По острию ножа - Владимир Михановский

— Считаю, что это все — колоссальная ошибка России, которую придется расхлебывать и нам, и нашим детям и внукам еще много-много лет.

— Согласен. Но в чем ее истоки?

— Глубоко копаешь.

— Иначе и смысла нет…

— Я мог бы начать с Афганистана…

— К Афганистану вернемся позже.

— Понимаю, тебе ближе чеченские боевики и террористы, — произнес Дубов. — Но ведь и они не возникли на пустом месте, не вынырнули из космоса. Если хочешь знать, мы сами, своими руками, вскормили их и вспоили.

— Поясни.

— Охотно. Когда организм человека ослабевает, на него нападают всяческие хвори, о которых он, будучи здоровым, не имел понятия. Согласен?

— Согласен.

— Что касается чеченских событий, то они начались, когда рухнул Советский Союз, и из недр его вышла изрядно ослабленная Россия.

— А кровавый передел собственности за счет терских казаков в двадцатые годы, сталинская депортация и прочее?

— Оставим за скобками, поскольку это уведет нас слишком далеко в историю, — сказал Дубов.

— Хорошо, вернемся к временам развала великой страны.

— Россия вышла из этих развалин слишком ослабленной. Опять-таки, не будем говорить о причинах, тем более что для нас с тобой они более или менее ясны.

Матейченков кивнул.

— Россия при всем желании не могла уже содержать прежнюю армию. Старые Вооруженные Силы требовали слишком больших финансовых вливаний, а ты знаешь сам, куда тогда уходили деньги.

— Да и теперь уходят.

— Увы… Так или иначе, возникла абсолютная необходимость полной реорганизации армии, чтобы не оставить ее на уровне каменного века…

— Помню эти разговоры.

— Вот именно разговоры! Только дело пустопорожними разговорами, к сожалению, и ограничивалось.

— Они начались, по-моему, в 1992 году…

— Именно тогда. Все начали кричать, и не только СМИ, что наша армия устарела, флот гибнет, авиация еле дышит…

— Но ведь реальных шагов не предпринимали.

— Нет, и это было самое печальное. Но беда была гораздо глубже, чем могло показаться на первый взгляд. Ведь никак не были реформированы ни принципы комплектования Вооруженных Сил, ни их боевая подготовка, ни, наконец, поставки техники и вооружения. Что там говорить: бензина не хватало. Боевые самолеты для тренировок экипажа вылетали раз в год по обещанию. Летчики теряли квалификацию. А также офицеры всех прочих специальностей…

— Можно сказать, что руководство страны от армии самоустранилось, — произнес Матейченков. — Власть на нас рукой махнула: сами выбирайтесь из ямы.

— Вот и получилась то, что получилось, — сказал Дубов. — Когда с Чечней все созрело и перезрело и правительство приняло решение — весьма запоздалое — навести в республике порядок, армия была окончательно развалена.

— Помню, как ударные группировки тогда формировались, — добавил Матейченков. — С бору по сосенке.

— И во вторую чеченскую кампанию мало что, к сожалению, изменилось. Вот ты сейчас занимаешься координацией действий разных родов войск. Есть у тебя, к примеру, морские пехотинцы?

Иван Иванович кивнул.

— Ну разве это порядок — бросать морскую пехоту на сухопутный театр военных действий?

— Между прочим, отличные вояки…

— Никто этого не отрицает. Но их дело — море-океан, а не горы и долины, — сказал Дубов.

Вокруг жужжал оживленный говор депутатов, за соседними столиками жевали бутерброды, кто-то кого-то приветствовал. К ним никто не подсаживался.

Матейченков заметил:

— Морпехи у меня — не от хорошей жизни.

— О том и речь, — вздохнул Дубов. — Ребята наши сражаются мужественно, за то честь им и хвала. Но это отнюдь не снимает вины с высшего руководства.

— Справедливости ради скажу, что сейчас дела у нас в Чечне не в пример лучше идут, чем в первую войну.

— Это мало что меняет, — махнул рукой Дубов. — Главное-то не изменилось. Снова намешали войска из разных силовых ведомств: разве это дело? «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань». Так что, честно говоря, Иван Иванович, я тебе просто сочувствую: координировать действия такого разношерстного воинства — с ума можно сойти.

— Пока не сошел.

— Твое счастье.

— Но ты, Борис Сергеевич, объясни мне другое. Были ведь сведения, что чеченские боевики не смирились и готовятся к новой бойне?

— Переходишь к вопросу о разведке?

— Да.

— Конечно, такие сведения поступали, это я знаю точно, — произнес Дубов. — Скажу тебе больше. На основании этих данных наш Генеральный штаб провел большую аналитическую работу, свел воедино массу данных, тысячи параметров и спрогнозировал, что банды террористов начнут прорыв в Дагестан, чтобы захватить эту сопредельную республику: для них это стратегически важно, начиная с выхода к морю и кончая международным значением такой акции, если бы она для них увенчалась успехом.

— Генштаб сообщил об этом Кремлю?

— Конечно. Я читал эти документы. Очень хорошие, кстати, документы.

— Чем?

— Объективностью в первую очередь, чем, как ты знаешь, наш Генштаб не всегда отличается. Ну и ввиду этой самой объективности приятного в них было мало.

— Для руководства Минобороны?

— И для руководства страны.

— Ну, не о приятности речь. Но почему наши руководители не отреагировали на предупреждение Генерального штаба? — произнес Матейченков.

— Хотел бы я знать ответ на этот вопрос! — воскликнул Дубов. — Я много думал об этом, чуть мозги не вывихнул, но точного ответа не нашел, хотя кое-какой информацией располагаю, как ты понимаешь.

— Может, это безответственность?

— А может, и политическое безволие. Но вполне допустим и другой ответ…

— Какой же?

— Элементарное перетягивание каната во властных структурах, непрерывная борьба за власть, вечная чехарда с премьер-министрами… Все это затмило нашим правителям весь белый свет: мол, гори все синим пламенем, лишь бы мне у власти остаться.

— Но это… просто непорядочно.

— Мало сказать! Ты знаешь, Иван Иванович, мне теперь много приходится общаться с простым народом, с избирателями, вникать в их нужды, выслушивать мнение по текущим событиям. И могу тебя заверить, что когда вооруженные бандформирования прорвались в Дагестан, люди были просто потрясены. Основные вопросы, которые мне задавали, были не о задержках зарплаты, не о безработице и не о растущей дороговизне, а только об одном… Мы все время трубили о боевой готовности. Так как же смогли допустить, что несколько тысяч вооруженных до зубов бандитов могли прорваться на территорию Дагестана? Почему не предотвратили вторжение? Разве наша разведка, опять же, не доносила о скоплении чеченских орд на границе с Дагестаном?