История Малороссии - Павел Иванович Ковалевский

время выступили смоленцы и другия русския войска. Отступавшия войска к ним присоединились и немцы были совершенно уничтожены. Здесь славяне, особенно же русские, пропели немцам лебединую их песню на славянской земле. С этих пор немцы только мечтают о покорении русских славян, но не решаются на них наступать.

Одержавши победу над немцами, Ягайло занялся благоустройством своего государства. И вот, совместно с папскими прислужниками и иезуитами, он задумал подчинить Литву и Русь под папскую власть, — но, сверх всякого ожидания, со стороны русских он встретил великое сопротивление. Русские не хотели принимать католичества и все правительственные воздействия в этом отношении оставались тщетными. То, чего нельзя было сделать путем прямого обращения в католичество, Ягайло решил произвести путем унии т. е. подчинения православия главенству папы, с сохранением, однако, своих канонов, обрядов и приемов. Имели в виду в дальнейшем, путем обрезываний обрядов, запрещения, вставок, изменений, осмеяний, льгот и проч. постепенно и малу по малу переводить русский народ от православия к католичеству. Самое политическое отношение Польши к Русско-литовскому государству было таково, что Польша была присоединена к Литве, а не наоборот. Однако поляки теперь задумали из этих частей создать одно латинское государство, — а так как латинство составляло собственно сущность Польши, — то новые два элемента как бы поглощались и ассимилировались, уподоблялись, Польшею.

Не смотря на политическую силу Литвы, подчинившей себе Подолию, Галицию и Волынь, в культурном отношении Литва давно подчинялась присоединенной России. Православная вера завоевывала себе Литву и хотя Ягайло насильно вводил католицизм, но он был не по нраву литовцам, тогда как православие пользовалось их симпатией. Русский язык в Литве становился и разговорным и официальным языком и на нем писались судебные акты.

«Стоя гораздо ниже в культурном и общественном развитии сравнительно с народностью присоединенных земель, украинскою и белорусскою литовская народность подпала влиянию славянского элемента, его государственных и общественных форм, религии, быта, письменности. Белорусский язык сделался языком письменности и делопроизводства в. кн. Литовского на все последующее время. Право и политико-общественная схема, выработанная Киевским государством, легли в основу государственного права в. кн. Литовского; сама династия литовская сильно обрусела… Украинцы, равно как и белорусцы чувствовали здесь, как у себя дома. Ими правили в большинстве случаев вполне обрусевшие, вполне искренно ассимилировавшиеся с ними князья Гедиминовской династии».[5]

Ягайло резко повел дело к ополячению Литвы и Руси. Между прочим он обязался крестить в католичество всех некрещеных литовцев, — и исполнил это обещание. Он организовал католическия епархии в литовских землях и, очевидно, под влиянием своих польских, католических советников, придал ново-организованной католической церкви, значение церкви государственной, покровительствуемой, сравнительно с православною церковию, литовской Руси… Ягайло стремится создать из литовских бояр-католиков новый привилегированный класс: польские политики, а с ними, очевидно, и Ягайло, расчитывали, что будучи обязаны своим привилегированным положением Польше и католичеству, эта литовская католическая аристократия сделается верным приверженцем и хранителем унии Литвы с Польшею. Расчет был совершенно верный… Ягайло и Витовт энергически создают новую литовскую аристократию: провозглашают уравнение бояр-католиков (литовцев) в правах с польскою шляхтою, признают за ними исключительное право на государственные должности, лишь их допускают до наиболее важных государственных актов, как унионные трактаты… Литовская Русь сознавала, что ее оттесняют на второй план, лишая всякого политического значения (Грушевский). А когда Свидригайло хотел исправить несправедливость и восстановить право православных, то это вызвало большое неудовольствие католиков.

Но над всем этим нависали мрачные тучи. Польша готовилась проглотить и Подолию, и Волынь, и Галичину и Киевщину.

Некоторое облегчение гнета было дано при Владиславе. В 1434 г. он издает следующий приказ: «Воеводствы русские з рыцарством и народом тутейшим поставляем и утверждаем в тых правах, привилегиях и вольностях, якия им от отца нашего поставлены и утверждены при зъедноченью добровольним Руси и Литвы с державою польскою, и да не важит ни хто во иных воеводствах наших неговати прав их и привелег: в делах земских и рыцарских, теж и в религиях отеческих наследственных, добрая воля и свобода да не отъемлется, ненасилуется и рыцарство шляхетское русское з рыцарством шляхстким польским и литовским и те народы зупельне, да единочатся яко равный з ровными и свободный з свободными, и яко единомысленны суть и доброю волею единность свою уфундовали и укрепили вызволявшимся от ярма татарского своих и набытках да имуть руснаки свободу и волю свою не преследоваему и ненасилуему и судятся от самых себе; а в суды земские избирают судей и урядников вольными голосами по правам своим и статутам, якие утверждаем и заховуем на вечные времена и за наследников наших ручаемся».

Опасно ручаться за потомков. Не много времени прошло, как эти привилегии не только были отвергнуты, а началось прямое гонение и притеснение православных.

«Социальная несправедливость обостряется национальною рознью, сознанием национального гнета, подмениваемым чувством совпадающего с ним чувства религиозного. Поляки и ополяченные туземцы захватывают в свои руки всю власть, всю силу, все доходы, все земли. Туземная Русь обращена в польских глотов, в обнищалую, обобранную, презираемую массу польских слуг и чернорабочих; её культура, религия, правовой и экономической быт доведены до полного упадка и унижения этим польским господством… Недовольство своим положением козаков обращенных в крепостных крестьян и слуг, гнет и несправедливости, испытываемые реестровыми под правлением польских шляхтичей в роли старшины: раздражение крестьян на „вымыслы“ помещиков, старост и арендаторов-евреев и, наконец, притеснение православия и распространение унии, католичества в восточной украйне, буйства и притеснения расквартированных польских солдат довели до крайности душевное состояние малороссов и послужили поводом к восстанию» (Грушевский).

Козачество

В конце XV и начале XVI в.в. на политическом горизонте выступает новый элемент, сыгравший весьма важную роль, — это козачество.

Говорят, слово козак — татарское и козачество получило свое начало в Азии у татарских народов. Может быть. Но по существу козачество представляет собою самое естественное и органическое выражение славянского характера, особенно же русско-слявянского характера. Козак — это человек, не терпящий и недопускающий над собою никакой власти, никакого насилия, никакого стеснения. Он свободен, как буйный ветер, и признает над собою одну власть — свою волю. Необыкновенно сильное развитие козачества в конце XV и начале XVI в.в. есть естественное следствие необыкновенного насилия и черезвычайного ига с одной стороны физического и экономического — татарского, а с другой нравственного, религиозного и экономического — польско-католического. Козачество явилось естественной реакцией на гнет и