Прекрасная обманщица - Патриция Гэфни

– Но… это же всего в двух шагах! Я не сбегу, Фредди, честное слово! – Она сделала жалкую попытку улыбнуться.

– Прости, Кэтти, ничего не поделаешь. Приказ есть приказ, свою задницу подставлять неохота. А ну-ка повернись!

– О, Господи, нет, не надо…

Твердой рукой капрал взял ее за плечо и оттащил от стены.

– Ну хоть не сзади, ради всего святого! – еле выговорила она дрожащими губами.

Совершенно сбитый с толку молодой капрал пожал плечами и связал ей руки спереди, следя за тем, чтобы узлы оказались не слишком тугими, но и не слишком слабыми. Покончив с веревкой, он заглянул ей в лицо и на миг ощутил какой-то суеверный страх: ему показалось, что она смотрит на него невидящими глазами, не замечая ничего вокруг. Вот бы обнять ее прямо сейчас, взяться обеими руками за манящие пышные груди, едва не разрывающие тесный лиф поношенного платья с большим вырезом. Она так долго сводила его с ума! Шутки у нее были самые похабные, а вот манеры – как у настоящей леди, и это странное сочетание кружило ему голову. Уж скольких шлюх Фредди Блейни знавал на своем веку, а второй такой, как эта Кэтти Леннокс, не встречал. Но что-то остановило его: то ли ее испуг, то ли его собственная совесть. Тяжело вздохнув, он поплотнее прикрыл ей плечи и грудь шалью и вывел ее во двор.

До штаб-квартиры полковника Денхольма было рукой подать: всего несколько десятков шагов по пыльной улице, минуя пару низеньких сельских домиков да группу занятых учениями кавалеристов, но Кэтрин показалось, что ее затягивает в бездонный черный омут. Завидев ее, солдаты побросали все свои дела и принялись выражать восторг, как это принято в армии: криками, свистом и сальными шуточками. Девушка слышала их, но не слушала. Она шла так, словно боялась расплескать себя по дороге. Кровавые, жуткие воспоминания о давнем насилии, бессвязными обрывками кружившие в мозгу, грозили захлестнуть ее, затопить с головой, и Кэтрин знала, что стоит ей поддаться и вновь взглянуть в лицо когда-то пережитому ужасу, как она не выдержит и закричит. Ей оставалось только всеми силами мысленно цепляться за полог, чтобы не дать ему подняться и еще раз впустить в сознание тот прежний кошмар.

Ее огненно-рыжие волосы развевались по ветру, как знамя, но Кэтрин этого не замечала; холод пробирал до костей, но она ничего не чувствовала. Камешек, попавший под ногу, заставил ее споткнуться, и девушка с благодарностью ощутила крепкую мужскую руку, подхватившую ее под локоть. Затем, по-прежнему ничего не видя, она смутно осознала, что Фредди уже нет рядом, а сама она стоит в кабинете полковника Денхольма. Он поднялся из-за стола и обратился к ней с какими-то словами, кажется, представил ей кого-то другого, кто продолжал сидеть. Она едва взглянула на этого второго и заметила лишь, что он одет во все черное. Кэтрин попыталась сосредоточиться на словах Денхольма, но это ей не удалось. Чтобы прояснить мысли, она принялась дергать веревки на запястьях, причиняя себе боль. Денхольм задал ей вопрос, но она так и не сумела его понять. В помещении не хватало воздуха, ей нечем было дышать. Колени у нее начали подгибаться, шум в ушах становился оглушительным, комната закружилась перед глазами безумной каруселью…

Внезапно над нею подобно громадной хищной птице нависла высокая фигура в черном. Не успела она вскрикнуть, как кто-то схватил ее запястья, в воздухе блеснула сталь, и веревки упали на пол. Ее руки были свободны!

