Сегодня мы живы - Эмманюэль Пиротт

Рене долго и нудно отчитывали, а потом на месяц лишили воскресных прогулок. Она не могла взять в толк подобную несправедливость. Нельзя наказывать человека за правду, какой бы жестокой она ни была. Никто не приехал за Марго. Никто никогда не забирал ни одного ребенка.

Жюль Паке рубил дрова в пекарне, когда в проеме двери возникла чья-то фигура, заслонив свет. Он едва не поранил колено, выругался, обернулся и увидел высокого крепкого мужчину. Незнакомец подобрался совершенно бесшумно. Еще один треклятый америкашка! Жюль покрепче сжал топорище, и солдат поспешил объясниться:

– Это я привел малышку…

Ладно, привел, но это не дает тебе права протыриваться на ферму Паке как змея! Жюль не сразу понял, что мужчина обратился к нему на отличном французском, хоть и с акцентом.

– Ну, и?.. – спросил он, поигрывая топором.

– Она все еще здесь?

– А где же ей быть?

Что за дурацкий вопрос?! Нет, ее здесь нет, я отдал девчонку соседу, который не боится, что его шлепнут, если найдут в доме еврейку! Ну и ловкач ты, парень!

– На ферму пришли ваши… товарищи.

– Знаю, видел солдата на дороге.

Надо же – он его заметил! Заметил Макса, а ведь негр малый не промах и кажется опытным воякой. Жюль смерил Матиаса взглядом. С этим янки шутить явно не стоит. Солдат улыбнулся, и ироничный взгляд его светлых глаз понравился фермеру.

– Пошли, познакомлю вас, – сказал он.

Матиас заколебался, приметив выставленного часового. Он понял, что ферму заняли союзники, и задумался о том, что станет делать, оказавшись внутри. Накануне эта мысль ему в голову не приходила, он знал только, что хочет быть рядом с Рене. Теперь все осложнилось. Рене придется «прикрыть» его, ни словом, ни взглядом не выдать, кто он на самом деле. Матиас не сомневался, что осознанно девочка этого не сделает, но эффект неожиданности и волнение могут привести к печальным последствиям, ведь она еще ребенок. Час спустя, так ничего и не решив, Матиас незаметно проник во двор: отвлечь внимание было для него плевым делом.

Отец семейства понравился Матиасу: этот крестьянин умен, за словом в карман не лезет и явно не трус. В напряженных, опасных ситуациях Матиас мгновенно угадывал в людях их истинную натуру. Они молча поднялись по ступенькам, миновали коридор и вошли в кухню.

Четверо американцев взяли Матиаса на мушку. Смотрели они на него неласково – были в курсе операции «Гриф». Недавно он отвечал на вопросы на одном из постов и отлично справился – слава богу, что Гансу не пришлось ничего блеять на дрянном «баварском» английском.

Матиаса усадили на табурет. Пайк подошел и долго рассматривал его через очки, потом начал задавать вопросы. Он отвечал с акцентом уроженца Новой Англии[34], соответствующим его внешности и манерам мальчика из хорошей семьи. Имя? Мэтью Руни. Часть? 30-я пехотная дивизия. Родился в Бостоне, штат Массачусетс. Матиас объяснил, что его мать родом из Квебека, поэтому он свободно говорит по-французски. Пайк слегка расслабился, остальные опустили оружие. Паке воспользовался моментом и ушел в подвал, а Жанна с Бертой вздохнули с облегчением. Он рассказал, что вернулся солдат, который привел Рене, и теперь американцы его допрашивают. Жанна зябко поежилась. Рене играла с Луизой в бабки[35], но все слышала, и ее словно ударной волной накрыло, дух перехватило, сердце пропустило такт. Вернулся. Он вернулся. А на ферме полно американцев. Зачем он вернулся? Ради кого? Конечно, ради нее, а как же иначе?

– Почему его допрашивают? – удивилась Берта.

– Боятся, что он засланный.

– Что это значит? – спросила Жанна.

Нервность дочери не ускользнула от Жюля.

– Засланный – значит бош в американской форме. Говорят, их тут полно.

Все удрученно замолчали. Это свинство – не доверять своим! Жанна видела солдата и ни на секунду не усомнилась, что он настоящий, а эти мерзавцы… Рене воспользовалась тем, что взрослые увлеклись разговором, выбралась на лестницу и бесшумно пошла по коридору. Дверь в кухню была приоткрыта, и девочка могла видеть Матиаса. Он был очень спокоен, говорил по-английски, выглядел на редкость расслабленным и по-особому улыбался. «Как кот», – подумала Рене. Держался он свободно, но не развязно, вот только голос звучал чуть глуше. И все-таки это был ЕЕ солдат.

Пайк попросил Матиаса перечислить все канадские провинции, он подчинился и был на Саскачеване[36], когда заметил Рене. Он скорее почувствовал, чем увидел пристальный взгляд черных глаз, на мгновение замолчал, потянулся к ней, и солдаты обернулись посмотреть, что привлекло внимание «этого подозрительного типа». Дверь распахнулась, Рене вошла в комнату, направилась к Матиасу и остановилась метрах в двух от него, не обращая ни малейшего внимания на остальных. У Матиаса перехватило горло. Что за чертовщина? В присутствии этой малышки он впадает в какое-то странное состояние и делает нелепые вещи, вот как сейчас, например: взял и добровольно кинулся в пасть льву. Впрочем, все это не важно. Он все равно в сто раз хитрее всех янки, за исключением разве что их командира. Пайк уж точно не дурак. Матиас продолжил, глядя в глаза Рене:

– Новая Шотландия, Онтарио.

Его голос звучал совсем тихо, он как будто пытался успокоить ее: «Теперь все хорошо, я рядом». Монитоба, Квебек, Альберта. Странная мелодичность экзотических названий, произнесенных глубоким, низким голосом, действительно принесла Рене радостное умиротворение. Американцев впечатлила магнетическая энергия, исходившая от ребенка и солдата. Пайк решился нарушить очарование момента:

– Все в порядке, Мэт. Извини, что пришлось надавить, но ты сам понимаешь…

– Я не в обиде, – ответил Матиас и улыбнулся кошачьей улыбкой.

Они гуськом спустились в подвал, и Матиас сразу увидел красавицу, которой два дня назад доверил Рене. Она смотрела с дерзким вызовом, но от него не укрылось ее смятение. Сколько девушке лет – семнадцать, восемнадцать? Лицо волевое, угловатое, темные волосы небрежно сколоты на затылке, тело упругое, сильное. Богатое тело…

Солдаты расположились в своем подвале. Матиас сел на солому рядом с раненым, тихонько стонавшим во сне. Дэн тут же пристроился рядом и добрых полчаса морочил Матиасу голову разговорами, во всех подробностях описывая высадку в Нормандии. Голос у него был гнусавый, и Матиас задремал, а навязчивый янки все бубнил и бубнил.