Карусель сансары - Юрий Мори

Очки велено было оставить на партах, как и готовые деньги.

Не успел Мякиш выйти в последней паре, как уже у дверей получил под дых от Бони. Тот свирепо вращал глазами, орал что-то наподобие «зачем-ты-там-крутился-гад!» и бил. Сильно, без каких-то скидок и сожаления. Алексей стоял поодаль, не делая ни малейшей попытки вмешаться, остальные сгрудились в стороне и внимательно смотрели, подбадривая – увы, не Антона.

– Вставай! Вставай, сволочь! Дерись как мужчина! – громко, но не зло сказал Судак. – Давай, плакса, покажи, на что способен.

Длинного Олежека рядом с ним почему-то не было.

А на что способен человек, которому страшно? Ни на что. Мякиш лежал, сжавшись, стиснув зубы и старался закрывать лицо руками хотя бы от пинков, прекрасно понимая, что остаться без зубов – раз плюнуть. Экзекуция закончилась так же внезапно, как и началась: Боня, отдуваясь, схватил его за шиворот и поднял на ноги.

– Чмошник, – рявкнул он. – Сортирная команда!

Судак тем временем потерял всякий интерес к избиению, повернулся и повёл отряд дальше, в сторону столовой или спальни – Мякишу было наплевать. Он тяжело опёрся о стену, ощупывая разбитое лицо, вытирая длинные кровавые сопли руками. Принц подошёл ближе и сказал:

– Если ты не будешь драться – ты здесь застрянешь надолго. Или придётся возвращаться с Хариным раз за разом, или терпеть. Мишка вон терпит.

Антон сплюнул кровью на пол и с изумлением увидел, как неровное алое пятно исчезает, впитывается в призрачный мрамор. Пошевелил языком подозрительно качающийся зуб слева.

– А тебя почему не бьют?

– Да смысла нет. Я же – застрявший, меня унижать толку нет. Здесь, Мякиш, всё имеет свой смысл и свою цену. Запомни: всё.

Вот и поговорили. Антон мрачно посмотрел в спину уходящего за отрядом единственного здесь… ну, не друга, но хотя бы собеседника, выругался и поспешил следом. Бесконечно длинный день был в самой середине, оставалось как-то пережить обед и ужин.

– Принц, – тихо спросил он Алексея. – Да где мы есть-то, в конце концов?

– Догадайся сам, ты же не дурак, – ответил тот, не оборачиваясь.

4

Спальня отчётливо напоминала морг. Ряды кроватей, на каждой из которых укрытое одеялом тело. Возле каждой лежанки стойка капельницы с подвешенной на резиновой сопле бутылочкой вверх дном, совершенно чёрной, как и тонкая, ведущая к вене, трубочка.

– Давай, просыпайся! – Принц наконец убрал два пальца, которыми прижимал руку Мякиша. – Это я держал, чтобы пузырь не вздулся, когда выдёргиваешь иглу.

Никаких ламп или люстр в спальне не было, нежно светился сам потолок. Неярко, но более-менее осмотреться было можно.

– Что за дела? – прохрипел Антон. Он ничего не помнил после ужина. Опять сцепились с Боней, даже пару раз ударил в ответ, но получил куда сильнее, потому что ввязались ещё двое. Он даже имён их не знал, вся эта сволочь сливалась для него в единую серую массу. Потом чашка с лущёным арахисом, продолговатым, напоминающем насыпанные горкой пилюли. Он съел половину, кажется. Или всё?

– Здесь частенько так, не бери в голову. Главное, что мне лекарство не ставят, не видят смысла. А твою капельницу я отключил – задолжал же разговор. Поэтому тихонько вставай и пойдём. Ботинками не бухай, дверями не хлопай.

Мякиш откинул одеяло, чуть поморщившись – место укола на запястье щипало и подёргивало. Оказывается, лежал он одетым, только рукав уколотой руки закатан до локтя. Даже ботинки – и те на ногах. Как есть, чертовщина.

– Не шуми только, Филат этого не любит. Если и меня уколет – накрылась на сегодня наша беседа. Он многое предпочитает не замечать, но уж если…

Принц довольно ловко изобразил бугорок из скатанных простыни и подушки на своей постели, накрыл одеялом. Если не всматриваться, похоже, что кто-то лежит. Кивнул Антону, когда тот споро соорудил нечто подобное.

– Это чтобы драк не было, – пояснил он ситуацию, когда они уже осторожно открывали дверь, – ну и не трахнули никого. Народ здесь – сам видел. Но не всегда колют, иной раз и наоборот, могут дать возбуждающее, всю ночь в спальне черти что творится. Как повезёт, в общем.

Ночной интернат был пуст и странен, как спешно брошенный моряками корабль. Всё вроде бы на местах, чемоданы притянуты в каютах багажными сетками, конструкция крепка, а двигатели уверенно урчат где-то под палубами, но куда всё это вместе несётся, знает один Посейдон. Да и то без подробностей.

Вместо центральной лестницы, как ожидал Антон, они пошли вглубь коридора, миновали столовую, класс для занятий, а после этого ещё десятки дверей. Ни на одной не было надписей, что там – Бог весть, но Принц уверенно шагал дальше и дальше, припадая то на одну, то на другую ногу, словно страдал от некой болезни суставов. Мякиш немного удивился: все остальные здесь выглядели здоровыми, да и сам он ощущал себя на всю прелесть подросткового возраста. Вон, и зрение обострилось.

– Сюда, – буркнул Алексей, открывая одну из дверей, похожих, как близнецы. – Придётся вверх лезть, а там темно. Аккуратнее.

– Да как скажешь.

В каморке за дверью действительно было глаз коли, пахло пылью и давно лежащими тряпками, такой характерный аромат комнаты уборщицы или давно заброшенного склада. Но лестница действительно обнаружилась, Антон едва не отбил об неё ногу. Нащупал и полез вверх, видя перед собой мутное пятно серой формы Принца.

Пролёт. Поворот на крошечном пятачке. Ещё пролёт. И так несколько раз, пока сверху не появилось пятно света.

– А здесь неплохо! – сказал Мякиш, оглядываясь по сторонам. Совершенно плоская крыша, на которую их вывела лестница, завершающаяся тихо скрипнувшим люком, уходила вдаль. Влево и вправо от того места, где они с Принцем сейчас стояли, очень плавным, но заметным отсюда полукругом. Ровная чистая поверхность, такая же немного нереальная, как и всё здесь, в интернате.

– Сейчас окончательно стемнеет, покажу тебе одну штуку. Ай, да не покажу – сам увидишь, – почему-то очень довольным голосом сказал Алексей. Он пошёл сперва к одному краю крыши, показал Мякишу рукой:

– Отсюда мы все приходим. Ну, Харин привозит, но не важно.

Антон глянул вниз. Поле, то самое поле, по которому они ехали, с вьющейся ниткой дороги. Среди густой травы где-то уже у горизонта, в мутной вечерней дымке виднелись точки застывших навсегда комбайнов. Железной дороги не рассмотреть, но он точно знал, она там, там…

– А теперь пошли на другую сторону.

Принц вновь немного прихрамывал. Мякиш вдруг понял, что каждое движение доставляет его собеседнику если не боль, то ощутимое неудобство. Почувствовал как-то.

– Там двор,