знаки, обмакивая их в резко пахнущий травами и пряностями состав. Потом, приложив мою ладонь к ладоням принца Эвила, переплели их алыми гирляндами с белоснежными цветами.

Для меня все эти действия не значили ровным счётом ничего, но по-своему даже мне, непосвящённой, ритуал казался красивым. Я вообще-то не очень сентиментальна и в загсах на свадьбах никогда не плакала и даже не хотелось. В святость марша Мендельсона и торжественной поступи никогда не верилось. По мне, так все эти свадьбы такой же атавизм, как хвост – пережиток отжившего прошлого. Кому жить вместе, так и без этих танцев с бубном обойдутся, а уж коль не ужиться, никакие песнопения, свечи и ароматные лепестки от беды не уберегут.

Но когда ты принцесса в чужом мире былые убеждения и даже принципы уходят на второй план. Отказаться от участия в этом дорогом спектакле шанса не было. Тысячи глаз на площади уставились на меня, в том числе и обжигающий взгляд жених с моего лица не сводил. Так что терплю дальше без возражений. Проблемы мне не нужны.

А тоскливый слёзо-давильный голос всё тянул что-то вроде «о-ла я-холла», чтобы бы там это не значило.

Когда песня стихла и воцарилась тишина, мой жених (или теперь уже муж?) улыбнулся мне, оскалив в наглой, откровенной улыбке, ровные белые зубы, проворковав:

– Анжелика, принцесса Оруэла, наследница вашего отца и будущая королева Девятицарствия, сокровище моё, примите от меня в дар корону, достойную моей королевы.