Из-под снега - Татьяна Чоргорр

— Ты понимаешь, что если бы ты выиграл, я бы тебя убил?

Нимрин ответил, безмятежно улыбаясь:

— Думаю, ты попытался бы, а дальше — вопрос везения. Но у меня не было выхода. Я не поддаюсь тем, кто может оказаться сильнее.

Арайя захохотал, хлопая себя руками по бёдрам. Выдавил сквозь смех:

— Ну, ты и умник! Как же я понимаю того, кто зашвырнул тебя в сугроб!

Повеселиться бы за компанию, да как-то не смешно.

— Эх… Мне бы узнать, кто это был! Вильяра не смогла или не захотела разбираться. Может, ты, Арайя, знаешь мудрого посильнее? Я больше ничего не хочу, только отомстить и вернуться домой. Сам, один я не справлюсь, нужен мудрый.

— А правда, что тебе колдовством всю память отшибло? — прищурился Арайя.

— Правда. Так как насчёт мудрого?

— Когда я возьму этот дом под свою руку, я спрошу мудрого, захочет ли он тебя видеть.

— И долго мне ждать?

— Если не станешь путаться под ногами, доживёшь.

Нимрин согласно склонил голову:

— Договорились.

***

Рыньи был в смятении. Страшная догадка обрушилась на него, как снег на голову. Купцы пропали примерно в то время, когда Арайя с дружками ходили на охоту и возвращались пустыми. Хотя в начале зимы даже одиночки легко добывают дичь! Тогда Рыньи подумал, что ничего крупного горе-охотникам не попалось, а мелкое они сожрали на месте.

Но что, если слуги, присягнувшие хозяину дома, вовсе не охотятся, а беззаконно убивают и грабят на тракте? В сытых, благополучных угодьях клана Вилья такого не случалось уже давным-давно. Беззаконниками честили ярмарочных плутов и воришек. Конечно, бывали летние усобицы, иногда довольно кровавые. Но после первого большого снега охотники заключали Зимнее перемирие, когда все двуногие встают спина к спине против мороза, голода и диких стай. Те, кто поступал иначе, давно перевелись, не оставив потомства, одни только страшные сказки. По крайней мере, так учили Рыньи. Потому даже высказать своё подозрение вслух показалось ему чудовищным. Вдруг он ошибся? За напраслину тётушка, ох, настучит по башке, мало не покажется!

Он старательно высчитал дни: сначала по пальцам, потом по календарю, и вздохнул с облегчением. Отлучки пятерых не попадали на то время, когда купцы должны были ехать от дома кузнеца до ярмарки. Первая охота Арайи случилась на шестой день после отъезда мастера Нгу, вторая — через три дня после отъезда мастера Усси. Нет, не догнали бы! Думать дальше Рыньи не стал, голова гудела от умственных усилий и схлынувшего волнения. Он ушёл в загон к шерстолапам, забрался на спину Корноухой, растянулся вдоль хребта и уснул, уткнувшись лицом в жёсткую шерсть. Матуха лишь вздыхала и двигалась осторожнее, чтобы не растрясти тёплый живой груз.

***

Дом Лембы готовился к большой охоте. Все понимали, что пропавших давно нет в живых, пурга замела следы, искать придётся долго. Потому охотники не спешили. Проверяли оружие, снаряжение, паковали съестные припасы. Исчертили планами побережья несколько стен. Оплевали пол, споря о тактике охоты и повадках диких стай. Снежные звери с моря или горные с материка? Белые или чёрные?

Беззаконные! Тунья расслышала слово во взволнованном перешёптывании молодняка, обдумала и повторила во весь голос на совете охотников. От гвалта чуть своды не рухнули! Но от души прооравшись, большинство охотников согласилось, что очень даже может быть! Решили ускорить сборы и выйти не через четыре-пять дней, после возвращения Дюрана с обозом с ярмарки, а наутро. Двигаться по тракту навстречу Дюрану. Если нужно, прикрыть.

А ночью Дюран прислал зов, что он уже на Высоком мысу, и на них напали. Лемба с Вильярой услышали родича и друга, подняли дом по тревоге.

Полная луна любовалась с небес, как охотники с грозным кличем уносятся в ночь на лыжах, держась за постромки зверей. К утру добегут на Высокий мыс, лишь бы обозники там продержались. Вильяра, Лемба и Тунья летели впереди взбудораженной толпы, которая на ходу подбиралась, обретая опасное спокойствие.

***

Старый Зарлис перестал ходить на охоту с тех самых пор, как лишился ноги ниже колена. Он разъелся и стал круглым, зато с таким слоем жира не замёрзнешь, сидя на дозорной площадке. Он и сидел там почти всё время, кроме самой поганой погоды, когда вообще ни зги не видать. Кроме самых сильных холодов, когда плевок замерзает на лету.

Лунная, ясная, не слишком морозная ночь. Глаза привыкли к мерцающему сумраку и различают каждую снежинку отчётливо, будто днём. Исчезли за перегибом склона охотники и их звери. Быстро промчались по ровной поверхности залива, ушли за Толстый мыс. Тишина: шорох дыхания, шёпот звёзд. Зарлис обожает подолгу смотреть на звёзды. Он с удовольствием дарит имена самым маленьким, безымянным звёздочкам. Изучает во всех подробностях созвездия и сочиняет новые… Не сейчас. Слишком тревожно!

Дозорный ещё раз вгляделся в озарённое луной пространство у подножия обжитой горы. Никто не помнит, сколько тысяч зим назад охотники заселили здесь самую первую, самородную пещеру. И кому впервые стало тесно, кто придумал долбить мягкий камень, расширяя и углубляя, прокладывая новые ходы, вырубая уютные комнаты и просторные залы. За долгие века выдолбили целый лабиринт, со многими входами и выходами. С дозорной площадки все они — как на ладони, специально так построено. И вот у одного из входов Зарлису померещилась какая-то подозрительная возня. Вроде никого, но дымка мутноватая стелется, снег блестит как-то не так… И вроде, поскрипывает снег под чьими-то то ли ногами, то ли лапами, тихонько, на пределе слышимости. Зарлис встал, перегнулся через парапет, чтобы лучше видеть и слышать. Что там творится у нижних ворот? Движение или блики в зрачках выдали его, прежде незаметного на фоне скал. Тихий свист, тихий вскрик. Дозорный ещё пытался вырвать из глазницы стрелу, но послать зов, предупредить жителей дома уже не успел.

***

Нимрин съел часть орехов и улёгся на своё место. Лежал неподвижно, дышал ровно, как спящий, но не спал. Он взвесил все известные факты и принял решение. Осталось дождаться, когда уснут Арайя с компанией.

К досаде Нимрина, Арайя не спал. Снова сидел над доской, хмурил лоб, бурчал, чесался, задумчиво передвигал камни по линиям разметки. Играл сам с собой в какую-то другую игру? Или, может, гадал?

Через некоторое время к вожаку подошёл Руо:

— Что-то мне плохо спится. Давай, покараулю?

Арайя отрицательно качнул головой и указал на шкуры рядом. Сидели, молчали. В массивных неподвижных фигурах читалась настороженность, будто оба ждали чего-то.

Нимрин тоже умел ждать, чутко балансируя между явью и дрёмой. Наверное, полночи