Она перевела дух, чувствуя, как кровь горячей волной приливает к щекам, и ощутила наконец твердую почву под ногами. Туман, застилавший ее взор, рассеялся, Кэтрин смогла разглядеть человека в черном камзоле, который крепко держал ее за локти и смотрел на нее удивительными глазами, напоминавшими голубые льдинки. Ее собственный взгляд невольно упал на его расстегнутый жилет и небрежно повязанный шейный платок, белый как снег, потом скользнул выше, к волевому, словно вытесанному из камня подбородку и самому красивому рту, какой ей когда-либо приходилось видеть. Этот рот притягивал взгляд как магнит своей чувственностью и безжалостностью одновременно; крошечный белый шрамик над верхней губой причудливо нарушал его безупречную симметрию. Нос мужчины напоминал орлиный клюв, а отливающие зимним серебром голубые глаза смотрели так пристально, словно хотели приковать ее к себе. Кэтрин не сразу поняла, что стоит, вцепившись руками ему в плечи, точно парализованная. Услыхав, как полковник Денхольм откашлялся (видимо, уже не в первый раз), она вспыхнула от смущения и наконец разжала пальцы. Стоявший перед нею незнакомец отступил в сторону, послав ей ленивую и полную вызова усмешку. Краем глаза девушка успела заметить, как он сунул во внутренний карман камзола нож с узким лезвием и короткой рукоятью. Потом он отошел и прислонился к стене рядом со столом полковника, не сводя с нее надменного, даже оскорбительного в своей бесцеремонности взгляда. Несомненно, он и был той самой «шишкой на ровном месте», о которой предупреждал ее капрал Блейни. Кэтрин вдруг ощутила острую неприязнь к нему. Интуитивно она поняла, что этого человека следует опасаться.

Майор Бэрк тоже смотрел на нее настороженно: он ожидал увидеть прожженную гулящую девку, из тех, что в любой стране следуют в обозе за частями действующей армии, предлагая солдатам свои недорогие услуги и награждая их в придачу люэсом, но эта девушка оказалась совсем не такой. Если это и есть одна из обозных шлюх, подумал Бэрк, значит, ему остается только пожалеть об упущенных возможностях: он ведь взял себе за правило не иметь ничего общего с проститутками. В этом не было нужды. Его богатство, блестящее положение в обществе и внешность служили пропуском в высший свет, где десятки женщин с громкими титулами буквально осаждали его, желая сдать свою крепость без боя. Порой ему приходило в голову, что светские дамы в большинстве своем почти столь же невежественны и куда менее искусны в постели, чем обычные проститутки, просто спать с ними было безопаснее для здоровья.

Однако эта девушка перевернула все его привычные представления. Во-первых, невозможно было определить, к какому из сословий она принадлежит. Ее одежда, бесспорно, соответствовала ремеслу: поношенное голубое платье, дешевое и вульгарное, с таким низким вырезом, что казалось, один глубокий вздох – и эти белые, налитые, как спелые плоды, груди выплеснутся наружу. Бэрк немного потешил себя этой фантазией. Только что, когда он перехватил ее взгляд, устремленный на него, она смутилась и покраснела. Вот бы вогнать ее в краску еще разок! Какой у нее прелестный цвет лица там, где нет густого слоя грязи! И чему уподобить цвет этих волос? Особенно если их хорошенько вымыть и расчесать?

Но ее выдавало лицо. Ни у одной шлюхи, насколько ему было известно, просто быть не могло такого прелестного личика, таких умных и в то же время бесхитростных глаз, таких нежных, покрытых персиковым румянцем щек, точеного носика и длинных темных ресниц, таких сочных губ, что их можно было… Раздосадованный собственными мыслями, Бэрк сунул руки в карманы и бессознательно напустил на себя наглый и заносчивый вид, ставший для него привычной маской. Безусловно, эта девица – самая настоящая потаскуха; кем еще она могла быть? Может, она и похожа на аристократку, но только внешне. В конце концов, она ведь спала с Молем! А кто, кроме самой дешевой шлюхи, стал бы с ним спать?